Однако штабу Фалькенхорста было нелегко получить даже выделенные незначительные силы, хотя к весне 1940 года насчитывалось 207 боеготовых немецких дивизий. В начале планирования в феврале 1940 года начальник Верховного командования вермахта и командующий резервной армией считали, что могут предоставить в распоряжение Фалькенхорста только от четырех до пяти дивизий (из них две дивизии с чешским вооружением предусматривались как второй эшелон). 21 февраля начальник вооружения армии и командующий армией резерва генерал Фромм сделали встречное предложение – из-за упрощения снабжения и большей боевой мощи использовать все же только части с немецким вооружением. Вопрос стоял о 7-й летной (парашютной) дивизии, 22-й пехотной (воздушно-десантной) дивизии, одном полке 1-й горнострелковой дивизии, двух пехотных дивизиях 7-го эшелона и 11-й танковой бригаде с танками T-I. Неделей позже выяснилось, что необходимо отделить друг от друга во времени и физически операции «Учение Везер» и «Гельб», чтобы сохранить политическую и оперативную свободу в выборе решения и иметь возможность откладывать или прекращать операции независимо друг от друга.
Теперь потребность в мощности для «Учения Везер» оценивалась следующим образом: четыре парашютные роты, 22-я дивизия (без 16-го пехотного полка), две горнострелковые дивизии и две дивизии 7-го эшелона – для Норвегии; штаб корпуса с одной полицейской дивизией, одной дивизией 3-го эшелона и одной мотопехотной дивизией – для Дании. Усиленная 11-я мотопехотная бригада должна была использоваться как быстрое соединение сначала при группе в Дании и затем подтягиваться в Норвегию. Эти требования наряду с данными о силах военной авиации были решительно отклонены в начале марта главнокомандующими сухопутными войсками и люфтваффе, так что, наконец, потребности в военной авиации были сокращены, а несколько армейских соединений первого эшелона заменили другими дивизиями. 3 марта Гитлер положил конец обсуждению расчета сил, когда «очень резко» потребовал «быстро и жестко вступить в Норвегию». Более точная проверка при большом обсуждении у главнокомандующего, состоявшемся 5 марта, показала в итоге, что выделенные для Нарвика ресурсы армии должны быть усилены в случае отказа от высадки в Кристиансанне. Для Норвегии окончательное число дивизий было установлено равным шести. Этот расчет был сделан ввиду большого расстояния и возможного противодействия и предполагал, что армейские соединения прибудут своевременно и полностью в предусмотренные районы боевых действий.
Военно-морской флот в свете полученного задания оказался в весьма стесненном положении. Речь больше не шла о смелой рискованной операции; проведение и обеспечение вторжения в районе значительно превосходящего противника требовало полного использования всех имеющихся в распоряжении военно-морских сил. Они были достаточно незначительны и понесли уже ощутимые потери. В распоряжении имелись линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», броненосец «Лютцов» («Адмирал Шеер» стоял в верфи на ремонте двигателей), два тяжелых и четыре легких крейсера («Лейпциг» из-за пробоины от торпеды стоял на ремонте в верфи), 14 эсминцев (два эсминца затонули в феврале 1940 года из-за ошибочного нападения немецкого самолета, остальные шесть ремонтировались), семь торпедных катеров (оставшиеся ремонтировались или стояли в верфи), остальные – минные тральщики и вспомогательные суда. Имеющиеся в распоряжении транспортные суда были также немногочисленными. Это привело к тому, что не мог быть проведен захват Намсуса и Ондалснеса, что считала желательным группа XXI. Позднее высадились англичане, и разразился тронхеймский кризис.
