Пришел в себя я в машине, когда мы уже куда-то ехали.

- Миль, ты как? – на очередном светофоре он сжал мою руку, погладил по щеке.

- Нормально, – я выдохнул. – Шо это было?

- Прости меня, маленький мой. Меня как огорошила Катенька вопросом, мол, чегой-то я с тобой под ручку из машины выходил и в щечку целовал, так и понял я, что тебя спасать надо. Шустро у нас разведка работает! – воскликнул он, засмеялся. – И пяти минут не прошло, как мы с тобой в здание вошли, а сплетницы уже все просекли. Не успели тебя достать?

- Не, только облизываться начали, ты вовремя поспел. Блиин… – я уткнулся лицом в ладони, – вот же ж! Как теперь работать, а? Проходу не дадут.

- Ничего, поэтому я и решил, что лучше сразу всем сегодня официально объявить, что ты со мной. Ты не против? Так все стремительно произошло.

- Да уж, стремительно… Да не, нормально, я и сам не думал прятаться, такое и не спрячешь. Только и в мыслях не было, что все так будет… – я усмехнулся, – какие у нас коллеги…

- Любознательные?

- Уху, и это тоже. А куда мы едем?

- В «Полдень». С Аркашей договориться надо. «Грезы» - тоже его детище, у этого клуба формат подходящий, места много, в понедельник не должно быть занято, – он усмехнулся. – Я, вообще-то, думал народ на выходные пригласить за город, как следует подготовиться, все спокойно сделать, без спешки… а сам видишь, как вышло. Стремительно. Не ожидал я от них такой активности! Ну, ничего, так даже лучше. Пусть сразу все вопросы зададут нам вместе, чем потом будут тебя вылавливать и пытать. Ко мне-то не полезут, начальство, все-таки.

Я сидел и только кивал. Вроде, все правильно говорит. А внутри все трясется. Он ведь мой, сам сказал, и что любит, говорит тоже. Я, вроде, и рад, что он так всё поставил, что все теперь про нас с ним знать будут. А с другой стороны – не знаю, как дальше быть. У меня никогда ни с кем нормальных отношений-то не было, а тут такое сразу, и… страшно мне…

Мы подъехали. Он припарковался, но не спешил выходить из машины.

- Миль, посмотри на меня… – он повернулся, окатил меня своей невозможной синевой, улыбнулся. Я невольно заулыбался тоже. – Ну, вот что ты опять себе надумал? Только что все хорошо было, – положил руку на затылок, гладит.

- Не знаю… Так все быстро. Мне не по себе.

- Не надо, не переживай. Так надо было. Скрывать подобное перед нашими друзьями, по крайней мере, невежливо, они же переживают, та же Леночка, или Артем, они вообще почти семья… и потом, все равно бы узнали. Так что, лучше с ними все точки сразу расставить. Ну же… – он притянул к себе ближе. – Чего ты боишься, хороший мой? Людских пересудов? Сплетен? Твои коллеги уже научены держать язычок за зубами. Я кого попало на работу не беру. Дальше стен конторы наши отношения не выйдут, никто трепаться не будет. Друзьям, семье, в универе сам скажешь, если захочешь.

Меня как водой ледяной окатило. Точно! Мама! Как же я ей скажу… не знаю даже, ей сейчас переживать нельзя, уж шестой месяц идет, а тут я с сюрпризами на день рождения…

- Миль, я понимаю, что все быстро для тебя, и дико, но… Я хочу предложить тебе… – он умолк, замер нерешительно, – переехать ко мне. Сегодня. Сейчас.

Что?? Я откинулся на спинку, повернул голову к нему.

- Что замер, хороший мой? Много всего и сразу хочу? Такой вот я нетерпеливый. Ведь два дня назад и мечтать не мог, что наше будущее возможно… – умолк, на меня смотрит. А у меня комок в горле, слова не вымолвить. Улыбнулся, продолжил негромко: – Я тоже боюсь… боюсь, что я сплю, и мне все это снится… Что проснусь – и опять один в своей пустой квартире.

Как будто я могу быть против… Улыбнулся, в глаза его смотрю. Самые красивые глаза на свете. Только на меня пусть смотрит. Всегда.

– Я ведь тоже… мечтать не мог, – прошептал я. – И я не против, честно. Только… страшно мне… И с мамой мне надо поговорить. У нее день рождения в феврале. Я думал ехать, и трио тоже едет.

