7
Начиная с конца октября состоялся ряд встреч. Английскую сторону представляли премьер-министр Рамс Макдональд вместе с министром иностранных дел Саймоном, первым лордом Адмиралтейства Айрес-Монселлом, начальником штаба военно-морского флота Чатфилдом, его заместителем Литтлом и советником министерства иностранных дел Крейгом. Последний из перечисленных, сэр Роберт Крейг, три года спустя отправился в Японию послом.
Америку представляли посол Норман Дэвис и глава морских операций Стендли. Так что делегацию Японии ожидала работа с обеими делегациями, состоявшими из министров или послов и моряков в ранге адмирала. От Японии был Мацудайра, но главный представитель флота Ямамото лишь контр-адмирал; 15 ноября в ходе работы конференции он произведен в чин вице-адмирала, но все равно оставался ниже рангом.
Хотя и ниже чином, Ямамото своими способностями, а еще и своей искренностью заслужил высокую репутацию еще со времен своего визита в Лондон в 1930 году с делегацией, возглавлявшейся Такарабе и Сакондзи. Кайя Окинори, также принимавший участие в конференции 1930 года в качестве представителя министерства финансов, говорил о Ямамото: «Каким бы ожесточенным ни был спор, он никогда не проявлял упрямой гордости, но и не стремился просто понравиться. Беседа с ним никогда не оставляла неприятного осадка». Вполне возможно, что на послов и делегатов других стран он производил такое же впечатление. Общаясь с иностранцами, он не врал и не изрекал банальностей, как и при контактах с японской прессой. Ему в самом деле удалось рассеять бытовавшее мнение о японцах как о людях, которым нельзя доверять: двусмысленная улыбка на лице – и нечто совсем другое в мыслях. Именно это позволило ему, всего лишь вице-адмиралу, оказаться на равной ноге с выдающимися фигурами из британской и американской делегаций.
Сохранились записи дискуссий (в основных моментах) с американцами и англичанами, но вдаваться сейчас в детали не имеет смысла. Манера Ямамото выражаться отличалась резкостью, но он мог быть и любезен (если видел в этом необходимость) и при надобности настаивать на своей точке зрения без страха и колебаний. Эномото Сигехару, сопровождавший его, считает, что Ямамото обладал непринужденной манерой поведения. Хорошо владея английским, умел отстаивать свою точку зрения на коктейлях и других подобных встречах. Но в важных вопросах неизменно пользовался японским, и Мизота был его переводчиком. «При переводчике имеешь в два раза больше времени, – говорил Ямамото, – и возможность наблюдать за собеседником и рассчитывать свой следующий ход».
Однажды, как свидетельствуют архивы, американцы задали Ямамото вопрос: «Если Японию удовлетворяло соотношение 5:5:3 на Вашингтонской конференции, почему она начала жаловаться сейчас?» В ответ он сослался на успехи (вдаваясь в детали), достигнутые в авиации, на технические новшества при заправке кораблей в открытом море: раньше была иная ситуация, а расстояния в океанах сократились. Ныне уже невозможно сохранять стратегический баланс при старых пропорциях, даже в морях, омывающих Японию.
В другом случае американцы возражали, что равная морская мощь вовсе не означает автоматически равной безопасности, и предположили, что соотношение 5: 3 не представляет угрозы для Японии. «Если американские пять не угроза для японских трех, – возразил Ямамото, – то наверняка японские пять не представят угрозы американским трем».
Вся эта полемика, однако, полна обмана и уверток, а цель – подготовить новое соглашение, насколько возможно, выгодное для Японии; отсюда не следует, что каждая фраза точно отображает личное мнение Ямамото по данному вопросу.
До сих пор сохранились два письма Ямамото, отправленные Миве Йоситаке из «Гровенор-Хаус» в Лондоне. Мива, упоминавшийся ранее, служил младшим помощником в бытность Ямамото морским атташе в Америке и был его фаворитом среди других подчиненных адмирала. К тому же он прирожденный летчик. Первое из двух писем короткое и касается таких незначительных вещей, как результаты игры Ямамото в бридж с американским начальником морских операций; но второе заслуживает того, чтобы процитировать его полностью, поскольку дает, по-видимому, верное представление об образе мыслей Ямамото.
