Капитан Лесли заглянул в хвостовую часть и убедился, что клапаны специальных камер плотно закрыты. Это давало повод надеяться, что некоторое количество радиоактивной пыли там все же сохранилось и он довезет ее до базы. Но в таком случае ему придется возвращаться без Боба. Стоило ли идти на такую жертву? Бесполезно задаваться подобным вопросом: ответа на него не найдешь ни сегодня, ни завтра.
Один из русских матросов что–то крикнул Лесли, но он ничего не понял. Ему пришла мысль угостить русских сигаретами или жевательной резинкой, однако он побоялся, как бы они не обиделись, и просто улыбнулся одному из матросов. Русские были крепкими парнями, но Лесли все же показалась подозрительной чрезмерная их активность. Подумав об этом, он распахнул полог палатки и вошел внутрь.
В палатке пахло крепким русским табаком. Посередине стояла железная печка, дым от которой выводился через трубу наружу. Десяток матросов толпились возле топившейся печки и о чем–то оживленно разговаривали. Среди них находился и тот, кого разыскивал капитан Лесли, — капитан второго ранга Инсаров, невысокий добродушный брюнет.
Лесли подошел к русскому командиру, и в тот же миг разговоры в палатке стихли. В углу капитан заметил радиопередатчик с вынесенной наружу антенной. Под порывами ветра она так сильно раскачивалась, что даже порвала палатку. Все здесь было приспособлено на скорую руку, что свидетельствовало о готовности русских сняться со льдины в любую минуту.
— Вы неправильно проинформировали свою базу, — сказал капитан второго ранга, шагнув навстречу Лесли, и объяснил: — Мои ребята прочли вашу радиограмму. Вы находитесь не в районе острова Жаннетты.
— В таком случае сообщите мне наши точные координаты, — попросил Лесли. — Если я с вашей помощью смогу подняться в воздух, за что заранее выношу вам сердечную благодарность от имени американских ВВС, то мне необходимо их знать.
— Вот как раз это вам знать необязательно, — еле заметно улыбнулся Инсаров и скрестил руки на груди. Он сиял шапку с головы, и на лоб ему упала прядь каштановых волос.
Лесли смотрел на русского сверху вниз, однако без всякого превосходства. Русские его накормили, потом он хорошо выспался, поменял белье, но все же чувствовал себя усталым. Его смущал взгляд блестящих глаз русского командира, хотя никакой враждебности он в них не заметил.
«И эти парни мои противники? — задавался он вопросом. — Скорее всего, я принял бы их за друзей или коллег, которые спасли мне жизнь. Я не понимаю по–русски, но среди них есть люди, которые сносно объясняются по–английски. А капитан второго ранга вообще производит впечатление образованного человека».
— Ваш самолет сможет подняться в воздух через два часа, — услышал он голос русского. — К этому времени над льдиной появятся советские истребители, и если вы примкнете к ним, то они доведут вас до острова Геральд. Оттуда вас уже будут сопровождать американские самолеты.
— Вы так много сделали для нас, капитан, — смущенно произнес Лесли. — Если мне удастся взлететь, точно зная координаты, то я смогу обойтись без эскорта.
— Поскольку вас только двое, то вам будет трудно, — сказал Инсаров. — Правда, вы уже однажды пролетали над этой территорией, но в сопровождении все–таки надежнее. Не дай бог, опять мотор откажет.
Лесли ответил не сразу. Он понимал, что руководитель советской экспедиции, очевидно, получил указание поскорее вызволить «Сон дьявола» из ледяного плена и обеспечить его взлет с места вынужденной посадки, не раскрывая точных координат, и постарается его выполнить. И ему вдруг подумалось, что руководитель русской экспедиции, которая в 1924 году сняла со льдины возле острова Врангеля канадцев и помогла им возвратиться на родину, наверное, действовал не менее целеустремленно и энергично. Однако, не согласись сейчас Лесли с предложением Инсарова, и все его усилия окажутся тщетными.
— Вы спасли нас, капитан, и мы очень благодарны вам за это, — ответил Лесли. — Уверяю вас, что я бы непременно воспользовался вашим предложением, но мое начальство дало мне указания, пренебречь которыми я не могу. Впрочем, вы сами все слышали, — показал капитан Лесли на радиопередатчик.
Наступила такая тишина, что слышно было завывание ветра и треск лопавшихся льдин. В железной печурке бесновался огонь, и казалось, что тепло излучают сами стенки палатки.
