Литмир - Электронная Библиотека
A
A

К этому переходу «Сколопендру» подготовили со всей тщательностью, приодев ее в специальные штормовые паруса, меньшей площади, сшитые из особо прочного материала. Каждая мелочь была перепроверена, экипаж с десяток раз проинструктирован, и практически все матросы отличались безупречной подготовкой, вплоть до плащей из провощенной парусины и бинтов, которыми перед работой были обвязаны ладони.

— Я закончил в лазарете, — выдохнул Лауритц, поднимаясь к капитану. Он уже успел быстренько похозяйничать на вверенной ему территории, запер все, что запиралось, привинтил все, что привинчивалось, и привязал все, что привязывалось, в общем, совершил самые обыкновенные штормовые приготовления для того, чтобы сильная качка не учинила погром, а теперь же с любопытством поглядывал на кипящую на верхней палубе работу.

— Молодец… А как там Клинт? — поинтересовалась мадам Гайде судьбой того самого матроса с «почти сломанной» ногой.

— Отлично. Отдыхает. Работать он пока не может, и его возможности, к счастью, пока полностью совпадают с его желаниями… А будут ли для меня какие-нибудь распоряжения?

— Распоряжения?.. — девушка взглянула на него и улыбнулась слегка растерянно. Так могла бы посмотреть мать, на кухне управляющаяся со стряпней, на своего малого ребенка, активно напрашивающегося помочь. — Нет, Ларри, пока ничего. Не надо возлагать на себя обязанностей, изначально не положенных тебе судовой ролью. Просто будь здесь…не суйся к фальшборту, держись за леера и постарайся, пожалуйста, не убиться… А если вдруг убьется кто-нибудь другой (не приведи случиться, конечно), то ты лучше меня знаешь, что нужно делать.

— Ммм…просто не убиться? Да это же моя любимая команда, — Ларри слегка усмехнулся, — ее я всегда выполняю лучше всего. Есть, капитан!

Умеренное волнение моря в первый день можно было считать везением, но порывистый ветер все крепчал, каждую минуту перебрасывая через фальшборт сноп брызг. Суша была погружена в белесую дымку, состоявшую из взвешенных в воздухе капель воды, сквозь ее прорехи жирно поблескивали покрытые водорослевым налетом бока скал, а в солнечный день там, наверное, можно было увидеть прекрасные радуги… Но мало у кого сейчас было время задумываться о прекрасном. Капитан вместе с первым помощником, немало лет проходившем в должности рулевого, уже стояли у штурвала, приказы отдавались быстро и четко, и первых полдня вообще казалось, что команда выполняет совершенно обыденную, привычную работу, так все получалось гладко и слаженно. Под дружное, ритмичное «раз, два, взяли!» матросы повисали на тросах и тянули, заставляя реи со скрипом разворачиваться вокруг осей-мачт, и ловили ветер, как рыбаки ловят в свои сети рыбу. Изящный флейт с изжелта-белыми парусами шел неблизко к мысу, но казалось, что его можно коснуться рукой, волны бурлили и пенились, будто океан превратился в кипяток, а огромная масса воды разбивалась о скалы с таким звуком, словно гром гремел средь ясного неба… Вахты сделались короче, а работа — напряженней, этой ночью почти никто не спал…так же, как и в последующие пять дней. На исходе недели многие были истощены и обессилены, со сбитыми в кровь руками и сорванными ногтями, людям даже приходилось напоминать о том, что для поддержания нормальной жизнедеятельности они должны есть и спать. Шивилла практически каждые сутки уходила в свою каюту за полночь, приказывая будить себя в любой непредвиденной ситуации, но каждый раз сама тревожно вскакивала задолго до рассвета. Капитанша даже спиртного в рот не брала, а Ларри отпаивал ее крепким чаем…

Моряк и море, два извечных товарища и врага, все время старались друг друга перехитрить, предугадав чужие действия. Изо дня в день обстановка становилась все более накаленной оттого, что, преодолевая смехотворное расстояние, приходилось разворачивать корабль едва ли не на сто восемьдесят градусов и рифить паруса, спасаясь от шквалов и высоких, частых волн.