«Дорогой капитан Мива!
Спасибо за твое письмо от 5 октября. Прошу прощения, что задержал ответ, – не столько отсутствие времени, сколько тяжесть ответственности не позволяет мне взяться за перо.
Как я и ожидал, конференция, кажется, будет чревата трудностями; учитывая мои неважные способности и состояние японских вооруженных сил, вероятно, окажется очень трудно провести нашу точку зрения.
Правда, меня удивляет готовность – хотя их это, возможно, и раздражает – трех британских министров, американского посла и начальников морских операций и морского штаба внимательно слушать, по крайней мере внешне, глупые взгляды, излагаемые „юнцом“ вроде меня; это свидетельствует о том, что Япония стала неизмеримо сильнее со времени Вашингтонской конференции, и я остро ощущаю: пришло время для могущественной империи, встающей на Востоке, посвятить себя, со всей требуемой осмотрительностью, движению вперед, к своей удаче.
Пример, преподанный перед великой войной Германией – которая, если бы у нее хватило терпения на 5–10 лет, сейчас не имела бы соперников в Европе, – говорит о том, что перед нами сейчас стоит задача спокойно и обстоятельно накапливать нашу мощь. Даже если эта конференция окажется безуспешной, я чувствую – недалек тот день, когда Британия и США будут нам кланяться.
Для морского флота сейчас самая срочная задача – обеспечить быстрый прогресс в авиации».
Это письмо датировано 10 ноября 1934 года. Интересно, что Ямамото имел в виду, говоря о «глупых взглядах»; вполне возможно, хотел выразить нечто большее, чем самоумаление, принятое в японском языке, когда речь идет о собственном мнении. Оставшиеся в живых друзья Ямамото сходятся на том, что это, очевидно, «базовая политика императорского правительства», которую он обязан разъяснять. Еще одно становится ясно из этого письма: Ямамото все еще видел будущее Японии в розовом свете, – при этом неоднократное употребление слова «осмотрительность» вызвано страхом, как бы Япония не повторила путь, пройденный Германией в Первой мировой войне.
8
Ни Британия, ни Америка вовсе не были расположены принять японское предложение по установлению общих лимитов военной мощи. И все же существовала незначительная разница между отношением этих стран к японскому плану. Британский подход сравнительно дружественный и открытый для компромисса, в то время как Америка соблюдала дистанцию и не проявляла гибкости. И даже в этом случае американский представитель Норман Дэвис в частной беседе жаловался на проницательность Ямамото: «Не знаю, то ли это потому, что я по положению уступаю Хьюджесу, то ли потому, что Ямамото выше Като, но если в Вашингтоне превосходство осталось за нами, то на этот раз Ямамото начинает нас одолевать». Упомянутый Като не кто иной, как Като Томосабуро, полномочный представитель Японии на Вашингтонской конференции. Хьюджес – государственный секретарь США Чарлз Хьюджес, председатель Вашингтонской конференции.
В отличие от Японии Америка и Англия предпочитали не менять своих представителей на шедших чередой конференциях, посвященных одной и той же проблеме. Норман Дэвис за 14 лет до этого, в 1920 году, работал на американо-японской конференции по вопросам связи и, похоже, уже тогда оценил потенциал Ямамото. Говорят, что он, в то время помощник государственного секретаря, даже поинтересовался у посла Шидехары, что это за морской офицер – помощник посла, и в ответ сказал:
– Да, есть достойные люди в японском флоте!
Роберт Крейг из британского Форин Офис также придавал Ямамото большое значение. По прибытии в Токио, в сентябре 1937 года, в ранге британского посла он наделал шуму, позвонив частным образом заместителю министра Ямамото даже до звонка собственному министру иностранных дел. (Это, кстати, дает материал для размышлений тем, кто клевещет на Ямамото, называя его вассалом Британии и США.)
