— А мне мой муж нравился тем, что как раз такой… диковатый был. Он приехал в к нам из Перми в восемьдесят третьем. Сразу с бандитами связался. Потом с кооперативщиками. Потом опять с бандитами. Чем только не занимался. Только к дефолту успокоился. Моя мама, когда узнала о том кто он, проклясть обещала. Она все мечтала, что я выйду замуж за инженера или военного. И лучше бы за военно-морского офицера. — Она немного помолчала и спросила: — А твоя мама тебе что говорит?

— Ничего. Мы с ней не видимся. У нее новый муж, они в Нальчик переехали с ним. За могилой отца я тут сама ухаживаю.

— То есть ты сирота, девочка? — сочувственно спросила Анна Андреевна.

Меньше всего Ольга хотела от этой женщины сочувствия. Но, поджав губы, Ольга ничего не сказала, а Анна Андреевна больше не спрашивала.

Поднявшись с травы, Ольга сказала немного жестковато:

— Анна Андреевна, вы сейчас сядете сзади, а я спереди включу музыку. Иначе я просто усну за рулем. Если мы до одиннадцати не доберемся туда, то я остановлю машину у ближайшего поста ДПС и мы будем спать. Лучше потерять часов шесть-семь, чем не добраться вообще. Вы со мной согласны?

Когда Анна Андреевна ответила «конечно, Оленька», той больше было ничего не нужно. Она впервые в жизни диктовала пусть небольшие, но условия своему работодателю.

— Мама, не плачь. Я действительно не мог раньше позвонить. — Сергей старательно делал голос трезвым, и у него это даже почти получалось. Усмехающийся неподалеку Виктор, молчал как рыба, а большего от него и не требовалось. Уснувший Владимир, конечно, храпел хрипом раненой антилопы, но будить его и просить не шуметь Сергей не стал. Он с полуулыбкой продолжал отчитываться матери: — Нет, мам, я не в милиции. Нет. Мы тут с товарищами на квартире… ну или почти квартире… Мама, нас в школе разместили. В городе просто нет работающих гостиниц. Ничего страшного. Я завтра собирался выезжать в Москву. Мне надо одного товарища закинуть, и я бы сразу направился в Питер. И зачем вы к нам едите? Мама, тут экскурсий не устраивают. Мама, мне не десять лет, как вы меня заберете? Я на своей машине, у меня масса дел здесь, в Москве и потом в Питере. Ну и зря… В общем, ночь уже на дворе. Давайте ищите гостиницу или мотель на дороге и мне сообщите. Утром я к вам приеду. Хорошо? Нет, вас просто ночью даже в город могут не пропустить. Блокпосты не сняли. Да, днем всех пропускают, но ночью сама понимаешь… город еще в себя не пришел. Куча залетных мародеров и другой сволочи. Нет, мам, мы в здании школы, как в гостинице, под охраной. Да. Нет, это не нас сторожат, а нас охраняют. Блин, мам! Прекрати! Все. Дай своего водителя.

Меньше всего Сергей ожидал услышать девичий голос: «Да, алле?».

— Привет. Тебя как зовут? Оля? Хорошо, Оля. Вас в город ночью не пропустят. Найди отель какой-нибудь, устрой маму на ночь и позвони мне. Номер перепиши у мамы. Скажешь мне, где вы остановились, и я утром к вам заеду. Хорошо?

Девушка ответила, что она-то согласна. Но вот Анна Андреевна…

— А маме передай, что в городе мы точно разминемся. Уж лучше я к вам приеду, чем будем потом друг друга искать вызванивать. Хорошо? Спасибо тебе, Оля. Встретимся, с меня пирожные и кофе. Нет, коньяка и птичьего молока не будет. Я бедный ученый! И дай маму, пожалуйста. Мама? Я все сказал, что делать. Завтра я к вам приеду. Все целую. И не волнуйся. Позвони обязательно отцу.

Закончив разговор, Сергей протянул трубку еле сдерживающему смех товарищу и сказал:

— Ох уж мне эта забота…

— Один в семье? — спросил Виктор и, увидев кивок протяжно, заявил: — Понятно.

Он не стал звонить при уже спящем и почти усыпающем товарище. Выйдя из помещения в коридор он долго тратил баланс на чужом счету рассказывая кому-то из своих знакомых что он просит для него сотворить. Судя по неудовлетворенному лицу, не только Сергей обладал нюхом на неприятности. Этот телефонный знакомый тоже наотрез отказался заниматься подобными делами.

