- Ужин госпоже, - сообщил он, адресуясь в пространство. С показным усилием опустил поднос на стол и поклонился. – Я вам прислуживать приставлен.

Видно было, что от этого назначения он явно не в восторге.

- Свободен, солдат, - раздался вдруг от входа знакомый голос. – Сами справимся…

Тала резко обернулась. Пламя нескольких свечей не достигало выхода, но высокая фигура, возникшая на пороге, казалось, сама разгоняла тьму. Светлые волосы в полумраке соперничали со светильником, который Саадан держал в руке; отблески пламени падали на серую рубашку, искрами плясали на серебрящейся дорогой ткани.

- Я пришел просить тебя разделить со мной ужин, - прежним, чуть мягким и чуть насмешливым тоном проговорил он. – Если ты не против…

Тала покачала головой. В горле застрял ком, пальцы враз заледенели. Молча подошла она к столу и остановилась. Рядом. Знакомый. Чужой.

Ужин был действительно хорош – по меркам даже мирного города, не говоря уже о военном лагере. Тонкая посуда, белая, накрахмаленная скатерть, вино в высоких бокалах, душистый восточный чай – все на уровне. Таким бы ужином закончить длинный, жаркий мирный день, а потом усесться за круглый стол на широкой веранде и на просвет разглядывать тонкий фарфор, слизывать с ложечки тягучее апельсиновое варенье. А вокруг лампы летают бабочки, и легкая усталость во всем теле, и волосы пахнут травой, и такое наслаждение – этим вином, чаем, этим днем и самой жизнью.

Но там, снаружи – дождь и слякоть, непрекращающийся ветер и чужие голоса. Все это отделено тонким войлоком шатра, но оно есть, есть. Тала повертела в руках вилку – и положила на стол.

- Почему ты ничего не ешь? – очень мягко спросил Саадан, не сводя с женщины внимательных глаз. – Здесь все так, как ты любишь.

- Любила, - поправила она, тоже глядя на него. – Я больше не люблю ни яблоки в меду, ни такие булочки…

- Почему?

- Потому что, - она сглотнула. – Я ведь не спрашиваю, почему ты сейчас находишься не в столице, в Гильдии Воздуха, а здесь… или почему ты…

- Я могу рассказать, если ты хочешь, - так же мягко ответил он.

Тала отвела глаза.

- Глупо цепляться за прошлое, если можно его отпустить. Впрочем, я не настаиваю.

- Саа… - она чуть опустила голову. - Или тебя теперь звать только «господин» и «повелитель»?

- Тебе допустимо звать меня так, как ты этого хочешь, - ровно ответил Саадан, глядя мимо нее.

Тала незаметно, но жадно скользила по нему глазами.

- Саа… скажи, как ты выжил?

Невеселая усмешка мелькнула на миг на его губах.

- Это так уж важно? Десять лет прошло.

- Для меня – да.

- Я бы предпочел забыть это.

- Пожалуйста, - шепотом попросила Тала.

Он помолчал, глядя в стену, потом тихонько вздохнул.

- Ты, вероятно, знаешь, что там было… Тир рассказал?

Горько резануло это прежнее, ласковое – Тир…

- Да. Он сказал, что ты…

- Я прикрывал отход людей, хотя понимал, что продержусь не больше минуты – там было четыре Огненных мага. Примерно так и вышло. Мою защиту они, конечно, проломили с треском, и почему-то я ни капли ни удивлен… - он усмехнулся, - почему бы это? Дальше я знаю только с их слов. Меня почему-то решили не убивать, а взять с собой. Видно, мое нахальство им понравилось… ну, а моего мнения никто спросить не догадался – я был без памяти. Очнулся уже у них. В Башне.

Он замолчал.

Тала хотела спросить, где это «у них» и что такое Башня, но не решилась. Сразу было ясно, что ничего хорошего.

- Ну вот, - помолчав, продолжал Саадан. – Дальше нет ничего интересного - Огненные вЫходили меня и хотели заставить работать на них. Я отказывался. Сначала уговаривали, потом угрожали. Потом пытались заставить силой. Ну, и не только… - он опять помолчал. - Потом у них случилась небольшая заварушка, и я сумел сбежать. Мотался по стране, пытался вернуться домой… Там, в Суне, тогда такая свистопляска была, что не то что на корабль попасть, а и в караван устроиться было можно только по разрешению короля – для людей или Гильдии Магов – для нас. А от магов-то я и сбежал, - захохотал он вдруг. - Главное было, чтобы не догадались, что маг. Потому что если б догадались – в Башне мне было бы самое место.

