– Папа, – воскликнул мальчик, подбегая к роялю, – я сейчас спою тебе песню, про летчиков, вот послушай! Встав по стойке смирно, как учили в «Гитлерюгенд», он бодрым, звонким голосом запел гимн Люфтваффе. Хелене села за рояль и подыграла ему, негромко подпевая, чтобы не заглушать солиста.
– Весьма любопытный дуэт, – захохотал Геринг, – вы очень мило смотритесь вместе, – он зааплодировал. – Браво! Как вы находите, Рейнхардт?
Гейдрих и Эмми присоединились к его похвалам. Пока накрывали на стол, Геринг с Гейдрихом снова оживленно беседовали, расхаживая по галерее. Оставив их, Хелене позвонила Магде Геббельс – та пребывала в глубоком унынии по поводу очередных любовных похождений своего супруга, вскрывшихся, правда, не без помощи агентов гестапо.
– Но послушай, ты не можешь просто так проглотить эту пилюлю, тебе надо ответить ему тем же, – Хелене старалась как могла поднять упавший дух Магды, – вспомни какой ты была всего-то года три тому назад. Знаешь, я пробуду в Берлине еще пару дней. Давай возьмем с собой Эльзу и отправимся в «Дом летчиков» развлечься. Что скажет фюрер? Конечно же, он не одобрит. Но ты всегда можешь сослаться на измену Йозефа. По крайней мере, так ты привлечешь внимание фюрера к грехам его министра. Надо же, до чего довел жену, что она, степенная мать семейства, готова удариться во все тяжкие. Фюрер посочувствует и займет твою сторону. Я уверена…
– Все, что ваш Шеленберг написал мне в докладе, абсолютная чепуха, – до нее долетел раздраженный голос Геринга, – вам следует, Рейнхардт, отправить его к психиатру и проверить умственные способности его самого и всей его конторы! – горячился рейхсмаршал и размашисто жестикулировал, – Хелене, пойдите сюда, – позвал он Райч. Простившись с Магдой и пообещав перезвонить, Хелене повесила трубку и направилась на галерею. Она была удивлена, что Геринг позвал ее, так как считала, что отношения рейхс-маршала со службой безопасности рейха ее не касаются.
– Вы только послушайте, Хелене, – начал Геринг сходу, – герр Шелленберг и его помощники подготовили мне доклад, который Рейнхард принес теперь. Они считают потенциал военной промышленности США, особенно в производстве стали и военно-воздушных сил, просто огромным! И если Штаты, заключив союз с Великобританией, станут дуть в одну дуду, то вполне вероятно, что в ответ на наше вторжение в Польшу, они высадятся на континент. В крайнем случае, нам не избежать мощных воздушных налетов, которые нанесут огромный вред нашим объектам. Полная чушь! – объявил Геринг, упершись руками в широкие бока, – мой штаб имеет совершенно иные сведения.
– Бригадефюрер Шелленберг и его люди работали над докладом почти два месяца, – возразил сдержанно Гейдрих, но Хелене заметила, что его узкие глаза недовольно блеснули: – они проанализировали огромное количество данных, полученных из самых разнообразных и весьма надежных источников. В работе деятельное участие приняли сотрудники из ведомства адмирала Канариса. Так что это общее мнение разведки. Информация исчерпывающая, она рисует вполне объективную картину. Признаюсь вам, Герман, я и сам был поражен содержанием доклада, потому поспешил к вам незамедлительно. Копия представлена мной в канцелярию фюрера…
– И что? – Геринг насмешливо перебил его, – получили вы ответ от фюрера? Он сказал, что доклад сляпан кое-как, – Геринг дернул плечом, – что для Шелленберга не новость, к слову. Он часто делает так исключительно с целью рекламы собственных аналитических способностей.
– Позвольте, я готов вам возразить, – ответил Гейдрих с явной досадой, – такая цифра, как общий выпуск стали, достигающий девяносто миллионов тонн, не может быть неизвестна вашему штабу. Только вы не желаете признавать, что недооценили противника и боитесь потерять лицо перед фюрером. Но что будет, когда преимущество англосаксов проявится не на бумаге, а станет сказываться реально? – Геринг побагровел. Он готов был разразиться бурной, гневной тирадой, но в этот момент Эмми Зоннеманн пригласила всех к столу. Щекотливый разговор отложили до следующего дня.
– О таких вещах куда сподручнее беседовать в штабных кабинетах, чем в столовых, среди произведений искусства, – заметил, успокоившись, Геринг, – но мы еще продолжим наш спор, – пообещал он.
