Ноябрь, 187- .

Очень давно, когда я смотрела, как мисс Росс рисует старую мельницу на Солнечном Ручье, я думала, что стану художницей, так как мисс Росс ездила в Париж, который во Франции, где она купила мой бисерный кошелечек и розовый зонтик, и мне хотелось тоже увидеть улицы с красивыми яркими вещами в окнах магазинов.

Потом, когда приехавшие из Сирии миссионеры останавливались в кирпичном доме, миссис Берч сказала мне, что, став членом церкви, я должна научиться музыке и пению и поехать в далекие страны спасать души язычников. И тогда я решила, что это будет моей профессией. Но мы, девочки, попробовали создать свое отделение Миссионерского общества, и ничего не вышло. Отец Эммы-Джейн даже не разрешил ей пригласить девочек на ее день рождения, когда узнал, что она сделала, а меня тетя Джейн послала к Джейку Муди сказать, что мы не хотели его обидеть, когда просили чаще бывать на собраниях. Он сказал - ладно, мол, но пусть только попадется ему на его дворе эта Перкинсова девчонка с постной рожей и уж запомнит она свой визит - что было такой же грубостью, как и наша попытка призвать его вести более правильную и хорошую жизнь.

Потом, когда дяде Джерри, мистеру Аладдину и мисс Дирборн понравились мои сочинения, я подумала, что лучше стану писателем - ведь я непременно должна кем-нибудь стать, как только мне исполнится семнадцать, а иначе как же мы сможем выкупить закладную на ферму? Но даже эта надежда отнята у меня теперь, так как дядя Джерри высмеял мою историю “Ланселот, или Поссорившиеся влюбленные”, и я решила стать учительницей, как мисс Дирборн.

Причиной этого жалостного сообщения о перемене цели жизни и избранной профессии послужило то, что Ребекка прочитала свой “взрослый” рассказ мистеру и миссис Кобб в саду после ужина. Дядя Джерри постоянно уверял, что жители Риверборо не годятся в герои рассказов, и “Ланселот, или Поссорившиеся влюбленные” был написан с целью раз и навсегда опровергнуть это утверждение - утверждение, которое Ребекка считала (вполне справедливо) несостоятельным, хотя, безусловно, не сумела бы объяснить почему. К несчастью, Ланселот оказался плохим проповедником ее идей, совершенно неспособным на те высокие свершения, которые прочила ему юная романистка, и дядя Джерри, хоть и был всего лишь возницей дилижанса и не слишком начитанным человеком, сразу почувствовал расплывчатость и неубедительность “Поссорившихся влюбленных”, как только они были представлены на его рассмотрение.

- Вот видите, и о тех, кто живет в Риверборо, можно написать рассказ! - с торжеством заявила Ребекка, закончив чтение и складывая листы бумаги. - И все это вышло из того, что я заметила следы плотогонов у дороги и задумалась об этих людях. А если задуматься, всегда получится рассказ; так говорит священник.

- Да-а, - задумчиво согласился дядя Джерри, отклоняясь назад вместе со стулом, на котором сидел, и, прислонив его спинку к стволу яблони, постарался побудить свой неповоротливый ум к незамедлительной и бурной деятельности, поскольку Ребекка была его гордостью и радостью - существом, по его мнению, сверхчеловеческого таланта, а следовательно, и тем, кого желательно “пообтесать”, когда этого требуют обстоятельства.

- Это, конечно, риверборская история, так как ты вставила в нее и реку, и мост, и холм, и плотогонов. Но есть в ней что-то ужасно странное: эти люди ведут себя не по-риверборски и говорят не по-риверборски, на мой взгляд. По-моему, это самая настоящая книжная история.

- Но, - возразила Ребекка, - люди в “Золушке” тоже вели себя не как мы, а вы нашли, что это прекрасная история, когда я вам ее рассказала.

