Прямо под тем местом, где пряталась Элири, на земле лежал Мужчина, а рядом с ним щипала траву равнодушная ко всему остальному, покрытая пылью лошадь. Взгляд девушки переместился туда, где в рассеянном солнечном свете посверкивали мечи; там пеший мужчина в одиночку сражался с двумя всадниками. Внезапно он пошатнулся и упал.
Всё это происходило на расстоянии меньше ста ярдов от того места, откуда смотрела Элири. Топча поверженного человека, всадники развернули коней. На лицах обоих отчётливо проступало выражение кровожадности и жестокости. Внезапно мужчина, лежавший в пыли, поднялся, пошатываясь, кровь струилась по его лицу и безвольно повисшей руке. Несмотря на раны, он снова бесстрашно взмахнул мечом.
Ка-дих, ведь это же настоящий воин! Элири не раздумывала ни секунды. Народ, к которому она принадлежала, всегда ценил мужество превыше других достоинств. Схватив сухой прут, она с громким треском сломала его. Оба всадника среагировали мгновенно. Они разъехались, повернувшись в разные стороны, чтобы лицом к лицу встретить опасность, откуда бы она ни исходила. Опытные, решила про себя девушка. Но, похоже, другого оружия, кроме мечей, у них не было. Ни ружей, ни даже луков. В улыбке Элири таилась угроза, когда она зашуршала кустами вокруг себя, стараясь создать впечатление, что в страхе бросилась наутёк.
Как все хищники, они не могли не среагировать на убегающую добычу и, развернув коней, ринулись в погоню. Рванулись вперёд, явно не сомневаясь в том, что нет силы, способной помешать им догнать убегающего. Но Элири и не думала бежать. Вместо этого она просто отошла в сторону, и всадники в нескольких ярдах перед ней промчались по направлению к кустам. Лук дважды пропел неясную песнь смерти, оба с воплями упали. Первый больше не шевелился, второй попытался встать на ноги, но снова упал. Чувствовалось, что он сильно ранен, но все ещё жив.
И тут в поле зрения показался человек, с которым прежде сражались всадники. Девушка, теперь уже не прячась, прыгнула вперёд, с ножом в руке, готовая в любой момент отвлечь на себя внимание уцелевшего бандита. Однако делать этого не пришлось. Тот, кому она пришла на помощь, с криком прыгнул, взмахнул мечом, и последний из нападавших рухнул замертво. Человек с мечом оглянулся, и Элири с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от изумления, только сейчас в первый раз отчётливо разглядев его лицо. Он был очень похож на Фара Трейвелера. Старый, с лицом, покрытым морщинами, этими неизбежными следами возраста и долгой жизни. И глаза у него были такие же серые, как у неё, а седые волосы — когда-то чёрными. Или, по крайней мере, такое сложилось у Элири впечатление. Покачиваясь, он удивлённо посмотрел на девушку, а потом меч выпал из его дрожащей руки. Прежде чем она успела двинуться с места, он рухнул на землю. Ничего с ним не случится, если и полежит несколько минут. Прежде нужно привязать коней, пока они не убежали. Элири бросила сумку и поспешила к коням. Догнала одного, легко вспрыгнула в седло, рысью поскакала к остальным и, только привязав их, оглянулась по сторонам. Довольная улыбка заиграла на её лице. Неплохо, совсем неплохо: три коня, упряжь, мешки, постели, седельные сумки, явно не пустые, оружие и, возможно, даже еда. Элири поскакала туда, где лежал человек с мечом.
Соскочив с коня, она внимательно его осмотрела. Сами по себе раны выглядели не слишком серьёзными. Скорее всего, он просто ослабел от потери крови. Девушка перевязала ему голову и, чтобы заняться рукой, разорвала рубашку по шву. Под ней обнаружились когда-то явно могучие мышцы. Ну и ну! Этот человек и впрямь был воином. Воспоминание о сцене, которая заставила её вмешаться в схватку, лишь усилило это впечатление. Он и сейчас ещё оставался воином, хотя и был немолод. Несмотря на свой возраст, он оказался достойным противником, чего бандиты явно не ожидали. Сражаясь против троих, он убил одного, и только после этого они взяли над ним перевес. Будет только справедливо, если конь убитого и всё, что было при нём, получит этот храбрый человек. Настоящий воин. Ей и так досталось вдвое больше, чем нужно.
