Джексон помрачнел. Шестое чувство подсказывало ему, что с Ребеккой не все ладно.

— В чем дело, милая?

— Ты поедешь сегодня к Молли?

Джексон кивнул:

— Прокурор округа должен вынести сегодня решение насчет судебного процесса. Врач и разные адвокаты божатся, что это, мол, пустая формальность. Никто не осмелится предъявить обвинение женщине, которая столько вынесла.

— Но тебе нужно убедиться в этом самому? — тихо спросила Ребекка.

— Да.

— Тогда поезжай, — улыбнулась она. — Поговорим, когда вернешься.

Джексон встал и притянул ее к себе:

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Ребекка прижалась щекой к его рубашке. Ей было так спокойно в объятиях Джексона!

— У меня все будет хорошо, пока мы вместе. Главное, чтобы ты всегда возвращался домой. А теперь ешь, не то остынет. У меня еще миллион дел.

— Ты собираешься открыть оранжерею? — хмуро поинтересовался Джексон.

— О, она уже работает, но я не поеду туда. Там хозяйничают Пит и отец. Их ждет нелегкий день.

— Как бы Пит не переменился под влиянием твоего отца! — усмехнулся Джексон.

— А вдруг все произойдет наоборот? Она расхохоталась, представив Даниела Хилла в роли болтливого, добродушного ворчуна Пита Уолтерса.

Как только пикап скрылся из виду, Ребекка принялась листать желтые страницы телефонной книги. Она долго водила пальцем по списку абонентов и наконец нашла то, что хотела.

— «Харлей-Дэвидсон» — вот оно! — Ребекка набрала номер, посчитала гудки и, услышав мужской голос, спросила: — Могу ли я сделать покупку с доставкой на дом?

Стоило Джексону войти в комнату, как у Молли вспыхнули глаза от радости. Доктор Фрэнко ждал этого: Молли выздоровеет только в том случае, если привыкнет видеть в Джексоне своего брата, а не убитого ею отца. И вот оно — доброе предзнаменование!

— Ты пришел, Эй Джи! — воскликнула она. Джексон взъерошил ее волосы и поцеловал в щеку.

— Ты же знала, что я приду. Хорошим вестям нельзя радоваться в одиночку.

Улыбка на губах Молли погасла.

— Хорошие вести или дурные — мне все равно… или почти все равно. Самое главное — смыть грязь с твоего имени.

Джексон чуть не рассмеялся, подумав о злобных вымыслах, которые уже просочились в прессу и очернили его «доброе имя». Как ни мажь забор белой краской, а никуда не денешься: в один прекрасный день на свет Божий явятся темно-серые доски. Он чувствовал, что нелегко будет отмыться от грязи, в которой извозил их Стэнтон.

— Когда ты привезешь Ребекку?

Джексон отвернулся. Он отлично знал, что Ребекка не приехала по его вине.

— Скоро.

— Когда «скоро»?

— В одном ты нисколько не изменилась, — вздохнул Джексон. — Все так же чертовски на-стырна.

— Что случилось, Эй Джи?

— Ничего, — ответил он, пожав плечами.

— Ну конечно! Все прекрасно, и мы стали кандидатами на Нобелевскую премию!

Джексон довольно усмехнулся: его любимая сестричка явно идет на поправку.

— Итак, что же стряслось? — допытывалась Молли.

— Я еще не сделал ей предложение. — Джексон отвел взгляд, пытаясь скрыть душивший его страх. — А вдруг когда-нибудь я стану таким же, как Стэнтон?

— Да ты спятил?! — Молли чуть не задохнулась от возмущения. — Господи, откуда у тебя эти мысли?

— А ты посмотри на мое лицо, — тихо проворчал Джексон, боясь, что люди, сидевшие в дальнем конце комнаты, услышат их разговор. — Кто осмелится утверждать, что я не похож на него и во всех прочих отношениях?

— Я! — закричала Молли. — Стэнтон никогда не сделал бы того, на что решился ты! Ради любви к кому-то он не пожертвовал бы и часом своей жизни, не говоря уж о пятнадцати годах! Боже мой. Эй Джи, неужели в тюрьме у тебя поехала крыша?

— Возможно, ты права, — пробормотал он. — А теперь тише, сюда идет твоя свита.