- Знаю, - ответил дядя Джерри, обретая красноречие в пылу спора. - Они вели себя не как мы, но, по крайней мере, они вели себя так, как на них похоже! Так или иначе, а все они были под стать друг другу. Золушка, может быть, была слишком уж хорошая, а сестры уж чересчур отъявленные злодейки, чтобы жить на свете, и та старушка, что имела про запас карету из тыквы… Ну что ж, во всяком случае, веришь в эту карету, крыс, мышей и все остальное, прежде чем успеешь подумать, что это неправда. Не знаю почему, но люди в истории про Золушку как-то подходят друг другу. Все они здорово неправдоподобные - и этот парень, принц с хрустальным башмачком, и вся остальная компания, - но все равно слушаешь с открытым ртом и веришь. Но ей-богу, Ребекка, никто не принял бы на веру эту твою деревенскую девушку, а что до этого, как его там, Литлфилда, который выскочил из кустов, то такой парень никогда в этих кустах и не сидел! Нет, Бекки, ты самая умная девчушка в нашем городке и дядю Джерри за пояс заткнешь, когда надо употребить грифельный карандаш, но, по-моему, это не по-настоящему риверборская история! Ты только послушай, как они говорят! Что это за “узы Гименея”?

- Это изящное выражение; вместо слова “поженились”, - объяснила подавленная и отрезвленная писательница; хорошо, что горячо любящий старик не видел в сумерках ее глаза, иначе он догадался бы, что слезы совсем близко.

- Ну, тогда ладно; я смыслю не больше коровы, когда дело касается словаря. А что это там этот, как его, говорит девушке: “Нет, моя услада”?

- Я и сама подумала, что это звучит глупо, - призналась Ребекка, - но так доктор называл свою жену, когда уговаривал ее не ссориться с его матерью, которая поселилась у них. Я знаю, что так не говорят в Риверборо, но я думала, что, может быть, это бостонское выражение!

- Ну нет! - решительно заявил мистер Кобб. - Возил я бостонцев в моем дилижансе из Милтауна, и не раз, и никто из них никогда не сказал мне: “Нет, моя услада” - и ничего другого этакого. Они говорили как люди - все до одного! Если бы этот, как его там, сидел бы рядом со мной на моей “палубе” и попробовал бы сказать мне: “Нет, моя услада”, я спихнул бы его прямо в кукурузное поле у дороги. Я думаю, ты еще не доросла до того, чтобы писать такие истории, Бекки; ведь лучше твоих стихов никто в нашем графстве Йорк не напишет, а твои сочинения так хороши, что хоть на городском собрании вслух читать!

Ребекка немного оживилась и, как всегда, ласково попрощалась со стариками, но с холма спускалась в невеселом расположении духа. Когда она добрела до моста, солнце уже садилось за лес судьи Бина. И пока она смотрела, солнечный свет лился прямо на широкую, неподвижную реку, и на одно прекрасное мгновение деревья на берегах отразились в ее поверхности, поплыв в море розового сияния. Облокотившись о перила, она следила, как свет превращается из малинового в пунцовый, из пунцового в розовый, из розового в янтарный и из янтарного в серый. Затем, вынув из кармана передника “Ланселота, или Поссорившихся влюбленных”, она разорвала рукопись на кусочки и со вздохом бросила в воду.

“Дядя Джерри не сказал ни слова о конце! - подумала она. - А он был так хорош!”

И она была права; но хотя дядя Джерри и был неплохим критиком, который мог просветить в том, что касалось поведения и языка его риверборских соседей, не в его власти было указывать путь юной мореплавательнице, плывшей “на манящий дальний свет” по волнам своего воображения.

Наше тайное общество

Ноябрь, 187-.

Наше тайное общество только что устроило замечательный пикник в сарае у Кандейс Милликен.

Название нашего общества - B.O.S.S.64, и ни один мальчишка в деревне не сумел разгадать, что это значит. А значит это - Общество Косы Через Плечо, и это условный знак. Все члены общества перекидывают одну из кос на грудь через правое плечо; председатель носит красную ленту в косе (я председатель), а все остальные - синюю.

Чтобы привлечь внимание другого члена общества, находясь в гостях или в публичном месте, мы зажимаем конец косы между большим пальцем и мизинцем и стоим, как бы ненарочно, на одной ноге.

Это Тайный Сигнал, а пароль - Sob65 (буквы B.O.S.S. в обратном порядке); это моя идея, и все считают, что она довольно необычная.