Как бы ни были плохи дороги северных вьетнамских провинций по своему техническому состоянию, порядок движения на них сохранялся.
…Пока водитель Нюан ходил выяснять обстановку непосредственно в прифронтовой полосе, мы настроились на китайскую радиостанцию. Диктор включился па полуфразе, на повышенном тоне: «…достичь к концу столетия грандиозной цели модернизации в четырех областях, китайскому народу крайне нужна мирная и стабильная международная обстановка. Однако хотел бы лес покоя, да ветер пе дает. Вьетнамские власти при подстрекательстве и поддержке советского социал-империализма непрерывно предпринимают эскалацию вооруженного вторжения в Китай… Бои развертываются в районах Лунчжоу и Цзинси в Гуапси, Хэкоу и Цзиньшга в Юньнани. Наши погранчасти поднялись в контратаку на защиту границ своей страны. К моменту передачи настоящего сообщения бои все еще продолжаются».
Грянул китайский военный марш. Работавший в маленькой мастерской часовщик удивленно поднял лупу на лоб. Я передвинул стрелку настройки. Ханой передавал заявление правительства СРВ, розданное нам накануне вечером. В нем говорилось: «Правящие круги Китая 17 февраля неожиданно начали агрессивную войну против Вьетнама. Используя бронетанковые войска, артиллерию, пехоту, при поддержке военно-воздушных сил, они начали военные действия на всей линии вьетнамо-китайской границы. Они ведут наступление на города Лаокай, Монгкай, Донгданг, Мыонгкхыонг, находящиеся в глубине территории Вьетнама, захватили пограничные заставы уездов… Народ и правительство Вьетнама настоятельно призывают Советский Союз, братские социалистические страны, страны, завоевавшие национальную независимость, все неприсоединившиеся страны, все коммунистические и рабочие партии, всех прогрессивных людей мира крепить солидарность с Вьетнамом, оказать поддержку и защитить Вьетнам, потребовать от правящих кругов Пекина немедленного прекращения агрессивной войны против Вьетнама, вывода всех войск с территории Вьетнама».
Над рынком Донгмо, где толпились сотни людей, включился громкоговоритель. Всякое движение прекратилось, едва начали передавать Заявление Советского правительства. Слушали все: крестьяне, ремесленники, торговцы, полицейские-регулировщики, слушали бойцы и командиры, как, видимо, слушала в этот момент голос своего самого надежного друга вся вьетнамская земля — от фронтовых районов до самого южного мыса Камау. Слушал весь народ, сплотившийся перед лицом грозной опасности. «Нападение Китая на Вьетнам, — разносилось над Донгмо, — лишний раз свидетельствует, насколько безответственно относятся в Пекине к судьбам мира, с какой преступной легкостью китайское руководство пускает в ход оружие… Любое попустительство такой политике — это попустительство насилию и диктату, попустительство попыткам китайского руководства ввергнуть мир в войну… Советский Союз решительно требует прекращения агрессии и незамедлительного вывода китайских войск с территории Социалистической Республики Вьетнам».
Пока мы ехали от Донгмо до Лангшона, мои спутники-вьетнамцы оживленно обсуждали Заявление Советского правительства. В журналистской работе привыкаешь ко многому, и прежде всего к непреложному правилу не проявлять особенно собственных эмоций, поскольку требуется не терять наблюдательности и внимания к происходящему. В тот раз, не скрою, чувство гордости за родину, за ее мудрость, авторитет и могущество трудно было скрыть.
— Если Пекин полезет дальше, — сказал, наклонившись ко мне Дан, — он получит вместо тысячи шестисот километров фронта все семь тысяч!
Мы въезжали в Лангшон.
