Джексон кивнул, стряхнул с плеча руку Вэйна и полез в кузов. Неугомонный Вэйн увел Ребекку подальше и спросил се зловещим голосом:

— Он у вас работает?

— Да.

— А вы знаете, что он…

— Сидел в тюрьме? Джексон сказал об этом, когда пришел наниматься на работу.

— Но вам известно, что он совершил…

Ребекка снова не дала ему договорить:

— Убийство? Да, он это и не скрывал. Я знаю, что Джексон убил… своего отца.

Марк Вэйн служил в полиции с тех пор, как стал совершеннолетним, и ни разу не слышал, чтобы кто-то с таким пренебрежением относился к столь чудовищному злодеянию. Он внимательно посмотрел на Ребекку. Интересно, что происходит между ней и Джексоном Рулом? Наверное, эту женщину ослепила похоть.

— Значит, вам все равно?

— Нет, мне не все равно, — ответила Ребекка, скрипнув зубами. Ей не хотелось, чтобы Джексон понял, о чем они говорят. Хотя, в сущности, беспокоиться об этом не стоило; он, наверное, с самого начала догадывался, что произойдет.

Ребекка мельком взглянула на грузовик — кузов был почти пуст. Очевидно, Джексон явно не прочь побыстрее убраться отсюда, и в этом его намерения совпадали с желаниями копов.

— Конечно, это очень важно, — повторила Ребекка. — Джексон совершил ужасное преступление, но, насколько я понимаю, штат Луизиана считает, что он расплатился за него сполна. Его освободили по закону, и сделали это ваши же люди — полицейские. А я… я дала объявление в газету о вакантном рабочем месте. Джексон пришел, оформил документы… — Тут ее глаза снова заволокло слезами. — Я очень довольна. Джексон исполнителен, терпелив, вежлив… и вообще он уже дважды спас мне жизнь. По-моему, мне с ним крупно повезло! А теперь, может быть, все-таки поговорим о человеке, который напал на меня и чуть не изнасиловал, или вы собираетесь сплетничать о делах давно минувших дней?

Вэйн нахмурился, поняв, что переубеждать ее — бессмысленно. Что ж, он выполнил свой долг и предостерег эту странную леди. В конце концов, если ей так хочется усложнять себе жизнь — это ее личное дело. Он открыл блокнот.

— Ладно… Когда приехал водитель?

Ребекка начала рассказывать. Минут через пятнадцать копы отбыли, прихватив с собой злополучного Вэйли Смита. Ребекка вдруг опять почувствовала себя слабой и опустошенной и, пошатываясь, побрела в контору.

— О Боже! — прошептала она, рухнув в кресло. Ее трясло так, словно на улице стоял лютый мороз.

Возбуждение прошло, и теперь нервы Ребекки разгулялись в полную силу. И снова Джексон оказался рядом. Его глуховатый рокочущий голос негромко произносил теплые, утешительные слова.

— С вами все в порядке?

— По-моему, нет, — едва слышно ответила она, корчась от мучительных позывов к рвоте.

Джексон немедленно поволок ее в ванную; там Ребекку, к ее величайшему стыду, вывернуло наизнанку. Мало того, она упала бы на пол, если бы; Джексон не удержал ее.

Когда приступ закончился, он поставил ее на ноги, а потом спокойно и умело обтер лицо бумажным полотенцем, намоченным в холодной воде.

— Теперь лучше?

Ребекка кивнула, не смея поднять на него глаза.

Джексон тяжело вздохнул: «Проклятие! И почему это со мной случилось? Почему именно сейчас?»

Все последнее время он убеждал себя, что относится к Ребекке только как к своему боссу. Но сейчас, глядя на ее дрожащие губы и глаза, полные отчаяния, Джексон понял, что лгал самому себе.

— У меня там что-то жжет, — пожаловалась Ребекка и, отогнув воротничок кофточки непослушными пальцами, стала ощупывать воспаленную кожу на шее.

— Давайте я посмотрю, — предложил Джексон. «Сукин сын!» У Джексона сжалось сердце при виде глубоких, кровоточащих царапин, избороздивших нежную белую кожу под надорванным воротничком.

