Если что и было характерно для имения генерала, так это забор в двадцати футах за стеной. Он состоял из пяти ниток проволоки, три верхние — из колючей проволоки. Любой здравомыслящий человек приподнял бы второй снизу провод, опустил бы самый нижний и пролез бы внутрь. Но благодаря Яблонски я знал то, чего не знал любой здравомыслящий человек: эти провода приводили в действие звонок, поэтому я перебрался через верх, изодрав весь плащ. Эндрю больше не удастся поносить его, даже если он получит его назад.

Под тесно посаженными деревьями темнота была почти полной. У меня был фонарик, но я не осмеливался воспользоваться им. И вынужден был положиться на удачу и свою интуицию, чтобы добраться через сад к пожарной лестнице.

Мне требовалось пройти около двухсот ярдов — это займет не более четверти часа.

Я шел, вытянув руки вперед, и, лишь наткнувшись лицом на ствол дерева, понял, что бесполезно как расставлять руки, так и вытягивать их вперед. Я ничего не мог поделать с бородатым испанским мхом, на который постоянно натыкался лицом, зато прекрасно справлялся с сотнями сухих сучков и веток, усыпавшими землю. Я не шел — я скользил. Не поднимал ноги, а медленно и осторожно вытягивал их вперед, отодвигая в сторону все, что встречалось на пути. И не переносил вес на ногу, не убедившись в том, что ничто не треснет и не заскрипит под ногой.

Через десять минут я начал всерьез думать, не заблудился ли. Вдруг мне показалось, что за деревьями мелькнул крошечный огонек — вспыхнул и погас. Он мог померещиться мне, но у меня не столь развитое воображение.

Поэтому я пошел еще медленнее, натянув поглубже шляпу, подняв воротник, чтобы бледное пятно моего лица не выдало меня. В трех футах от меня вы не услышали бы шуршания моего плаща — так я был осторожен.

Вовсю ругал я испанский мох: его свисавшие пучки попадали в лицо и заставляли закрывать глаза именно тогда, когда этого нельзя было делать.

Мне хотелось упасть на четвереньки и дальше пробираться в таком положении.

Я бы так и сделал, но знал, что шорох плаща выдаст меня.

Затем я снова увидел этот огонек — футах в тридцати от меня, но светил он не в мою сторону, а освещал что-то на земле. Я сделал два быстрых шага вперед, желая посмотреть на источник света, и обнаружил, что моя способность ориентироваться в темноте не подвела меня. Огород был окружен деревянным забором, и я наткнулся прямо на него. Верхняя планка скрипнула, как дверь заброшенной темницы.

Кто-то вскрикнул, выключил фонарик, затем снова включил его, но теперь он освещал не землю, а обшаривал огород. Человек с фонариком был пуглив, как котенок. Он ведь должен был сориентироваться, откуда донесся скрип, и, осветив это место фонариком, моментально обнаружить меня, а вместо этого он беспорядочно водил фонариком туда-сюда, и у меня было время, чтобы сделать один длинный шаг назад. Лишь один, но его хватило, чтобы слиться с ближайшим дубом. Я прижался к дубу так сильно, будто пытался свалить его и страстно желал лишь одного — чтобы у меня был пистолет.

— Дай мне фонарик, — холодный, невыразительный голос, без сомнения, принадлежал Ройалу. Свет фонарика метнулся в сторону, а затем снова осветил землю. — Давай, продолжай.

— Но я слышал шум, мистер Ройал, — дрожащий шепот принадлежал Ларри.

— Там, точно там, я точно слышал.

— Я тоже слышал. — С таким голосом, как у Ройала, в котором столько же тепла, сколько в ведерке со льдом для шампанского, трудно успокоить кого-либо, но Ройал очень старался. — Лес ночью полон звуков. Жаркий денек, холодный дождь ночью, все то расширяется от жары, то сжимается от холода, отсюда и различные звуки. Ладно, поторопись, всю ночь, что ли, хочешь под дождем провести?

— Послушайте, мистер Ройал, — с отчаянием прошептал Ларри, — я не ошибся, правда, я слышал...

— Что, забыл нанюхаться на ночь своего белого порошка? — оборвал его Ройал. Даже секунда доброжелательного отношения к другим была для него слишком долгой. — Боже, зачем я связался с таким наркоманом, как ты?

Заткнись и работай.

