Стэйсяк и Риппер переглянулись, и Риппер, не вставая со своего кресла, подался вперед.

– Ты имеешь в виду, что на Базе кто-то преднамеренно расстроил все системы?

– Да. Я хочу сказать, что такое очень вероятно.

– В таком случае, – медленно произнес Риппер, – мы имеем дело с вражеской диверсией.

– Возможно, – согласилась Дайана. – Я не могу сказать наверняка. Некоторые из произошедших изменений вообще лишены смысла.

Риппер поднялся с кресла.

– Лью, я думаю, нам с тобой надо пройтись по периметру. Надо еще раз убедиться, что мы под надежной охраной.

Стэйсяк намеренно принял более удобную позу и вытянул ноги.

– Послушай, Рип, будь человеком! На улице собачий холод. Я хотел бы поберечь пальцы на руках и на ногах, они мне еще пригодятся. Если хочешь – пойди прогуляйся. А я уверен, что мы с Дайаной найдем занятие на то время, пока тебя не будет. Верно, Дайана?

– Только в твоих мечтах, – спокойно отрезала экстрасенс. – Ты не в моем вкусе, Лью. Я предпочитаю мужчин, стоящих на более высокой ступени эволюции.

– Могу ли я считать это намеком, что у меня все-таки есть шанс? – спросил Стэйсяк, неохотно вставая со своего места.

– Скорее намеком на то, что тебе надо убираться к черту!

– Ну что ж, – усмехнулся Стэйсяк, – намек понял. Я иду с тобой, Рип! Я просто умираю от желания совершить небольшую приятную прогулку по этому симпатичному морозильнику и посмотреть, как посинеют мои конечности.

Экстрасенс улыбнулась, не отрывая глаз от приборов, но, пока пневматическая дверь за десантниками не закрылась, ее лицо сохраняло напряженное выражение. Стэйсяк не позволил себе ничего лишнего, он вел себя как обычно, но она всегда с большой осторожностью подходила к отношениям с сослуживцами. Среди людей часто находились такие, которые хотели бы использовать ее уникальные способности в своих целях. С другой стороны, скрывать эти способности было небезопасно. Экстрасенсы всегда нуждались в покровителях, которые стояли бы между ними и Империей. Покровителях достаточно сильных, чтобы защитить граждан среднего класса от произвола властей и политических репрессий. Стэйсяк стоял слишком низко на социальной лестнице, чтобы выполнять эту роль, да и Риппер был немногим лучше…

Она поймала себя на том, что ее мысли уплывают куда-то вдаль, и сконцентрировалась на экранах. Там бесконечно текла информация от компьютеров Базы № 13, большая часть ее представляла загадочную головоломку и не несла практической пользы.

– Я выудил кое-что необычное, – неожиданно обратился к ней Один. – Сначала я решил, что это сигналы искусственного разума Базы, но теперь не уверен в этом. Похоже на то, что кто-то внутри Базы пытается ответить на мои запросы, но таким странным способом, каким со мной прежде никто не общался.

– Выведи информацию на главный экран, – попросила Дайана.

Когда искусственный разум показал ей ответы на вопросы, задаваемые с катера, она нахмурилась. Ответы были путаными и неграмотными, на грани бреда и здравого смысла. Дайана произвела несколько проверочных тестов, чтобы убедиться, не является ли эта тарабарщина каким-то кодом, но если это и был код, то такой сложный, что она ни за что не смогла бы подобрать к нему ключ. И тем не менее слова продолжали течь на экране, словно пытаясь что-то объяснить ей.

– Один, сделай полный анализ этой информации, – не выдержав, обратилась она к искусственному разуму. – Обрати внимание на повторы слов и фраз, подчеркиваемые или пропускаемые понятия, на все то, что обычно не бросается в глаза. Если это не искусственный разум Базы, то, может быть, там остался кто-то в живых?

– Если остался, – заключил компьютер, – я бы сказал, что они, по крайней мере, не совсем здоровы.

