— Так, погоди, парень. Что-то я совсем замотался. Хочешь сказать, что они шли сюда с какой-то конкретной целью? — переспросил офицер, устало тряхнув головой.

— Думаю, да, — помолчав, решительно ответил Димка.

— А ведь ты прав, солдат, — подумав, согласился лейтенант.

— Выходит, прежде чем к стенке ставить, их допросить надо, — пожал плечами Димка.

— А то я не понял, — усмехнулся лейтенант. — Ладно, иди, отдыхай. Это нам теперь всю ночь отписываться придётся. Да ещё и коменданта будить надо.

— А его-то зачем? — не понял Димка.

— Как это зачем. Команду на допрос, прокурора, бумаги оформить. До утра успеть надо.

— А почему до утра?

— Много вопросов, солдат. Теперь это уже не твоя забота, — осадил Димку офицер.

Но вышедший из дежурки капитан, командир группы быстрого реагирования, решил по-своему. Хлопнув лейтенанта по плечу, он кивком головы указал ему на пленных, коротко приказав:

— Этих по одному в допросную, а тут я сам разберусь, — развернулся к Димке.

— Тут и такие комнатки есть? — не удержался парень, с интересом наблюдая, как пленных уводят куда-то в подвал.

— Тут много чего есть. Здание сразу после войны строилось, так что не удивляйся, — усмехнулся в ответ капитан.

— Ну когда оно строилось, я почти сразу понял. Достаточно было на толщину стен посмотреть, — усмехнулся в ответ Димка. — Но, учитывая смену событий и властей, я подумал, что от подобных изысков цивилизации тут уже избавились.

— Не умничай. Ты и так уже дел наворотил столько, что и за месяц не разобраться, — ехидно отозвался капитан.

— Я?! — возмутился Димка.

— Ну не я же. Это ты у нас стреляный-раненый. Ладно, шутки в сторону. Ты вот спросил, почему до утра всё выяснить надо. Так тут всё просто. Ты прав.

— В чём? — не понял Димка.

— В своих предположениях. Эти двое сюда не просто так влезть пытались. И я даже догадываюсь зачем. Как догадался и о том, кто именно на тебя напал. Всё сходится.

— Что именно? — спросил Димка, всё ещё недоумевая.

— Эти двое из той же компании, что и твои крестники. Граждане, особо приближённые к власти предержащей. Мы их для краткости называем ВП. С учётом того, что их преступление уже зафиксировано, самый простой вариант избавиться от долгих разбирательств — уничтожить свидетелей и исполнителей. Как говорится, нет человека, нет проблемы. Так вот, вся эта шестёрка — слуги для особых поручений. Так что, можно сказать, тебе сильно повезло, причём дважды.

— В чём это?

— В том, что ты от них живым ушёл и что эта парочка лопухнулась, решив влезть к нам через стену, пытаясь до тебя добраться. Ты же в этом деле главный фигурант, которого либо убрать, либо заставить молчать надо. Про собаку твою они не знали, вот и полезли. На том и погорели. Вот уж не думал, что твой крокодил способен такой шум поднять.

— Не поверите, я и сам впервые за всю службу услышал, как он лает. Обычно только рычит или взлаивает, но негромко. А тут разорался так, словно конец света настал, — чуть улыбнувшись, ответил Димка.

— А в драке что? Неужели не лает? — удивился капитан.

— Только рычит. Но обычно этого хватает, — улыбнулся парень.

— Не сомневаюсь, — кивнул капитан, зябко передёрнув плечами. — Вот уж какой смерти я себе никогда бы не пожелал, так это от клыков такого монстра.

— Султан не монстр, а хороший служебный пёс, и воспитали его так именно люди. Точнее, военные, — возмутился Димка, решительно вступаясь за собаку.

— Тоже верно, — рассмеялся капитан.

— Ладно, ступай к себе. У меня теперь дел по гланды будет.

— А можно мне в допросе поучаствовать? — спросил парень неожиданно для самого себя.

— Зачем тебе это? — тихо спросил капитан, моментально став совершенно другим человеком.