Ларри заткнулся. Меня заинтересовало то, что сказал Ройал, поскольку интересовали, с тех пор как я увидел Ларри, его поведение, тот факт, что ему позволили общаться с Вайлендом и генералом, та свобода, которой он пользовался, и само его присутствие здесь. Крупная преступная организация, старающаяся загрести большие деньги, — а я не мог представить, что такая банда не стремится заработать большие деньги, — обычно подбирает своих членов с большой осторожностью и предусмотрительностью, как крупные корпорации подбирают крупных администраторов. Более того, ошибка по недосмотру, опрометчивость администратора не развалят крупную корпорацию, но они могут развалить преступную организацию. Крупные преступления являются большим бизнесом, а крупные преступники — крупными бизнесменами, и они занимаются своей незаконной деятельностью с той же тщательностью и аккуратностью, что и их законопослушные коллеги. Если возникает — что, правда, очень нежелательно — необходимость убрать соперников или человека, угрожающего их безопасности, то это поручалось тихим, вежливым людям типа Ройала, но Ларри им нужен был так же, как зажженная спичка на пороховом складе.

Их было трое в этом углу огорода — Ройал, Ларри и дворецкий, круг обязанностей которого, казалось, был шире, чем можно было ждать от человека его профессии в лучших загородных домах, принадлежащих представителям высших слоев английского общества. Ларри и дворецкий что-то делали лопатами. Сначала я подумал, что они копают яму. Ройал прикрывал фонарик, но при таком дожде даже в десяти футах было сложно что-либо разглядеть. Однако постепенно, скорее по звукам, я понял, что они закапывали какую-то яму. Я улыбнулся — мог побиться об заклад: они закапывали что-то очень ценное, что не пролежит здесь долго. Огород — не очень подходящее место для сокрытия клада.

Через три минуты они закончили работу. Кто-то из них обработал землю граблями. Я предположил, что они копали на недавно вскопанной грядке и хотели скрыть следы своей работы. Затем все пошли к стоявшему в нескольких ярдах навесу и бросили там лопаты и грабли.

Тихо разговаривая, они вышли из-под навеса. Ройал с фонариком в руке шел впереди. Они прошли через калитку футах в пятнадцати от меня, но к этому времени я отошел на несколько ярдов в лес и спрятался за толстым дубом. Они все вместе двинулись по тропинке, которая вела к входу в дом, и постепенно голоса их затихли. Полоска света упала на крыльцо, до меня донесся звук закрываемой двери, и наступила тишина.

Я застыл на месте, не сдвинувшись ни на дюйм. Дождь лил теперь в два раза сильнее, и плотная крона дуба совсем не защищала меня, но я не двигался. Струи дождя затекали мне за шиворот и текли по спине, но я не двигался, затекали мне в ботинки, но я не двигался. Вода поднялась уже выше щиколоток, но я не двигался. Стоял подобно скульптуре, высеченной изо льда, но холоднее льда. Руки мои онемели, ноги замерзли, и каждые десять секунд тело сотрясала дрожь. Я все на свете отдал бы, лишь бы иметь возможность двигаться, но не двигался, двигались только мои глаза.

Слух теперь мало помогал мне. При таком завывании все усиливающегося ветра в верхушках деревьев и шуме ливня невозможно услышать шаги человека и на расстоянии десяти футов. Но если вы простоите три четверти часа неподвижно, то ваши глаза привыкнут к темноте, и вы заметите движение и в десяти ярдах от вас. И я заметил движение.

Осторожные движения. Думаю, внезапный порыв ветра и дождя заставил лопнуть терпение у тени, которая вышла из-под ближайшего дерева и тихо направилась к дому. Если бы я не столь внимательно оглядывался вокруг, то не заметил бы этого человека, поскольку ничего не слышал. Но я заметил его — тень, двигавшуюся беззвучно. Тихий, смертельно опасный человек — Ройал.

Сказанные им Ларри слова явно предназначались для того, чтобы обмануть любою возможного слушателя. Ройал слышал шум. И шум достаточно странный, чтобы заставить его поинтересоваться, нет ли здесь кого. Но лишь поинтересоваться. Если бы Ройал был уверен в присутствии постороннего, то он провел бы здесь всю ночь, чтобы нанести удар, смертельный удар. Я представил себе, что сразу после их ухода иду в огород, беру лопату и начинаю искать — и мне стало еще холоднее. Я представил, как наклоняюсь над ямой, сзади неслышимый и невидимый подходит Ройал и выпускает пулю, всего одну медно-никелевую пулю 22-го калибра, мне в затылок.