– Бесчестные блохастые вы пудели, вот вы кто! – закричал он как раз в тот момент, когда попытка Евы Лотты увенчалась успехом.

Андерс почувствовал, что дверь подалась, выскочил на волю и совершил грандиозную пробежку к одному из старых вязов. Благодаря многолетней тренировке он мигом влез на дерево. А когда Алые, взбешенные его бегством, словно свора ищеек столпились под деревом, он закричал, что первого, кто осмелится к нему влезть, он отделает так, что родная мамаша не узнает своего сынка. Но тут Сикстен вспомнил про Еву Лотту; ведь она только-только сделала попытку пробраться в надежное укрытие. Увы, ей предстояло узнать, что свободу предводителя она купила ценой своей собственной свободы… Алые окружили отхожее место, и Ева Лотта, точно спелая слива, свалилась прямо в их распростертые объятия при первой же попытке взобраться на забор.

– Быстрее ведите ее в нашу штаб-квартиру! – вскричал Сикстен.

Ева Лотта защищалась с храбростью львицы, однако крепкие кулаки Юнте и Бенки вынудили ее сдаться. Белые Розы поспешили к ней на выручку. Калле съехал по веревке вниз, а Андерс с опасностью для жизни совершил смелый прыжок со своего вяза. Но пока Юнте и Бенка толкали и тащили Еву Лотту вниз к реке, Сикстен отражал нападения преследователей, ведя арьергардный бой, так что Алые вместе со своей пленницей целыми и невредимыми добрались до «крепостного рва», но заставить бешено сопротивляющуюся Еву Лотту перейти «подъемный мост» было, естественно, абсолютно невозможно. Поэтому Бенка без лишних слов столкнул ее вниз, в воду, после чего сам вместе с Юнте плюхнулся следом.

– Ни малейшего сопротивления, иначе утопим, – заявил Юнте.

Угроза эта никак не помешала Еве Лотте сопротивляться еще сильней прежнего. Она испытывала огромное удовлетворение, исхитрившись несколько раз окунуть с головой и Бенку и Юнте. Да, разумеется, она и сама окунулась вместе с ними, но это ничуть не омрачило ее радость. Наверху, на береговом откосе, шло сражение ничуть не меньшей силы. Поднялся такой шум и переполох, что пекарь Лисандер счел необходимым бросить свое тесто и поглядеть, что же происходит. Он неспешно спустился вниз по откосу, где его дочь как раз высунула свою белокурую головку, с которой капала вода, из речки, куда только что нанесла визит. Бенка и Юнте вытащили Еву Лотту на берег и виновато посмотрели на пекаря. Битва на откосе также стихла сама собой.

В раздумье глядя на свое чадо, пекарь, помолчав, наконец спросил:

– Ну как, Ева Лотта, ты умеешь плавать по-собачьи?

– Ясное дело, умею! – ответила Ева Лотта. – Уж, верно, я по-всякому умею!

– Вот как! Ну что ж, только это я и хотел узнать, – сказал пекарь и отправился обратно в пекарню.

Штаб-квартира Алой Розы находилась в гараже, составлявшем часть виллы почтмейстера. Сейчас никакой машины там не было, и Сикстен получил гараж в полное свое распоряжение. Там он держал удочки и футбольные мячи, велосипед и лук со стрелами, и мишень, чтобы стрелять в цель, а также секретные документы и указы Алой Розы.

Туда заперли и промокшую Еву Лотту, но Сикстен как истинный кавалер предложил ей надеть свой тренировочный костюм.

– «Великодушие и благородство к побежденным» – вот мой девиз, – сказал он.

– Тьфу! Чепуха, вовсе я ни капельки не побежденная, – возмутилась Ева Лотта. – Меня скоро освободят. А пока можно пострелять из лука.

Против этого тюремщики не возражали.

Мрачные как тучи, Андерс и Калле сидели внизу у реки и держали военный совет. Их разбирала досада, что им так и не удалось одолеть Сикстена, чтобы произвести затем обмен пленными.

– Я прошмыгну к ним и разведаю что смогу, – предложил Андерс. – А ты снова залезай на свой клен и следи за Алыми на случай, если им взбредет в голову вернуться сюда. Защищай штаб-квартиру до последнего воина! Но если тебя схватят, сожги сначала все секретные бумаги.