Глядя на него, Димка вдруг понял, что и понятия не имеет, что собой представляет командир самой боеспособной группы в комендатуре. В одно мгновение капитан стал жёстким, недоверчивым, смертельно опасным. Понимая, что не может потерять доверия этого человека, Димка осторожно ответил:

— Ну как-никак вся эта история меня вплотную касается. Хотелось бы понять, чем я им всем так не угодил, что аж до стрельбы дошло.

— Ладно. Пошли, — подумав, кивнул капитан. — Только учти, допрос в военное время — дело не для слабонервных.

— Переживу, — решительно кивнул Димка, направляясь следом за ним, в подвал.

Парня уже загрызло собственное любопытство. Но, отлично зная, что в случае особо неприятной сцены во время допроса может не выдержать и влезть, заступаясь за пленного, он постарался встать так, чтобы иметь возможность в любой момент выйти из камеры. Арестованных уже приковали за запястья к свисавшим с потолка цепям, заставив подняться на цыпочки, и лишили всей одежды. Мрачно рассматривая совершенно обнажённых мужчин, Димка автоматически отметил, что оба бандита явно не бедствовали.

Гладкая, чистая кожа, хорошо выбритая на щеках. Заметный слой подкожного жира. Эта парочка не знала, что такое голод. Тем временем, пока он рассматривал пленных, капитан сделал одному из своих солдат незаметный знак, и тот выкатил в середину камеры столик на колёсиках, покрытый куском ослепительно-белой ткани. На столике что-то мелодично позвякивало, и, когда солдат отбросил край материи, Димка с удивлением рассмотрел набор обычных стоматологических инструментов.

— Зачем изобретать велосипед, если всё необходимое давно уже придумано? — усмехнулся капитан, небрежным жестом беря со столика неприятного вида щипцы. — Достаточно просто посетить ближайший стоматологический кабинет. Ну что, граждане уроды. Будете колоться или начнём жилы тянуть?

— Вы права не имеете! — визгливо завопил раненный в плечо. — Я ранен! Мне нужна медицинская помощь! Я требую прокурора и адвоката!

— А зачем обоих сразу-то? — откровенно удивился капитан.

— Прокурор зафиксирует ваши действия, а адвокат будет защищать мои права, — продолжал визжать пленник.

— Во дурак-то?! — не удержался от реплики солдат, подкативший столик.

— Присоединяюсь к предыдущему оратору, — усмехнулся капитан. — Ты, уродец, про военное положение слышал?

— Слышал, — нехотя признался тот.

— Так вот, по закону военного времени, в случае особой опасности для личного состава, допустимо применение допроса третьей степени. Особенно если это происходит в полевых условиях.

— Так мы в комендатуре, — радостно осклабился говорун.

— От этого не легче. Вам тем более.

— Это как понимать?

— Просто. Кто сказал, что мы допрашивали вас в подвале, а не там, где вас взяли? Срочное потрошение пленного очень часто даёт положительные результаты, — всё так же улыбаясь, ответил капитан. — Итак. Теперь, когда мы разрешили все недоразумения, думаю, мы можем приступать.

— К чему приступать? Ты чего делать собрался, садист? — завопил пленный, увидев, как капитан начал перебирать инструменты.

— Я же сказал, или колитесь, или будем жилы тянуть. Думал, это шутка такая? Нет, малыш. Это правда жизни. Ты вот меня садистом назвал. А знаешь, кто меня таким сделал? Вы. Вы, суки поганые, мою семью погубили. Вы, твари, маленьких детей не пощадили. А теперь ты мне тут про права свои вякаешь? Так вот запомни, мразь. У вас тут есть только одно право — сдохнуть быстро. И будет это только в одном случае, если ты, паскуда, мне сейчас всё, что мне нужно знать, выложишь. А если нет, я всё равно это узнаю, но подыхать ты будешь очень медленно. Так медленно, что напарник твой блевать будет ещё до того, как я за него возьмусь, — прошипел офицер так, что вздрогнул даже стоявший в дверях Димка.

Самое страшное, что капитан ни на секунду не изменился в лице. Он говорил это так, словно рассказывал очередную байку или отдавал не особо важную команду. Спокойно, ровно, даже не выпустив из рук щипцов.

— А какие гарантии? — прохрипел бандит с выбитым глазом.

— А гарантия только одна. Моё слово.

— Не густо.

— Чем богаты. Так что, будем беседовать или я начну? — спросил капитан, заметно успокаиваясь.