Молли обернулась и сжалась от страха. Но Джексон положил ей руку на плечо, и в это мгновение Молли поняла: что бы ни случилось, она не станет жалеть о принятом решении.

Джексон ворвался в дом вне себя от восторга.

— Ей не будут предъявлять обвинение! — закричал он, когда Ребекка вошла в гостиную. Джексон подхватил ее на руки и закружил по комнате, даже не заметив, как вяло она реагирует на эту новость.

— Вот и отлично! — сказала Ребекка, обняв Джексона, который бережно опустил ее на пол. — Я так рада за нее!

— Я тоже. Молли заслуживает счастья, — и вдруг Джексон вспомнил о том, что напоследок сказал ему психиатр. — Дорогая, не звонил ли мне доктор Фрэнко? Он хотел кое-что проверить и точно назвать день, когда я смогу привезти Молли к нам в гости. Он считает, что она слишком уж долго была выключена из нормальной жизни и с возвращением в реальный мир не надо торопиться.

— Не знаю. Когда я принимала ванну, телефон звонил несколько раз, но я забыла прослушать сообщения. Иди перемотай пленку на автоответчике.

— Ты со мной?

— Я буду через минуту — хочу положить письма в почтовый ящик, пока не явился почтальон.

Джексон удалился на кухню, а Ребекка вышла во двор.

День был довольно пасмурный, солнце то и дело пряталось за набегавшими облаками. Поеживаясь от холода, Ребекка взглянула на хмурое небо и пожалела, что не надела куртку. У ворот все еще несли вахту толпы репортеров. Прямо ей в лицо были направлены десятки телескопических объективов кинокамер. С трудом подавив желание показать им язык, Ребекка помчалась назад, к дому.

Еще с порога она услышала голоса на автоответчике и усмехнулась, представив, как реагирует Джексон на многочисленные просьбы дать интервью. Увы, одно из сообщений не предназначалось для ушей Джексона. Услышав несколько первых слов, она бросилась бегом, но было уже поздно.

— Мисс Хилл, вчера вы не явились к врачу для наблюдения за ходом беременности. Пожалуйста, позвоните по номеру 555-4400 как можно скорее, и мы назначим вам другой день.

Записывая номер телефона, Джексон вдруг окаменел. Только сейчас до него дошел смысл услышанного. Беременность?!

— Джексон, я… — вскрикнула Ребекка, врываясь в комнату.

У нее было такое выражение лица, что Джексона охватила паника.

— Что все это значит, черт возьми? Ребекке казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Еще несколько минут — и она может навеки потерять любимого человека. Джексон шагнул к ней, и Ребекка страшным усилием воли взяла себя в руки: нельзя больше бежать от правды… и таиться от своего избранника.

— Поговори со мной, Ребекка. Скажи, что у меня слуховые галлюцинации.

— Нет, я не могу этого сделать.

— Но ты же не беременна!

— Ты спрашиваешь или утверждаешь? — пробормотала она, начиная закипать. Как он смеет отвергать то, что стало для нее главной радостью в жизни?!

Джексон смотрел на Ребекку, вытаращив глаза, словно видел ее впервые. Он боялся поверить в то, что рождение ребенка — вовсе не такое уж страшное несчастье.

— О Боже мой!.. Я ведь был так осторожен. Я не хотел…

— Я тоже не хотела, чтобы так получилось, — прервала его Ребекка. — Но я беременна и ничуть не жалею, что благодаря нашей любви на свет появится живое существо.

Джексон был потрясен и раздосадован, что эту новость ему преподнес автоответчик! Но потом совесть проснулась в нем и напомнила, что Ребекка узнала о его тайнах примерно таким же путем — по телевизору.

— А ты вообще-то собиралась сказать мне об этом? — наконец спросил он.

— Да.

— Господи помилуй… и когда же? — чуть ли не выкрикнул Джексон.

— Когда сочла бы, что ты готов выслушать меня. Меня, а не какого-то там призрака из твоего прошлого.

Джексону стало не по себе: Ребекка даже сейчас весьма смутно представляла его прошлое. Она живет в своем уютном мирке. А его жизнь была полна извращений и всяческих мерзостей. Долгие годы ему не с кого было брать пример — разве что со Стэнтона Рула. Каким же он будет отцом, если его собственного папашу не стоило и хоронить? Охваченный волнением, Джексон принялся мерить шагами комнату.