- С радостью, хороший мой, – он взял мою руку, к лицу поднес, пальчики целует. – И к маме, – еще пальчик, – и к черту на рога… – уже щечка, – и за тридевять земель… – другая, – куда скажешь… мой…

Всёеее, я тоже готов куда угодно ехать, хоть прям сейчас, если меня на это так же уговаривать будут!

От обцеловывания меня Никиту отвлек телефонный звонок:

- Да? А, Аркаш, через пять минут будем… Хорошо, договорились.

Я тем временем пытался угомонить свой организм, особенно некорые его части, которые крайне заинтересовались происходящим, которым было ужасно мало и хотелось получить ещё буквально капельку внимания.

- Ну что, идем?

- Да.

На этот раз мы разместились в большом зале. Аркадий, который, как Санта, лучезарно улыбался, с достоинством прошествовав к нашему столу. Вот бывают же приятные люди! Как будто всю жизнь его знаю и встретился с этим добродушным, вежливым толстячком с умными глазами после долгой разлуки.

- Добрый день, Аркаша! – он обнял его.

- Добрый день, Никита, друг мой! Максимилиан, рад скорой встрече! Как вам наш сюрприз?

- Спасибо огроменное! Торт просто восхитительный, самый волшебный торт на свете: я слопал половину за раз и не заметил, как!

- Ну, и замечательно! Тогда я думаю, вы не откажетесь от кусочка нашего фирменного десерта?

- Бери, не отказывайся, от этого персикового чуда невозможно оторваться! – покивал Никита.

- Даже не подумаю отказаться! – рассмеялся я, – где моя большая ложка?

- Отличный аппетит! – засмеялся Аркадий – Сейчас все принесут.

Вскоре принесли обещанный десерт: нежнейшее суфле с кусочками персика, политое карамелью, украшенное сливками и фруктовыми цветами. Такую красоту и есть боязно! Но мы трудностей не боимся!

Мужчины тем временем обсуждали условия вечеринки. А мне вот стало интересно: кто-нибудь завтра вообще работать после сегодняшнего вечера сможет? Как то он чересчур рьяно за это дело взялся.

Оказалось, все продумано. В семь вечера коллег ждал ужин и небольшой праздник. До десяти им времени должно хватить, чтобы угомонить свое любопытство. Саму же вечеринку планировалось провести в том же клубе в пятницу, как говорится, до упора.

Мне предлагалось на это неспокойное время взять незапланированный отпуск для переезда, налаживания личной жизни, и прочая, и прочая… К следующему понедельнику шок у народа пройдет, все кости мне перемоют, посплетничают вдоволь, и можно будет мне потихоньку наведаться на работу, приступать к выполнению своих непосредственных обязанностей. А до тех пор Никитушка будет грудью, так сказать, держать оборону. Он начальник, к нему с расспросами так запросто народ не полезет. Разве что Леночка. Или Катенька. Но этим дамам закон не писан.

После обеда мы поехали на квартиру Корниловых. Я переезжаю!

Никитушка так резво взял меня в оборот, что я и мявкнуть не успел. В принципе, я не против, а очень даже за, но как-то… так резко я практически замуж вышел… И попереживать там, попсиховать, нервы помотать – все, поздно!

И с мамой еще говорить. Капец.

Там нас уже ждали. Никита и тут успел договориться! Разве что чемоданы за меня не собрали!

Я было рыпнулся, мол, как же так, оголодает Дар без меня. На что мне ответили, что ничего страшного, кочевая жизнь старших подходит к концу, в мае Таш открывает-таки свою студию, да и Алекс возвращается в конце февраля, тоже вплотную салоном займется. Так что, хорошо, что я пристроен теперь, а то было бы неловко, в первую очередь, мне. И ведь не обидишься на них, поскольку правы. Вот все кругом правы, один я такой… не знаю, какой. Замужем.

Короче. Шмотки мне Дар помогал собирать. Получилось четыре чумодана. И когда только я успел столько добра нажить? Это, не считая ноута и прочей техники!

Провожали нас практически с песнями и плясками. Ну, как - провожали, помогли погрузить вещи в машину, да следом поехали, так как время поджимало, а в семь мы уже должны быть в клубе, и Дар с Ташем тоже, вроде как, приглашены. Так же, как и мой друг Федечка.