Как же переменился город за сутки! Пригороды и улицы опустели. Жители, которых было около 50 тысяч человек, ушли согласно распоряжению народного комитета. Впрочем, неожиданно замечаю людей в гражданской одежде, праздно сидящих на порогах домов, бесцельно слоняющихся на огородах. Встретивший нас на въезде начальник военного отдела городского народного комитета, он же командир лангшонского ополчения, офицер в отставке Зыопг поясняет:
— Распоряжению об эвакуации не подчинились три тысячи живущих в городе хуацяо. Не думаю, чтобы у всех было что-нибудь плохое на уме. Но кто-то среди них мутит воду, угрожает, шантажирует, требует «ждать своих». Нескольких саботажников и диверсантов с припрятанными китайскими флагами мы арестовали в первые два дня боев, когда по планам противника Лангшон должен был пасть…
Да, обстановка в провинции складывалась сложная. В здании штаба региональных вооруженных сил меня принял командующий лангшонским участком фронта старший полковник Ле Шон. Крупный, с энергичным лицом, в полевом мундире, из-под которого виднелся ворот черного свитера (по ночам в феврале в том году воздух часто становился холодным и сырым), он, делая паузы, пока стоявшая рядом, на стадионе, батарея давала очередной залп, ввел нас в курс событий:
— Китайские части, вклинившиеся на нашу территорию в этом районе до десяти километров, оттеснены до шести километров. Сегодня утром взломано кольцо окружения вокруг Донгданга. В ходе оборонительных боев и контратак разгромлено двенадцать батальонов противника. Но по нашим данным, он сосредоточивает силы для нового удара…
Штаб располагал и первыми сведениями о зверствах, чинимых пекинской солдатней в оккупированной приграничной полосе. Близ Донгданга дотла сожжены огнеметами две деревни. Не успевшие скрыться жители, в том числе женщины, дети и старики, уничтожены. Немногие оставшиеся в живых свидетели рассказывали, что озверевшие от упорного сопротивления защитников Донгдапга оккупанты топили детей в трясине рисовых чеков. Пассажиры рейсового автобуса, захваченные на шоссе между Лангшоном и Донгдангом, расстреляны прорвавшимися кавалеристами. За китайскими частями идут мародеры из пограничных провинций КНР. Они вывозят на подводах и грузовых машинах имущество крестьян, сельскохозяйственные машины, зерно и удобрения, принадлежащие вьетнамским кооперативам, демонтируют на предприятиях оборудование, отправляют его в Китай.
— Тяжелые и кровопролитные бои продолжаются, — говорил старший полковник. — Мы ни на минуту не сомневаемся, что отстоим территорию нашей священной родины, всю, до последнего сантиметра…
Битве за Лангшон тогда предстояло длиться еще десять дней и ночей, прежде чем китайское командование силами вторжения бросило на это направление еще один армейский корпус. Возглавляли командование ближайший «сподвижник» Дэн Сяопина, командующий Гуанчжоуским военным округом Сюй Шию и бывший заместитель командующего китайскими добровольцами в Корее, назначенный за месяц до этого командующим Куньминским военным округом в провинции Юньнань, Ян Дэчжи. Заваливая трупами горные распадки, враг прорвался на окраину Лангшона, затем вышел к центру города, но полностью овладеть им так и не смог. Все это еще предстояло увидеть, как и полностью превращенные в руины старинные улочки. А сейчас мы ехали вдоль уютных домов и старинных вилл. Оконные стекла дребезжали и лопались от артиллерийских залпов.
Мы пробирались в район перекрестка дорог IA и IB. Там, у высот 611, 417, 608, 800, 556, 568 и 473 разворачивалось основное сражение, в котором с обеих сторон участвовали десятки тысяч людей.
…С потемневших от времени стропил буддистской пагоды, превращенной в наблюдательный пункт, в такт минометным выстрелам ссыпалась хлопьями древняя пыль. Звякали бронзовые курильницы на подставках, пристукивали, пошатываясь, деревянные фигурки божеств с угрожающе нахмуренными бровями из конского волоса. В окошко с оторванными ставнями виднелась лесистая гора Надон, господствующая над Донгдангом, или, говоря по-военному, высота 611, где шел напряженный бой. Распахнутая дверь выходила на позиции минометчиков, через которые девушки с карабинами гнали в тыл буйволов.
Ха Дык Хунг, пожилой агроном, секретарь партийной ячейки общины Хоапгдонг, комиссар местного ополчения, неторопливо заваривал чай, изредка посматривая в сторону горы.
— Не в первый раз ломятся по этой дороге, — спокойно говорил он. — Китайские солдаты прошли здесь в последний раз в 1946 году, очистив до зернышка амбары и склады, содрав с крестьян последние рубашки… И к нынешним боям мы тоже готовились. Схватки на границе шли уже несколько лет. И когда я услышал стрельбу с китайской стороны, сразу отдал ополченцам приказ получить оружие и боеприпасы, а через два часа такое же указание с планом эвакуации мирного населения поступило из центра…