— Мы виляем кормой, как портовая шлюха! — проворчал один из моряков, спустившихся для небольшой передышки в кубрик. Если отдыхом, конечно, можно было считать вычерпывание морской воды из гамаков и тщетные попытки хоть чуть-чуть просушить насквозь мокрые вещи…

— Вот точно… Мой папаня, когда браги перебирал, и то более прямой дорожкой домой возвращался, — поддакнул другой.

— Да сколько ж можно вокруг этого хрена круги наворачивать? Когда уже эта каторга кончится… Я на такое не подписывался, — возмутился третий парень.

— И чего мы все так боимся? Пошли бы напрямик, и дело с концом. Вот я бы на месте капитана взял бы, да одним махом, за один день…

— Ухайдокал бы всю команду с кораблем вместе. Зато за один день, — мрачно завершил за него фразу боцман. — Заткнулись бы вы трое, а то размечтались тут, как мальчишки. Неужели непонятно, что в таких условиях нужно соблюсти тыщу предосторожностей, чтобы все путешествие не привело нас прямиком к морскому дьяволу в задницу?! Капитан знает, что делает, в отличие от некоторых. Али условия нашей морской прогулки вам уже не по нраву? Бланмаже на обед не дают, перину на ночь не взбивают, кофе в постель не приносят? Ну, уж звиняйте, поздно проситься домой, за матушкины и женкины юбки.

— Эй, Барт, а ты что скажешь? — младший из матросов не мог поспорить с аргументами боцмана, но и поддувало прикрыть юношеская гордость ему не позволяла, поэтому он решил поискать поддержки со стороны старшего, авторитетного товарища, который благоразумно не ввязывался в словесные перепалки и похрустывал сухариком в углу. — Ты ведь уже ходил вокруг Рогатого мыса?

— Ну, ходил… — лениво кивнул блондин.

— И как оно, неужели тут всегда ползешь, как черепаха?

— Так точно… Ты что, балбес, — добродушно поинтересовался он, — и вправду считаешь, что это может быть так легко? Между прочим, Даже Я, когда впервые должен был вести здесь корабль в одиночку, был так…эммм…взволнован бушующими тут штормами, что думал — придется приставить к себе юнгу с совком…чтоб прибрал кучу, которую я навалю со страху. Но обошлось. И ничего в этом странного нет… А если считаешь себя слишком умным, то рискуешь получить вне очереди работу в трюме, по колено в водице.

— Ишь ты… А ведь дело говоришь, — одобрил боцман, слегка удивленный неожиданным откровением.

— Ну, я ж не враль какой-нибудь… Слышь, Кайрил, а что такое «бламанже»? Звучит очень…развратно.

— А, хрен его… Просто слово красивое…

Вдруг сверху раздался один пронзительный, подозрительный звук, заставивший всех насторожиться и выбежать на палубу, в воздухе словно лениво щелкнули огромным кнутом. Это, не выдержав натяжения, лопнул один из тросов такелажа. Несколько человек от неожиданности повалились навзничь на палубу, кто-то что-то выкрикнул, а обрывок пенькового каната завис в воздухе, извиваясь змеей. Два молодых матроса, одним из которых был Армин, усердно замаливавший свои прошлые грешки и старавшийся заработать капитанскую благосклонность, полезли на рею, чтобы поскорее устранить неполадку, но высота для этого оказалась недостаточной. Первый парень растерянно перевел взгляд вниз, на мастера парусов, который руководил ими через мать-перемать, а Армин, не дожидаясь команды, полез по вантам еще выше, повиснув едва ли не на одной руке и опасно раскачиваясь на ветру.

— Да он же сорвется!.. Всмятку, бл… — заорали внизу, но мальчишка упорно продолжал начатое.

Едва не осуществив самый неблагоприятный прогноз, он поймал конец троса и тут же вцепился в него обеими руками, и только тогда уже полетел вниз. Сопротивление просмоленного каната позволило ему приземлиться на ноги, но удержать его в таком натяжении было невозможно, и паренек заскользил по палубе босыми пятками. Но его тут же обхватили за пояс, а потом еще несколько пар рук помогли юнцу совладать с такелажем. На этот раз обошлось без жертв, и старшие моряки даже не могли сразу определиться, хвалить героя или влепить ему за это пару хороших подзатыльников. Решили остановиться и на том, и на другом, относительно мягко увещевав Армина подобные подвиги больше не повторять без крайней на то необходимости.

30
{"b":"188559","o":1}