— Что у тебя за бизнес? — спросил полусонно, развалившись на матрасе прямо на полу, Сергей, когда помощник вернулся из коридора.

Присаживаясь за стол и наливая себе в стакан водки «раненный в голову» сказал:

— Инвестиции. Я размещаю иностранные капиталы в нашу экономику. Иногда удачно иногда нет. К примеру, в Нью-джерси кто-то дает заявку на размещение сотни тысяч долларов в IPO Внешторгбанка или в акции Газпрома, я выступаю не просто вкладчиком этих денег, но и условно говоря, брокером. Когда мне прикажут их продать, я их продам. У меня небольшая собственная компания. Хорошие ребята. Они и без меня, в принципе, справятся.

— А что тебя тогдаэтитак прижали? — спросил Сергей, указывая жестом на лоб и выбритый затылок друга.

— А… — неопределенно протянул он. — Глупая история. Давно заключил договор на представительство с очень интересной конторкой. Только потом узнал, что они лишь дочка одного из крупнейших медицинских концернов Америки. А у нас тут в Москве есть забавный институт. Занимаются они, как я называю это «минимализмом».

— В смысле?

— Они разрабатывают нанотехнологические устройства. Из последних их разработок робот для шунтирования сосудов. Еще только испытания проходит, но америкосы, потребовали от меня купить этот проект. Заключить кабальный инвесторский контракт, и я это сделал. Все разработки в этой области уйдут за кордон. Нет, не смотри на меня так. В нашей стране так защищается патентное право что, наверное, лучше бы его безрукий Интерпол защищал. Так что разработанные у нас технологии, у нас и останутся, а что американцы на них все права будут иметь, так это до первого рыка нашего правительства. Так что я тут выступил в очень неприятном свете. Вроде выполнил все требования америкосов, но в тоже время все разработки перекидывал другому нашему отечественному коллективу в Новосибирске.

— Я тебя правильно понял что, заработав на американцах, ты захотел и в России что-то заработать? — вскинув брови, спросил Сергей.

Глупо улыбнувшись, Виктор ответил:

— Это же бизнес. Американцы бы получили что хотели. А наши бы в Новосибе на базе этого робота, создали бы агрегат для чистки сосудов, как это и намечалось. И тоже бы его патентнули. А на патентованной базе они бы смогли бы создать тот же робот для шунтирования. Вот и вся схема. И хрен бы кто что оспорил. Понимаешь?

— И что пошло не так? — Улыбаясь, спросил Сергей, — Американцы разгадали твою аферу и послали гангстеров?

— Круче. Купить и мою контору и новосибирскую захотели кто-то из наших. Я отказался. Да, я просто отказался. Как можно продавать то, чему еще цены не знаешь!? Ты знаешь цену чистым сосудам? А цену вовремя зашунтированных? Это чья-то спасенная жизнь. Это чей-то не хирургически удаленный тромб. Понимаешь? Это миллионы… нет вру. Я так прикидывал, даже если делить рынок с америкосами это все равно миллиарды.

— И вместо баснословного богатства ты получил пулю в башку? — Уже открыто улыбаясь, спросил Сергей.

— Ага. — Покивал товарищ. — Но еще ничего не закончилось. Не в плане, что меня не достреляли, а в плане, что наши проходят патентование уже. Уже меняют базу микроробота под шунт. Американцы немного отстают, придавая значение роботу как косметологическому прибору призванному бороться с тем же тромбоцитом. Вот когда две структуры на мировом рынке предложат одинаковые услуги… вот тогда и правда будет весело.

— Чем же? — удивился Сергей.

— А им придется друг с другом договариваться и делить рынок. И сообща бороться с конкурентами. Теми же израильскими и европейскими клиниками. — Виктор улыбался так открыто, что даже Сергей заразился этой улыбкой.

— А если они душить друг друга начнут? — с сомнением спросил Сергей.

Покачав головой, Сергей усмехнулся и сказал:

— Знаешь, в чем принципиальное различие между внутренним рынком и рынком макроэкономическим?

— И в чем? — Спросил пьяный Сергей.

— Если на внутреннем рынке еще кое-как действуют законы конкуренции, когда снижение цены увеличивает спрос именно твоего товара, то на макроэкономическом плане действует другой принцип.