– Белый цвет отражает солнечные лучи, – стал оправдываться воздушный стрелок.
– Мне солнце не мешает, сынок, – устало отозвался американец. – Жара мне по душе. А вот что не по душе, так это снаряды и пули, которые могут наделать в нас лишних дырок.
Опустившись в кресло еще ниже, янки устало закрыл глаза и тотчас уснул. Молодой стрелок восхищенно покачал головой и улыбнулся капитану:
– Какой нервный, правда, сэр?
Засмеявшись, Мэллори посмотрел вслед стрелку, который исчез в кабине пилотов. Неторопливо прихлебывая кофе, взглянул на спящего, восхищенный его олимпийским спокойствием. Такого парня, как капрал американской армии Дасти Миллер, недавно включенный в отряд рейнджеров, хорошо иметь рядом. Новозеландец с удовлетворением оглядел остальных. Под стать Миллеру и они. Проведя полтора года на Кипре, капитан научился безошибочно определять, подходит ли тот или иной солдат для действий в условиях партизанской войны. За этих он с ходу мог поручиться. Каперанг Дженсен умеет подбирать людей. Мэллори еще не был знаком с ними, но внимательно изучил подробнейшие досье на каждого. Он остался больше чем удовлетворен тем, что узнал.
Лишь Стивенс вызывал в нем тень сомнения. Мэллори посмотрел на белокурого лейтенанта, почти мальчика. Тот жадно вглядывался в землю, проплывавшую под белым крылом «сандерленда». Лейтенанта добровольческого запаса ВМС Энди Стивенса выбрали по трем причинам. Во-первых, он поведет судно, которое доставит их на остров Наварон. Во-вторых, он первоклассный альпинист, на его счету несколько сложных восхождений. В-третьих, он выпускник университета, фанатично влюбленный в эллинистику, свободно говорит на греческом и новогреческом. Перед войной он дважды проводил отпуск в Афинах, работая агентом туристического бюро. Но молод, совсем зеленый юнец. А молодость подчас опасное свойство. На Крите обстоятельство это часто становилось роковым. Воодушевление, юношеская горячность чаще всего были излишни. На этой войне не услышишь трубного зова, рева моторов; пыл и презрение к смерти тут не нужны. Здесь нужно иное: терпение, выносливость, стойкость, умение перехитрить противника – качества, редко присущие молодым. Но похоже, этот парень сумеет быстро обучиться.
Новозеландец еще раз взглянул на Миллера. Янки давно всему научился. Дасти Миллер на белом коне, с рогом, прижатым к губам? Такое в голове не укладывается. На сэра Ланселота, рыцаря короля Артура, он ничуть не похож. С виду это человек, проживший большую жизнь и утративший все иллюзии.
Действительно, капрал Миллер прожил на свете ровно сорок лет. Уроженец Калифорнии, на три четверти ирландец, на одну четверть поляк, за последние двадцать пять лет он повидал и пережил столько, сколько хватило бы и на дюжину жизней. Работал на серебряных рудниках Невады, проходчиком туннелей в Канаде, тушил пожары на нефтепромыслах во всех странах света. Он находился в Саудовской Аравии, когда Гитлер напал на Польшу. Кто-то из его дальних родственников по материнской линии жил в Варшаве в начале нынешнего столетия. Этого было достаточно, чтобы в Миллере вскипела ирландская кровь. Сев в первый же самолет, он улетел в Великобританию и обманным путем попал в авиацию. К неописуемому возмущению Дасти, из-за возраста его назначили башенным стрелком на бомбардировщик типа «веллингтон».
Первый боевой вылет Миллера оказался и последним. Через десять минут после взлета с аэродрома Мениди под Афинами январской ночью 1941 года отказал мотор, и в нескольких милях к северо-западу от города самолет упал на рисовое поле, что смягчило удар. Остаток зимы Дасти провел на кухне того же аэродрома Мениди, злясь на всех и вся. В начале апреля, не сказав никому ни слова, он ушел из расположения базы и направился на север, к албанской границе, где шли бои. Там он встретил немцев, двигавшихся на юг. Он впоследствии рассказывал, что добрался до порта Нафплион, едва не попав под гусеницы наступавшей танковой дивизии немцев. Эвакуировали его на транспорте «Слават», транспорт потопили. Дасти Миллера подобрал эсминец «Раине», но и его потопили. На ветхом греческом каике Миллер добрался наконец до Александрии, твердо решив никогда больше не летать и не плавать на морских судах. Через несколько месяцев он уже служил в экспедиционном корпусе, действовавшем в тылу у немцев в Ливии.