— В таком случае мы будем вынуждены интернировать вас и вашего штабс–сержанта, — произнес Инсаров после недолгого молчания, и Лесли увидел, как зарделись его щеки.
— Вы не должны этого делать! — воскликнул он. — Мы находимся за пределами трехмильной зоны. До вынужденной посадки наш самолет не нарушал вашего воздушного пространства.
— Мне не поручали проверять это, — спокойно ответил капитан второго ранга.
— Вероятно, к счастью для вас, — заметил стоявший рядом с ним громадный офицер с довольно некрасивым лицом.
— Подождите, Георгий Максимович, — поднял руку Инсаров и, повернувшись к Лесли, продолжал: — Во время нашего первого разговора вы сами признали, что находитесь на советской территории.
— Наш самолет потерпел аварию, — с горечью произнес капитан Лесли. — Однако в настоящий момент я нахожусь вне территориальных вод Советского Союза, в открытом море.
— Уже нет, — тихо проговорил Инсаров и откинул полог палатки, заменявший дверь: — Пожалуйста, убедитесь в этом сами. По–вашему, что это такое?
Лесли приблизился к выходу и выглянул. Он увидел вдалеке светло–фиолетовую полоску суши, но уже не на юге, а на юго–западе.
— Берег?
— Мы дрейфуем в том направлении. Часа через три льдина расколется, — не сказал, а отрубил капитан второго ранга. — Пока пришлют помощь с Аляски, ваш самолет, затертый льдами, превратится в груду хлама. Поднимайтесь в воздух с нашей помощью или вы вообще никогда не взлетите.
— Если я улечу отсюда, что станет с лейтенантом Харрисом?
— Мои матросы ищут его. Однако вскоре поиски придется прекратить, потому что льдина начнет крошиться. И если до того времени не удастся найти вашего товарища, то его уже никто не найдет.
Лесли понимающе кивнул. «Бедный Боб…» — подумал он.
Ветер с силой дул Лесли в лицо. Снегопад прекратился, и теперь береговую линию было хорошо видно даже невооруженным глазом. Вполне вероятно, что льдину несет к этому берегу, а когда она расколется, то «Сон дьявола» погрузится в морскую пучину.
— А если вы все же меня интернируете, что меня ждет в ближайшем будущем? — поинтересовался Лесли.
Инсаров пожал плечами:
— Проведут расследование инцидента, а затем отправят вас на родину. Но как долго будет продолжаться расследование, я не знаю.
Лесли слушал не шевелясь. Он вдруг осознал, что все время, пока разговаривал с советским офицером, не переставал думать о Бренде. Он представил, как гуляет с ней по тундре, как тактично спрашивает у нее, долго ли она пробудет на базе, и слышит в ответ: «Самое большее, неделю». Разговор этот состоялся как раз неделю назад. Если он последует совету русских, то сегодня же вернется на базу и, возможно, еще застанет ее. Тогда он сможет спросить, согласна ли она стать его женой. И все это в данный момент зависело от того, какое решение он примет.
* * *
В восемнадцать часов сорок минут «Сон дьявола» приземлился на аэродроме базы в сопровождении двух самолетов Ф–100, которые пролетели с ним последнюю треть пути.
Едва капитан Лесли спустился на бетонную взлетно–посадочную полосу, как к его машине подкатили на скорости несколько джипов, из которых выскочили солдаты и быстро оцепили ее. Лесли обступили: кто–то хлопал его по плечу, кто–то протягивал ему бутылку с кока–колой. Потом его подняли и понесли, как обычно носят чемпионов, только что одержавших блистательную победу. Так же встречали и летчиков, которых считали погибшими.
— Вы держались великолепно! — восторгался начальник радиолокационной станции. — Мы и надеялись увидеть вас живым, а не в виде куска замороженного мяса.
Правда, на этот раз не слышалось ни криков «ура», ни грома оркестра, а все потому, что экипаж вернулся без лейтенанта Харриса. Водрузив Лесли на собственные плечи, два дюжих механика отнесли его к краю летного поля, где шла совершенно другая жизнь и на фоне безоблачного неба без устали сновали желтые бензозаправщики. Мир снова предстал перед Лесли во всем великолепии красок, но произошло это так неожиданно, что перед глазами у капитана закружились пестрые кляксы.
