к Алле Борисовне. Она сказала: „Вы, надеюсь, не приверженцы сухого закона?" Тогда был сухой закон в стране. Мы в один голос ответили: „Нет", — ну, и она сразу стала выкатывать напитки. Мы замечательно провели время. Потом, когда Башлачёв начал петь, она, будучи уже в серьезном подпитии, начала стучать в пол, под ней жил Марк Захаров181, чтобы он к ней поднялся и послушал, как надо делать. Она села за рояль, начала что-то подыгрывать». Артемий Троицкий вспоминает: «Пугачёва тогда находилась в довольно интересной поисковой стадии. Тогда мы с ней очень дружили, я приносил ей хорошие западные пластинки, чтобы она слушала не только Барбру Стрейзанд182 и Бетт Мидлер133, но и какую-то интересную музыку в диапазоне от Кейт Буш184 до Лори Андерсон185. Я ее пытался тогда как-то вовлечь во всю эту нашу рок-историю. Возил ее на концерт Ленинградского Рок- кпуба. Тогда же она с моей подачи закорешилась с Агузаро- вой и „Браво", стала им как-то протежировать. И с Башлачёвым мы тоже к ней ходили. По-моему, было два визита: однажды мы к ней ходили с Башлачёвым вдвоем, а потом — расширенной компанией, с Кинчевым и Задерием... Кинчев ей спел тогда несколько своих песен, и Пугачёва их оценила, но главным блюдом был Башлачёв, несомненно. Кинчев с Задерием ему с большим удовольствием аккомпанировали, подпевали, подыгрывали на гитаре, на каких-то там маракасах и бубенчиках... Аллин муж, Женя Болдин186, который был
Режиссер театра и кино, лауреат Государственной премии СССР (1987), народный артист СССР (1991), художественный руководитель московского театра «Ленком».
Американская певица, актриса, композитор, режиссер и общественный деятель.
Американская певица и актриса.
Британская певица и автор песен. Сотрудничала, в частности, с Дэвидом Гилмором и Питером Гэбриэлом.
Американская исполнительница, композитор и художник.
Музыкальный продюсер, директор программ фестивального отделения Росконцерта. Ныне — глава компании «SAV Entertainment».
человек в высшей степени... Он просто этого испугался и ушел в дальнюю часть квартиры... На Пугачёву это произвело очень сильное впечатление, но впечатление, скажем так, не совсем радостное. Она мне призналась, что ей страшно. Она сказала: „Конечно, потрясающий парень, энергетика чумовая, стихи гениальные, но мне страшно. Жуть меня от этого берет". При этом надо сказать, что Башлачёв к Пугачёвой, в отличие от Градского, относился очень хорошо. Она, как ни странно, была для него авторитетом... Я же это делал на самом деле с одной-единственной целью: поскольку Пугачёва в то время обладала определенными материнско-продюсерскими наклонностями и все время говорила о том, что хочет помогать молодым талантам, я очень надеялся, что она поспособствует Башлачёву хотя бы в той же мере, в которой она помогла Агузаровой с „Браво". Но тут что-то не сработало. Я думаю, что Башлачёв, конечно, был для Аллы чересчур экзотическим человеком, слишком странным. Слишком, говоря современным языком, неформатным. И если ей было абсолютно понятно, что делать с Агузаровой, то, что делать с Башлачёвым, я думаю, ей было неясно. Поэтому она, конечно, послушала, ее пробрало, но никаких оргвыводов из этого не последовало». После гибели Александра Алла Пугачёва вместе с Ильей Резником18' попробуют написать песню «Самоубийца». В ее тексте будут слова: «...Был ты смелым, был горячим, парень. Песни пел ты, глаз не пряча, парень... Дал жестокий урок рок-н-ролльный пророк...», однако, насколько известно188, это произведение не было записано и никогда не исполнялось.
Троицкий также устроил визит Башлачёва к Андрею Вознесенскому. Артемий рассказывает: «С Вознесенским мы
187 Поэт-песенник, народный артист России (2003).
188 Из книги А. Белякова «Алка, Аллочка, Алла Борисовна» (М.: Вагриус, 1997).
были уже знакомы какое-то время, но, естественно, я не могу сказать, что мы дружили. Я в свое время познакомил его с Гребенщиковым, и Боря Вознесенскому очень понравился. После этого я стал Андрея Андреевича как-то приобщать к достижениям нашей подпольной рок-поэзии. Мы с Башлачёвым поехали вдвоем на электричке к нему в Переделкино. Было очень холодно, то есть была классическая русская зимняя ночь. Морозец, я думаю, градусов пятнадцать, не меньше. Собственно говоря, я у Вознесенского тогда уже пару раз бывал и знал, как идти от электрички до его дачи. Мы к нему приехали. Андрей Андреевич был один. Он угостил нас чаем, также предлагал, по-моему, вкусные западные напитки типа виски, коньяка. Но мы особо не увлеклись этим делом. Сашка стал ему петь песни, Вознесенский это все очень внимательно слушал, иногда делал какие-то замечания, где-то издавал одобрительные возгласы. Но концерт, по-моему, не закончился, потому что в какой-то момент, я сейчас точно уже не помню, Сашка поставил гитару к стене, и эта гитара упала и разбилась, у нее отломался гриф. Концерт продолжать было невозможно. Поэтому мы у Андрея Андреевича еще посидели и ушли. Вознесенский подарил Башлачёву книгу своих стихов. Дарственную надпись я запомнил: „Пусть никто не топчет ваше небо". Надо сказать, что этот визит для Башлачёва тоже был очень важен. Хотя встреча его скорее разочаровала, и не столько потому, что сломалась гитара, сколько потому, что, в общем, душевного разговора не получилось с Андреем Андреевичем. И потом уже, чтобы Сашка не слышал, я Вознесенскому позвонил и спросил: „Ну, как? " Вознесенский дал такую кисло-сладкую оценку. Он сказал, что да, очень талантливый парень, есть потрясающие метафоры, очень интересные тексты, но при этом Вознесенский сказал: „Он не совсем в моем вкусе. Слишком много в нем всего такого русского-народного, фольклорного, мне это не очень близко. Гребенщиков — тот парень, которого ты ко мне раньше приводил, — мне все-таки ближе"».