Дасти – полная противоположность лейтенанту Стивенсу, размышлял Мэллори. Молодой, восторженный, подтянутый, вежливый, безукоризненно одетый Стивенс – и поджарый, худой, жилистый, чрезвычайно выносливый, с почти патологическим отвращением к внешнему лоску Миллер. Прозвище Дасти – «запыленный» – очень подходило к нему. В отличие от Стивенса он ни разу не поднимался на горный склон. Немногие греческие слова, которые знал Дасти, вы не нашли бы ни в одном словаре. Но оба эти обстоятельства не имели никакого значения. Выбрали Миллера по одной причине. Руководителям британской разведки на Среднем Востоке он был известен как высшей пробы подрывник, находчивый и хладнокровный, умеющий аккуратно и точно работать; как лучший в Южной Европе специалист по этой части.
Сзади Миллера сидел старшина береговой службы радиосвязи ВМС Кейси Браун. Невысокий, темноволосый и плотный, он был родом с берегов реки Клайд. В мирное время Браун работал механиком-наладчиком на знаменитой верфи в Гарелохе. Не поняв, что перед ними мастер золотые руки, сущая находка для машинного отделения любого корабля, флотские чиновники сделали его связистом. Неудача Кейси Брауна оказалась на руку Киту Мэллори. Браун будет за механика на судне, которое должно доставить их на Наварон, и станет поддерживать связь со штабом. В послужном списке Брауна указано, что он первоклассный знаток партизанской войны, ветеран-десантник и дважды награжден за подвиги – в Эгейском море и у побережья Ливии.
Пятый, и последний участник группы сидел сзади. Мэллори незачем было оборачиваться, чтобы увидеть его. Капитан знал его лучше родной матери. На Крите Андреа был его правой рукой все эти долгие восемнадцать месяцев. Крупная фигура, громкий смех и трагическое прошлое. Они вместе жили, ели, спали в пещерах, в расщелинах скал, в заброшенных пастушьих хижинах, постоянно преследуемые немецкими дозорами и самолетами. Андреа стал его alter ego, его Doppelganger[1]. Смотря на Андреа, Мэллори видел себя как в зеркале. Андреа выбрали вовсе не потому, что он был греком, хорошо знал язык, обычаи и образ мыслей островитян. И даже не потому, что они с Мэллори понимали друг друга с полуслова, хотя и это имело значение. Его взяли исключительно для охраны и безопасности группы. Удивительно терпеливый, спокойный и беспощадный к врагам, грек был чрезвычайно подвижен, несмотря на свой рост. Лень и медлительность могли мгновенно смениться взрывом неистовой ярости – таков был Андреа, великолепный военный механизм. Он был их гарантией от неудач.
Мэллори снова посмотрел в иллюминатор и еле заметно кивнул, удовлетворенный. Дженсену не удалось бы набрать лучшей группы, обшарь он все Средиземноморье. Неожиданно капитан понял, что к этому-то и стремился каперанг. Ведь Миллера и Брауна отозвали в Александрию почти месяц назад. Почти тогда же на крейсер, базировавшийся на Мальте, прислали замену Стивенсу. И если бы устройство для зарядки аккумуляторов не сорвалось в ущелье в Белых горах, если бы взмыленный посыльный с ближайшего поста радиоразведки не потерял неделю, чтобы добраться до них, преодолев пятьдесят миль по заснеженным горам, избегая встреч с немецкими дозорами, и еще пять суток, чтобы отыскать их с Андреа, оба они оказались бы в Александрии почти двумя неделями раньше. Каперанг еще больше вырос в глазах Мэллори. Дженсен умеет смотреть далеко вперед и наверняка принял нужные меры задолго до выброски обоих воздушных десантов на остров Наварон, окончившихся провалом.
В восемь часов в самолете стало совсем темно. Мэллори поднялся и вошел в кабину пилотов. Окутанный клубами табачного дыма, командир корабля пил кофе. Второй пилот, вялым жестом поприветствовав Мэллори, со скучающим видом рассматривал открывавшуюся перед ним картину.
