«Одаренных?»

– Разумеется, ты можешь обращаться ко мне с любыми вопросами. Или просто положись на Шелби.

Впервые за все утро Шелби рассмеялась. Ее смех оказался резким и хрипловатым – Люс скорее ожидала бы, что так будет смеяться старик, заядлый курильщик, а не увлеченная йогой девочка-подросток.

Сама же Люс невольно нахмурилась. Меньше всего на свете ей хотелось бы «расслабляться» в Прибрежной школе. Она не имела отношения к кучке избранных «одаренных», любующихся океаном с террасы. Она принадлежала к числу обычных людей – людей, наделенных душой, знающих, что такое жизнь. Таких, как Дэниел. Она по-прежнему не представляла, зачем она здесь, помимо того, чтобы временно спрятаться, пока Дэниел разбирается со своей… войной. После этого он намеревался забрать ее домой. Или куда бы там ни было.

– Что ж, увидимся на занятиях. Приятного аппетита! – бросила Франческа через плечо, плавным шагом направившись прочь. – Попробуйте слоеный пирог!

Она жестом велела официанту принести обеим девочкам по порции.

Когда учительница ушла, Шелби шумно отхлебнула большой глоток кофе и утерла рот тыльной стороной кисти.

– Гм… Шелби…

– Никогда не слышала поговорку «Когда я ем, я глух и нем»?

Люс со стуком опустила кофейную чашечку на блюдце и нетерпеливо подождала, пока нервничающий официант поставит перед ними тарелки с пирогом и снова исчезнет. Отчасти ей хотелось подыскать другой столик. Повсюду вокруг нее велись оживленные разговоры. А если ей не удастся присоединиться ни к одному из них, то даже сидеть в одиночестве будет лучше, чем вот так. Но ее несколько смущали слова Франчески. Зачем отзываться о Шелби как о замечательной соседке по комнате, когда очевидно, что у этой девицы отвратительный характер? Люс покатала на языке кусочек пирога, понимая, что не сможет толком есть, пока не выскажется.

– Ладно, я понимаю, что я тут новенькая и тебя почему-то это раздражает. Наверное, до меня у тебя была отдельная комната, или уж не знаю что.

Шелби опустила газету чуть ниже глаз. И приподняла одну бровь.

– Но я не настолько плоха. И что такого, если у меня есть пара вопросов? Уж извини, что я приперлась в школу, не зная, что за чертовщина эти самые неферманы…

– Нефилимы.

– Да кто угодно. Плевать. Мне совершенно незачем враждовать с тобой – значит, кое-что из этого, – подчеркнула голосом Люс, указав на разделяющее их пространство, – исходит от тебя. В таком случае в чем дело?

Уголок губ Шелби дрогнул. Она свернула и отложила в сторону газету, а затем откинулась на спинку стула.

– Тебе не стоит плевать на нефилимов. Мы будем твоими одноклассниками.

Она повела рукой, указывая на террасу.

– Полюбуйся на симпатичных привилегированных учащихся Прибрежной школы. Половину этих придурков ты никогда больше не увидишь, разве что в качестве объектов наших практических шуток.

– Наших?

– Да, ты на «спецкурсе для отличников» вместе с нефилимами. Но не беспокойся: даже если ты не слишком умна, – пояснила она, заставив Люс фыркнуть, – разговоры об одаренности тут по большей части играют роль прикрытия, так легче отделить нефов от всех остальных и не вызвать ни у кого подозрений. И впрямь, единственный тип, который вообще что- то заподозрил, это Бикер Брэди.

– А кто такой Бикер Брэди? – уточнила Люс, наклоняясь ближе, чтобы не пришлось перекрикивать шум волн, накатывающих внизу на берег.

– Вон тот ботаник за два стола от нас.

Шелби кивнула на круглолицего паренька в костюме из шотландки, только что пролившего йогурт на толстенный учебник.

– Его родители в ярости из-за того, что его так и не допустили к спецкурсу. Каждый семестр они затевают новую кампанию. Он притаскивает оценки с тестов Менсы[2], итоги ярмарок научных проектов учащихся, отзывы нобелевских лауреатов, которых ему удалось впечатлить, всякое такое. И каждый семестр Франческе приходится изобретать идиотское невыполнимое задание, чтобы его не допустить, – фыркнула Шелби. – Скажем: «Эй, Бикер, собери-ка этот кубик Рубика за тридцать секунд». – Она прищелкнула языком. – Но с этим наш зануда справился.