Но как ей затащить его в дом? Может быть, сделать носилки? С ножом в руке Элири сноровисто занялась их изготовлением, и вскоре раненый уже лежал во дворе полуразрушенного дома. Потом она отвязала лошадь и, используя её как тягловую силу, протащила носилки сквозь дверь. Передохнув несколько минут, она обыскала сумки бандитов. Достала из одной скатанную постель и завернула в неё раненого. Постель была грязная и, скорее всего, кишела паразитами, но, по крайней мере, теперь он не замёрзнет. Это важнее, чем блохи и вонь.
Когда кровотечение прекратилось, Элири развела небольшой костёр, промыла раны кипячёной водой и посыпала антибиотиком. Насколько ей было известно, в примитивных обществах люди чаще всего умирали именно от инфекции. В сумках бандитов действительно нашлась и еда. Копчёное мясо, отвратительное на вкус, заплесневелый сыр, несвежая вода. Ка-дих, если бы эти разбойники не погибли от её руки, то наверняка вскоре их доконала бы собственная еда. Элири сварила суп из своих припасов, а в качестве десерта — и полуосознанной награды — съела сыр, с которого соскоблила плесень.
Потом она покормила раненого. Как только с этим было покончено, он тут же обмяк и спустя мгновенье уже спал снова. Элири поднялась. Следовало позаботиться о лошадях. И неплохо бы все тут обследовать, пока светло. Находясь рядом с животными, поглаживая их, разговаривая с ними, она позволила себе расслабиться. И тут же на глазах выступили слёзы. Ей не раз приходил в голову вопрос: на что это похоже — убивать? Теперь она знала ответ. Такое чувство… Элири замерла, попытавшись проанализировать собственные ощущения. Она убила не ради того, чтобы выжить. Ничто не мешало ей уйти и оставить старика умирать. И всё же она предпочла вмешаться в неравный бой.
Её не мучило чувство вины; нападающие были убийцами, они втроём набросились на человека, который по возрасту мог бы приходиться им дедом. Тогда откуда слезы? Ведь ясно, что она поступила правильно. Наверно, это чувство облегчения, решила Элири, которое обычно приходит после того, как спадает напряжение. Напряжение, вызванное не столько участием в схватке, сколько предшествующими долгими неделями полного одиночества. Просто рядом с этим старым человеком она вновь почувствовала себя ребёнком. И слезы вовсе не говорят о слабости, решила она.
Вытерев слезы и надёжно привязав лошадей, Элири вернулась в главный дом усадьбы. Здесь всё было чуть-чуть не так, как в тех домах, которые ей уже приходилось видеть. Пусто, никаких вещей. Ни полусгнивших занавесок, ни одежды в сундуках. Но и костей она тоже не обнаружила. Возможно, всё дело в удалённости от других мест, изолированности этого затерянного в горах жилища, благодаря чему при возникновении угрозы обитатели успели покинуть усадьбу и унести с собой все ценное. Признаки обитания были заметны только в одной из комнат второго этажа, в той, над которой уцелела крыша. Судя по всему, именно тут жил старик, причём на протяжении довольно долгого времени.
Элири вышла наружу и прежде всего обратила внимание на ягодные кусты. Сорвала ягоду, попробовала. Немного терпкая, но сочная и освежающая. Девушка нашла в доме горшок и наполнила его ягодами. Съела горсть, а остальное оставила на потом. Достала ещё одеял и накрыла лежащего у огня старика. Прикоснулась пальцами к его лбу. Жара не было. Хорошо. Она тщательно сгребла угли и положила на них большое полено, которое будет медленно тлеть, а рядом — груду веток, чтобы поддерживать огонь, если он начнёт угасать.
Спала Элири в конюшне, зарывшись в кучу рыхлого сена у самой двери. Кто знает, может, поблизости шныряли ещё бандиты? Ей вовсе не улыбалось выпутываться из одеяла, если они вдруг появятся. Наваленное сверху сено обеспечивало тепло и укрытие, а на холодный каменный пол она постелила одеяло.
Девушка спала чутко, но ночь прошла спокойно. Поднявшись, как обычно, на рассвете, Элири сразу же заторопилась в дом. На протяжении ночи её подопечный просыпался, по крайней мере, один раз — горшок с ягодами опустел. Она взяла горшок и вышла наружу. Светило солнце, и было очень приятно не спеша идти вдоль кустов, собирая ягоды.