За бортом катера было холоднее, чем думал Стэйсяк. Он съежился и изо всех сил притопывал ногами по поверхности посадочного терминала, пока не стали действовать обогревательные элементы в его одежде. Он уже начал думать, что хорошо бы выбрать время и кое-что переделать в своей форме, прежде чем выходить в ней наружу. Срок ее годности давно истек. Стэйсяк решил, что впредь он не будет так занашивать форму. Десантник ежился и с ожесточением тер ладонью о ладонь. Надо было преодолеть холод. Риппер, естественно, не обращал на погоду внимания, он вглядывался в стену леса бесстрастными, серьезными глазами. Стэйсяк следил за его взглядом, но если бы там было хоть что-нибудь, достойное внимания! Он тяжело вздохнул и посмотрел на катер.

– Риппер, подтверди, что ты тащишь меня туда не от нечего делать. Скажи мне, что есть какая-то причина, из-за которой мы стоим на холоде, – иначе я возьму какое-нибудь тупое орудие, хлопну тебя по башке и спляшу танец на твоем трупе!

– Но у тебя нет тупого орудия, – возразил Риппер, даже не обернувшись.

– Я найду что-нибудь подходящее.

Риппер улыбнулся, по-прежнему не отрывая взгляда от леса.

– Ты видел, что показывали приборы? По данным сенсоров, установленных на наших дистанционных минах, что-то или кто-то приближался или даже пересекал линию нашего периметра в нескольких местах, а потом снова уходил в лес.

– Ты дурачишь меня! – не поверил Стэйсяк. – Ты наверняка дурачишь меня! Если кто-то пересек линию периметра, то почему не сработали мины?

– Резонный вопрос, – согласился Риппер. – Другой резонный вопрос: почему, если сенсоры на минах зафиксировали появление каких-то живых существ, другие приборы катера продолжают уверять нас, что планета необитаема? Согласись, Лью, капитан затащил нас в интересное место.

– Я расплачусь с ним за этот интерес! – мрачно пригрозил Стэйсяк. Он подошел поближе к Рипперу и стал наблюдать за дымкой и деревьями. – Знаешь, зачем он нас привел сюда? Чтобы нами можно было пожертвовать! Мы для него будем таскать каштаны из огня. А если с нами что-то произойдет, он только покачает головой и скажет: «Какая жалость!» Потом свяжется с «Ветром тьмы» и попросит забрать два теплых трупа.

– Наша работа связана с риском, – не согласился Риппер. – На то мы и космодесантники. Если ты не понимаешь наших шуток, не лезь в нашу компанию.

– Мне осталось служить пять месяцев – и мой контракт будет окончен, – сказал Стэйсяк. – А потом я задам такого деру из этих военно-морских сил, что ты и глазом не успеешь моргнуть. Я до сих пор не могу себе простить, что пошел на такое задание перед самым увольнением в запас. Я тебе признаюсь откровенно, Рип: по своей воле я не пойду здесь ни на малейший риск, буду делать только то, что положено по инструкции, – и никакой личной инициативы! Что бы ни произошло в этой экспедиции, я должен вернуться домой целым и невредимым. Можешь держать на меня пари!

Риппер наконец повернул к нему голову.

– Ну а что ты будешь делать потом, Лью? Куда ты пойдешь после того, как оставишь службу? Все, что ты знаешь, все твои подготовка и опыт связаны со службой в космодесанте. На таких как мы – профессиональных убийц – спрос в основном только в армии, другое применение нам трудно найти. Хочешь, я расскажу, что произойдет с тобой дальше? Ты будешь бегать от одной безнадежной работы к другой, и каждая новая работа будет бесить тебя больше, чем предыдущая. Тебе придется гнуть спину за половину той суммы, которую ты получаешь сейчас. И в конце концов, когда у тебя кончатся деньги и ты сойдешь с ума от скуки, какая-нибудь крупная рыба с зубастой улыбкой, в костюме, который тянет на твое годовое жалованье, наймет тебя для какого-нибудь грязного дельца, за что сама получит приличные проценты, а тебя зашлют в самую вонючую дыру Империи. После этого вернешься в армию и снова подпишешь контракт, как это делают многие уволенные в запас десантники.

– Как это сделал ты! – не выдержал Стэйсяк.

– Да. Как это сделал я. Привыкни и ты к этой мысли, Лью. Это все, что ждет таких людей, как мы.

– Но только не меня! – раздраженно сказал Стэйсяк. – Если я выберусь отсюда, то уже никогда не попаду им в руки. У меня есть свои планы. Я найду себе место и сделаю из себя человека.