Калле, вероятно, счел, что будет довольно трудно выполнить этот приказ полностью, но возражать не стал. Великолепный наблюдательный пост – этот клен! Сидишь там удобно-преудобно на развилке дерева, совершенно скрытый листвой, и перед тобой открывается вид на часть сада пекаря и на улицу на всем ее протяжении вплоть до угла, где она соединяется со Стургатан. Калле чувствовал, что битвы, в которых он участвовал, по-настоящему его взбодрили, но вместе с тем его чуточку терзали угрызения совести! Он знал, что пренебрег своим долгом перед обществом. Не вмешайся тут война Роз, он бы уже рано утром стоял на страже у гостиницы, выслеживая тех двоих, что прибыли сюда вечером. Кто знает, может, это приблизило бы его хотя бы на шаг к разрешению загадки.

Внизу по дорожкам сада метался взад-вперед дядя Эйнар. Он не видел наблюдателя на дереве, так что Калле мог тихо и спокойно следить за ним. Каждое движение дяди Эйнара выдавало нетерпение и недовольство. На лице его было такое выражение тревоги и отвращения ко всему на свете, что Калле стало почти жаль его.

«Во всяком случае, надо бы побольше с ним играть», – подумал Калле, почувствовавший внезапное участие к дяде Эйнару.

За изгородью раскинулась совершенно пустынная улица. Калле посмотрел вниз на виллу почтмейстера, откуда следовало ожидать нападения. Но никто из Алых не показывался. Калле бросил взгляд в другую сторону, на Стургатан. Там кто-то шел. Это были… нет, не может быть… нет… да, в самом деле, это были… Ну да, они, те самые типы, как их там звать… а, Крук и Редиг!

Калле мгновенно напрягся, словно стальная пружина. Они подходили все ближе и ближе. Только проходя мимо калитки в сад пекаря… они вдруг увидели дядю Эйнара. А он увидел их.

«До чего же мерзко смотреть на это, – думал Калле. – Смотреть, как все краски вмиг исчезли с лица дяди Эйнара. Даже если бы он умер, он и то не мог бы стать бледнее! Да и крысенок, вдруг увидевший, что попал в крысоловку, не испугался бы так смертельно, как дядя Эйнар, стоящий у калитки!»

Один из мужчин вдруг заговорил. Этот был тот невысокий, бледнолицый – а, Редиг! Его голос звучал неописуемо мягко и нежно.

– Смотри! – сказал он. – А вот и Эйнар! Наш дорогой старина Эйнар!

Калле почувствовал, что у него по спине побежали мурашки. Это произошло в ту самую минуту, когда он услыхал голос Редига, такой нежный и ласковый, но вместе с тем таивший опасные и отталкивающие нотки.

– Похоже, ты вовсе не рад нам, старый друг? – замурлыкал нежный голос.

Дядя Эйнар схватился дрожащими руками за калитку.

– Ну да, – сказал он, – ну да, естественно, я рад… Но вы явились так неожиданно…

– Не так уж неожиданно. – Бледнолицый улыбнулся. – Ну да, когда ты смылся, ты забыл оставить нам свой адрес. Разумеется, по рассеянности! К счастью, ты прислал письмо Лоле с довольно-таки отчетливым почтовым штемпелем на конверте. А Лола – девушка понятливая. Если поговорить с ней по душам, то она не из тех, кто станет что-либо утаивать…

Дядя Эйнар тяжело дышал. Перегнувшись через калитку к Бледнолицему, он спросил:

– Что ты сделал с Лолой, ах ты…

– Спокойствие, спокойствие! – Нежный голос прервал дядю Эйнара. – Не горячись! Во время отпуска необходимо спокойствие, отдых и отключение от всех забот. Потому что, насколько я понимаю, ты, как видно, устроил себе небольшие каникулы.

– Да, в общем, да… – ответил дядя Эйнар. – Я приехал сюда, чтобы немного отдохнуть.

– Понятно! В последнее время тебе пришлось так тяжело работать, не правда ли?

Все это время разговор вел Бледнолицый. Тот, кого Калле назвал Мордоворотом, стоял молча и улыбался. Но улыбка эта, как понимал Калле, была далеко не дружественной.

«Встреть я его на пустынной улице, я бы насмерть перепугался, – подумал Калле. – А впрочем, еще вопрос: не страшнее ли встретить Бледнолицего – Ивара Редига?»

– А ты, собственно говоря, чего явился сюда, Артур? – спросил дядя Эйнар.