За столом Хелене оказалась напротив Гейдриха. Страсти утихли, и беседа вращалась вокруг светских тем. Время от времени она ловила на себе долгий, блестящий взгляд его узких, глубоко посаженных глаз и поняла, что сильно интересует его, и вовсе не как «идеальная валькирия Геринга». После ужина Хелене не позвонила, как обещала, Магде и не поехала навестить сестру, как собиралась накануне. В тот вечер Гейдрих увез ее на озеро Ванзее, где на пустынном берегу, на мягкой изумрудной траве рядом со спокойно плещущимися водами озера, они впервые стали близки.
– Как долго я шел к тебе, Лена, – там он впервые назвал ее так, – мне тридцать четыре года. Я многого добился в жизни: у меня есть власть, деньги. Но только тебя не было со мной. Как долго я искал тебя…
Хелене вздрогнула. Ей показалось, что голос Рейнхардта прозвучал вовсе не в ее памяти, она услышала его рядом с собой, так же явственно, как и четыре года назад. Райч резко повернулась. Радио продолжало передавать бравурную музыку. Почему тот первый вечер на Ванзее вспомнился ей именно теперь? Странно, ощущение тревоги, закравшееся ей в душу несколько часов назад, все нарастало.
– Мне так спокойно с тобой, Лена, – иссиня-черные воды Ванзее бились о берег. Пепел с сигареты упал на карту Восточного фронта на столе, и Хелене поспешно смахнула его. Спустя почти месяц после их расставания в Берлине Гейдрих без предупреждения нагрянул к ней в Польшу. Полк Хелене базировался тогда под Бреслау. Именно здесь она предстала перед ним не разрекламированной красавицей с плакатов Геббельса, а такой, какой являлась в действительности – усталой, измученной бессонными ночами женщиной, занятой решением вполне земных проблем: обеспечением боеприпасами и топливом, разбором учебных полетов, планированием операций, подсчетом потерь и вечным препирательством с технической частью. Дочь летчика Первой мировой, служившего в эскадрильи Геринга и умершего от ранений в полной нищете, она с детства узнала жизнь с самой неприглядной ее стороны, и потому, когда слава внезапно обрушилась на нее, не испытала головокружения. Хелене относилась к славе довольно равнодушно, но не избегала ее, полагая, что публичная известность помогает скорее добиться требуемых результатов, открывая двери, в которые трудно достучаться. Отличная спортсменка, она еще в детстве приучилась не робеть перед любым препятствием и преодолевать его. Однажды в министерстве пропаганды Геббельса обсуждалось, как подать молодым немкам пример, чтобы они не только занимались домашним хозяйством, но и стремились к «подвигам». После совещания рейхсмаршал решил назначить Райч командиром летного полка, в котором под ее началом должны были служить мужчины. Она не испугалась и согласилась. И справилась.
Бывая частой гостьей за столом Геринга и Гитлера, Хелене хорошо изучила нацистскую элиту. Среди «придворных» нацистских дам у нее не было подруг, да и как могло быть иначе? Хелене с презрением относилась к особам вроде Евы Браун и ее сестер, которые проводили все время, полируя ногти, меняя наряды и расчесывая волосы. Она считала их «пустышками». Едва ли не единственное исключение представляла собой Магда Геббельс. Хелене знала, что Магда родом из аристократической семьи, что с первым мужем, магнатом Квантом, жила в роскоши, много читала, знала несколько языков, прекрасно разбиралась в музыке. От нее Хелене не чуралась почерпнуть манеры и знания, она проводила много времени в поместье Геббельсов, терпя излишнюю экзальтированность и театральность главы семейства. К тому же Магде была присуща недюжинная сила духа, и это роднило двух женщин. Когда началась война, старший сын Магды от первого брака, Харальд, изъявил желание поступить в Люфтваффе. Узнав об этом, Хелене с радостью взяла его под свою опеку. Именно от Магды Хелене впервые услышала, что о ней распространяют слух, будто она приходится Герингу внебрачной дочерью. Своего отца Хелене не помнила. Кавалер Рыцарского креста летчик Гюнтер Райч умер, когда дочери едва исполнилось полтора года. О том, что за ее матерью в молодости, до замужества за Райчем ухаживал знаменитый ас Герман Геринг, и их связь даже послужила причиной болезни первой жены Геринга, Карин, которая вскоре умерла, не составляло для Хелене секрета. Но рейхсмаршал авиации никогда не признавался ей в своем отцовстве, не заводил о том разговоров, хотя покровительствовал неукоснительно. А спросить мать Хелене так и не решилась, все оставляла на потом.