- Почему ты не пошел к своим? – тихо спросила Тала. – В Гильдию Воздуха?

- Боялся. Откуда я мог знать, что они не выдадут меня? Огненные в Суне тогда прижали всех так, что пикнуть не смел никто, и особенно они Воздушных не любили… уж не знаю почему. Снова к ним мне совершенно не хотелось. Пришлось скрывать… работать учиться – руками, а не головой или… Силой. Я, кстати, многое умею, - снова усмехнулся он. – И плотничать, и рыбачить, и охотиться. А уж про то, как лучше в лесу скрыться, целый трактат напишу…

Тала не ответила на его улыбку.

- Дальше… - попросила она.

- А что дальше… Так я четыре года по стране мотался. Там же видишь как - или морем, или через Реганду. Через Реганду было нельзя – война, вербовщики сгребали всех, кто хоть как-то мог держать оружие. Я попробовал; едва границу перешел – попался, чудо, что ноги сумел унести и проводника обратно найти. Морем – тоже деньги нужны, а попробуй заработать, черная работа не ценится совсем, а та, на которой золотом платили, - там не скроешь, что маг. В общем, что совой об пень, что пнем по сове. Я все надеялся еще – может, обмен будет или еще что, может, вспомнит страна о своих героях. Да только надеялся зря. Суна – не то место, откуда вытаскивают… из Реганды, говорят, меняли, а Суна…

- Да, - едва слышно сказала Тала. – В первый год еще пытались, а потом… Но если бы мы только знали, что ты жив…

- Ну, словом, дело прошлое, - перебил Саадан. – А потом я понял, что вернуться, видимо, не получится и нужно жить здесь. К тому времени смута поутихла, король разобрался со своими магами – или уж они с ним, не знаю, - и принялся наводить порядок. Всех бродяг, нищих, мародеров и прочую шваль хватать-судить стали, разбойников по лесам ловили… А у меня ведь ни документов, ничего. И самое веселое, что при мне могли найти Камни…

- Что? – переспросила Тала.

- Камни, Тала. Кервин-то… он ведь погиб на моих руках, буквально за несколько минут до того, как… Короче, свой Камень он мне отдал – сам, чтобы мы могли… чтобы продолжали работу. Конечно, Огненные смекнули, когда я к ним попал, что это не просто безделушки-украшения, что дело нечисто, но отобрать силой их невозможно, ты же знаешь – либо добровольно, либо в поединке. А просвещать их, что это такое, мне как-то не хотелось. И… в общем, ладно. Я, конечно, мог бы к тому времени прийти в столицу, в Академию, принести присягу, работать там – вполне законно. Огненных тогда уже прижали, и вряд ли бы кто-то вспомнил бы про меня. Но – принести присягу, понимаешь? А я все еще хотел вернуться домой.

Серые его глаза горели ровным, неярким светом. Все это – было, и он сумел уже подняться над этим сколом жизни. Тала молчала. Саа, Саа, что же пришлось тебе вынести, пока я жила спокойно, ничего об этом не зная? Острая жалость к нему и ненависть к себе сдавили тисками ее сердце.

- Там зимой особенно весело, - негромко говорил Саадан. – В скалах уже не спрячешься – облавы, да и холодно. В городе – взять могут. В деревнях люди сами с хлеба на воду перебиваются. Но… я, наверное, все еще нужен был кому-то там, - он мотнул головой куда-то вверх, - живым….

… Он не стал, конечно, рассказывать ей, как все эти годы цеплялся за ее голос – как за последнюю надежду, как за искорку, что светит в темноте ночи, как за единственный шанс вернуться и выжить. Ее голос и взгляд держали его все эти страшные годы – во мраке и вони Башни, в продутых всеми ветрами рыбацких деревушках, в стылой мороси осени и раскисших дорог, в глухих лесах и скалах, где нужно было так мало и так много – всего лишь выжить…

Всего лишь выжить – чтобы вернуться.

Четыре года он не видел родного неба, мотаясь по чужой стране. Родина оказалась слишком далеко. В первый же год после побега он сумел наскрести денег, чтобы заплатить проводнику, который мог бы провести его в Реганду. Оказалось, однако, что пересечь горы – мало, нужно суметь пройти через всю воюющую страну на юго-запад; счастье, что не загребли его вербовщики, что проводник выждал три условленных дня и не ушел один. Саадан вернулся в Суну; нужно было снова зарабатывать, чтобы заплатить за место на корабле, а платить нужно было золотом.