Расчет предоставляемых сухопутных сил зависел сначала от возможностей морского транспорта, в частности самых важных для первой высадки на берег оперативных десантных средств на военных кораблях. Постепенно (что и было сделано в течение операции) могли бы подвозиться другие соединения. Прочая подготовка военно-морского флота касалась получения и исправления морских карт, определения площадок для высадки, длины набережной и т. д., учреждения лоцманской службы в минных заграждениях в проливах Большой и Малый Бельт, в Зунде и в Гедсере и, наконец, подготовка к расстановке военных плавучих маяков в проливе Каттегат. Нужно было готовить персонал для занятия береговых укреплений и информационных центров. Необходимо было считаться с тем, что большая часть назначаемых кораблей будет потеряна, и тогда, возможно, военно-морской флот как часть вермахта не сможет больше действовать до конца войны. Только исключительные причины были в состоянии оправдать такое боевое использование. Военно-морское руководство медлило до самого конца и отказывалось признавать принятое решение оптимальным. Невзирая на многочисленные исследования и соображения иного характера, оно видело в поддержании нейтралитета Норвегии лучшее для Германии решение. Случай с «Альтмарком» вызвал, однако, перемену в оценке ситуации; с этого момента Верховное командование военно-морского флота было убеждено, что силовое вмешательство на севере неизбежно и что нужно своевременно опередить с уверенностью ожидающийся враждебный удар-вторжение. Точку зрения на решающий характер операции в Норвегии не разделяли в Генеральном штабе сухопутных войск, к которому присоединилась также военная авиация. По мнению этих обоих главных штабов, военное решение необходимо было искать на западе; в противоположность этому захват Дании и Норвегии имел только второстепенное значение и представлял опасное расщепление сил. И все-таки обеспечение северного фланга лежало также в интересах Генерального штаба сухопутных войск, который принимал в расчет жесткую и продолжительную борьбу на западе.
С учетом этих непростых взаимоотношений и происходило планирование в штабе Фалькенхорста. Педантично точной работой при строгом сохранении тайны штаб дал предпосылку для неожиданного успеха. Чтобы в день высадки иметь под рукой необходимое военное имущество, выделенные для Нарвика транспортные суда должны были выйти на шесть дней раньше, другие – соответственно после них по точному календарному плану (для военных кораблей требовалось минимум три дня в пути). В течение первых трех дней еще существовала возможность прекратить операцию, но с выходом военных кораблей это уже было невыполнимо. Следовательно, приказ на начало операции должен быть отдан минимум за шесть дней до дня высадки на берег («день Везер»).
24 февраля начал работу штаб Фалькенхорста, а уже с 10 марта должно было быть возможно импровизированное проведение операции, подготовительные работы должны были завершиться самое позднее в конце марта. 4 марта в Берлин поступили сообщения, согласно которым ожидалась предстоящая военная интервенция западных держав в поддержку Финляндии, настоящая цель которой должна была заключаться в том, чтобы служить предлогом для высадки союзников в Норвегии. Дата проведения немецкого ответного хода зависела не в последнюю очередь от обледенения западной части Балтийского моря, которая очень препятствовала проходу кораблей той суровой зимой, в то время как противник в этом отношении не был связан.
29 февраля генерал фон Фалькенхорст представил готовый план операции Гитлеру. Тот принял его и 1 марта подписал первую оперативную директиву для захвата Дании и Норвегии. Операция получала условное наименование «Учение Везер». День и час не указывались. Это доказывает, что речь не шла об окончательном, категорическом решении. Исследование одобрялось в представленной форме, и приготовления должны были проводиться таким образом, если бы в дальнейшем поступил определенный приказ. Интересно отметить также то, что однозначная констатация директивы «развитие ситуации в Скандинавии требует этого» пятью днями позже изменилась в операционном приказе группы XXI на формулировку, оставляющую открытой любую возможность: «если этого потребует ситуация в Скандинавии». Следовательно, в штабе Фалькенхорста придерживались мнения, что речь все еще шла о подготовке к возможному случаю. Принципиально было стремление провести захват без борьбы и достичь лояльного сотрудничества с правительствами Дании и Норвегии. Хотя это предполагалось не сразу, воинские части должны были сдерживать себя и только в самом крайнем случае использовать оружие. Это привело во многих случаях к потерям, причем гибель «Блюхера» в Осло-фьорде отразилась в военно-политическом отношении серьезнее всего.