– Но если это прикрытие, – уточнила Люс, несколько жалея Бикера, – что оно прикрывает?

– Народ вроде меня. Я нефилим. Не-фи-лим. Это обозначает кого угодно с толикой ангельского в ДНК. Смертных, бессмертных, вечных. Мы стараемся не выделяться.

– А разве единственное число не должно быть «нефил» – ну, знаешь, как «сераф» для серафимов?

Шелби нахмурилась.

– Ты серьезно? И тебе хотелось бы называться «нефил»? Звучит как полный отстой. Нет уж, спасибо. Нефилим – неважно, для какого количества.

Так Шелби все-таки тоже отчасти ангел. Странно. Она не выглядит и не ведет себя как одна из них. Она не так привлекательна, как Дэниел, Кэм или Франческа. Не обладает обаянием Роланда или Аррианы. Она кажется всего лишь грубоватой и раздражительной.

– Выходит, это что-то вроде приготовительной школы для ангелов, – заключила Люс. – Но к чему она готовит? Вы после этого идете в ангельский колледж?

– Зависит от того, что нужно миру. Многие берут год отпуска и присоединяются к Корпусу нефилимов. Тогда ты путешествуешь, знакомишься с иностранцами и все такое. Но это только во времена, сама понимаешь, относительного мира. Сейчас же, ну…

– А что сейчас?

– Что бы то ни было, – отрезала Шелби. – Зависит от того, кто ты. У всех тут, сама понимаешь, разные уровни силы, – пояснила она, как будто прочла мысли Люс. – Подвижная шкала, зависящая от твоей родословной. Но в твоем случае…

Это Люс знала.

– Я здесь только из-за Дэниела.

Шелби швырнула салфетку на опустевшую тарелку и встала.

– Да, уж это действительно впечатляющий способ набить себе цену. Девочка, чей крутой парень пустил в ход свои связи.

Так вот что все тут о ней думают? И это… правда?

Шелби протянула руку и стащила последний кусочек пирога с тарелки Люс.

– Если желаешь обзавестись фан-клубом Люсинды Прайс, уверена, здесь ты его получишь. Только меня в это не впутывай, ладно?

– О чем ты говоришь?

Люс вскочила. Возможно, им с Шелби стоит снова перемотать назад.

– Я не хочу никакого фан-клуба.

– Вот видишь, я же тебе говорила, – услышала она высокий, но приятный голосок.

Перед ней вдруг объявилась девушка в зеленой косынке, улыбающаяся и подталкивающая вперед подружку. Люс глянула им за спины, но Шелби была уже далеко – и, вероятно, догонять ее не стоило. Вблизи девушка в косынке слегка напоминала молодую Сальму Хайек, с пухлыми губками и еще более пухлой грудью. Ее подруга, бледная, с карими глазами и короткими черными волосами, была чем-то похожа на саму Люс.

– Погоди, так ты и впрямь Люсинда Прайс? – спросила вторая.

В маленьких белых зубках она удерживала пару блестящих заколок-невидимок, а руками тем временем скручивала несколько темных прядей в небольшие узелки.

– Та, которая с Дэниелом? Та, которая только что приехала из той жуткой школы в Алабаме…

– Джорджии, – кивнула Люс.

– Без разницы. О боже, а как тебе Кэм? Я видела его однажды на том концерте дэт-метала… и, разумеется, слишком распереживалась и не смогла подойти представиться. Не то чтобы тебя волновал Кэм, ясное дело, ведь есть же Дэниел! – мелодично рассмеялась она. – Кстати, я Заря. А это Жасмин.

– Привет, – медленно выговорила Люс – все это было ей в новинку. – Э-э…

– Не обращай на нее внимания, она просто выпила вроде как одиннадцать чашечек кофе, – сообщила Жасмин, произнося слова раза в три медленнее, чем Заря. – Она имеет в виду, что мы в полном восторге от встречи с тобой. Мы всегда говорили, что история вашей с Дэниелом любви вроде как величайшая в мире. И во веки веков.

– Серьезно?

Люс хрустнула суставами пальцев.

– Да ты смеешься? – спросила Заря, хотя Люс по-прежнему предполагала, что это они клонят к какой-то своеобразной шутке, – Все эти смерти снова и снова? Да ладно, ты ведь правда из-за них только еще сильнее его хочешь? Готова поспорить, что да! И – о-о-о!.. – когда этот огонь испепеляет тебя…