15 января состоялся четвертый концерт Башлачёва у Артемия Троицкого. Его записывал Борис Переверзев189. Четыре песни с этого концерта изданы на альбоме «Башлачёв VI» (треки 3—6).
18 января Александр Агеев записывал Башлачёва у себя на домашней студии. Запись производилась на бытовой магнитофон «Pioneer 909», а потом издавалась на множестве альбомов: «Лихо», «Башлачёв IV» (треки 12,13), «Башлачёв V» (треки 1—3). Вспоминает Александр Агеев: «Он позвонил и сказал, что он готов. Я достал определенную аппаратуру, мне помог Саша Катамахин190, дал мне пульт, микрофоны... Вроде мы договорились встретиться днем, часов в двенадцать. Час проходит — нету человека. Я стою у окна и вижу, что из соседнего подъезда выносят две табуретки. Поставили. Вынесли гроб. Поставили его на эти табуретки. И тут Башлачёв из-за угла выходит — не один, с девушкой был. Я машу из окна, а Башлачёв идет с цветами. Какой-то веник, а на нем синенькие цветочки. Подходит, спросил у женщины: „Можно я цветы на гроб возложу? " Она говорит: „Ну, возложи". Он пришел с этой девушкой. Говорит: „У вас покойник... Это хорошо". Чего хорошо?! А у него было какое- то предчувствие хорошее. Он развеселился... Пульт я только включил — дым. Он сгорел... Я тут же набираю номер Игоря Васильева, хотя знаю, что к нему приехали Терри191 и Задерий писать какую-то их очередную шарагу. Звоню. Говорю: „Васильев, вот такая незадача". Он говорит: „Да бери у меня
Одноклассник Артемия Троицкого, сын известного джазового критика Леонида Переверзева. Звукорежиссер.
Звукорежиссер и директор группы «Машина Времени».
Людмила Колот — ленинградская джазовая гитаристка и певица. Работала, в частности, вместе с Андреем Пановым, Алексеем Вишней, Святославом Задерием, Сергеем Жариковым. В девяностые годы эмигрировала в США, где занималась музыкой под псевдонимом Брет Даймонд. Одно время состояла в оркестре Гленна Миллера. Умерла в 2011 году.
пульт". Я ему: „А ты же вроде пишешь? " Он отвечает: „За- дерий вроде собирается пить и писать ничего не будет, по- моему". Я говорю: „Хорошо". И мне Васильев вдруг говорит: „А еще и магнитофон возьми, я тебе «Pioneer» дам". Думаю: как взять-то? Сейчас вызову такси. Подхожу к телефону, говорю Башлачёву: „Иди попей чайку, сейчас все организуем". От меня до Васильева ехать пять минут — пешком десять. Только трубку хотел поднять, звонит мой друг: „Я к тебе еду". А он на машине. Приезжает. Я говорю: „Вот тебе адрес, поезжай, забери пульт и магнитофон". Ехать — четыре минуты. Поехал. Мы сидим, пьем чай. Проходит час, его нету. Я звоню Васильеву, спрашиваю: „Ты что, передумал?" — „Нет, не передумал. Твой человек не приезжал"... И еще через полчаса приезжает мой друг. Оказывается, он отъехал от дома на двадцать пять метров и у него отвалилось колесо... Я тут уже, честно говоря, стал сомневаться, что запись состоится... Сначала мы опять все включили, все у нас заработало, и только он начал петь, сразу начались бесконечные телефонные звонки. Я телефон сразу вырубил. Только я вырубил телефон, начались звонки в дверь. Первый, кто появился, был Задерий. Он ввалился и говорит: „Мне нужен орган. Я все- таки вечером буду что-то писать". Я говорю: „Хорошо. Вот у меня есть друг, он работает музыкантом в ресторане, он тебе сейчас все организует". Написал ему какую-то записку, и он уехал. Опять звонки в дверь: капуста, картошка, сахар. Я говорю: „Мне ничего не нужно". Такого никогда не было! Запись при этом делать нельзя. И последней каплей был очередной звонок, я открываю: стоит старушка, очень подозрительная, с маленьким мальчиком. Типа старушка и внучок. И вид у них такой странный был, все замотано платком, как будто из древней истории, ходоки, беженцы. Я на ноги не посмотрел, но у меня возникло такое ощущение, что они были в лаптях. Они хлеба попросили. Я вынес хлеба. После этого я просто оторвал провод, чтобы никто больше не зво-