Его снова захлестнула волна слепящего гнева — как и в тот момент, когда он увидел, что творит с телом Ребекки пьяный Вэйли, поправший все законы — божеские и человеческие. Джексон не сомневался: ее безумные крики еще долго будут преследовать его по ночам.

— Это похоже на царапины… наверное, от ногтей. Где у вас аптечка?

Ребекка видела, как двигаются его губы, и понимала, что он разговаривает с ней, она чувствовала ласковые прикосновения его рук, но ответить ему Ребекка не могла. Ей хотелось только одного — разрыдаться во весь голос. Джексон опять вздохнул. Да, видно, сейчас от нее и слова не добьешься. К тому же слезы, блестевшие в широко раскрытых зеленых глазах, доводили его до исступления.

— Сядьте, а то вас ноги еле держат, о'кей? Я сам найду антисептик и промою ранки.

Джексон осторожно усадил Ребекку на унитаз, предварительно закрыв крышку, и вышел из ванной. Через несколько секунд она услышала, как он роется на полке, висевшей позади ее письменного стола.

— Нашел! — крикнул Джексон.

Ребекка устало закрыла глаза, продолжая дрожать мелкой дрожью. Хоть бы этот ужасный день поскорее закончился!

Вернувшись, Джексон увидел ее стоящей над раковиной. Ребекка снова и снова, с каким-то ожесточением, споласкивала лицо водой. Он застыл в дверях. Ребекке нужно время, чтобы прийти в себя. Кто-кто, а Джексон по себе знал: человек, подвергшийся насилию, всегда чувствует себя грязным.

— Когда придете домой, можете плескаться в ванне, сколько душе угодно. А сейчас надо полечить царапины, пока в них не попала инфекция.

Эти слова поразили Ребекку. Как он догадался о ее ощущениях? О непреодолимом желании мыться без конца, до тех пор, пока ничего не останется от прикосновений этого человека… и от его запаха?

А потом она вспомнила, где Джексон провел долгие годы и что ему, наверное, там пришлось вынести. Ребекка не сводила с него глаз, а вода стекала с ее лица и рук и капала на пол.

Джексон похолодел. Он понял, какие мысли пронеслись в ее голове. К сегодняшней истории это не имело никакого отношения. Она догадалась… Джексон не раз замечал на себе такие взгляды. Но чтобы и Ребекка! Большего унижения и представить невозможно! Именно поэтому он заговорил с ней гораздо грубее и жестче, чем требовалось.

— Да, черт возьми, я знаю, о чем вы думаете! Я побывал в вашей шкуре. Вы ведь помните, где я провел пятнадцать лет своей жизни?..

Он сорвал крышечку с бутылочки антисептика. Его руки дрожали, но теперь уже не от ярости.

— Расстегните-ка верхнюю пуговицу, а то эта дрянь запачкает вам всю кофточку.

Ребекка повиновалась, стараясь не встречаться с ним глазами, и скривилась от боли, когда антисептик обжег ее израненную кожу.

— Жжет? — Голос Джексона смягчился.

Она прикусила нижнюю губу и молча кивнула.

— Извините, Ребекка. Сидите спокойно. Я сейчас подую.

Темноволосая голова склонилась почти к самой ее груди. Ребекка замерла. Когда Джексон набрал в рот побольше воздуха, она тоже затаила дыхание. Потом почувствовала легкое дуновение и покачнулась. Джексон не долго думая обнял ее. Ребекка закрыла глаза, стараясь справиться с непрошеными чувствами. Ведь Джексон сидел в тюрьме… у него ужасное прошлое… и он может испортить ей жизнь…

Но Джексон уже отошел в сторонку и теперь завинчивал крышечку на склянке с антисептиком.

— Ну как, полегчало?

Ребекка с трудом вернулась к действительности.

— О… да, спасибо, — заикаясь пробормотала она. И опять к глазам подступили слезы.

Джексон, задумчиво прищурившись, передал ей склянку. Что-то странное творилось с этой обворожительной женщиной, но у него не хватило смелости довести свою мысль до конца.

— Пожалуйста, — пробурчал он и сделал еще шаг назад, снова замкнувшись в себе.

Ребекка разволновалась еще сильнее, но Джексона надо было поблагодарить как следует. Ведь если бы не он, дело могло обернуться совсем по-другому.

— Не знаю, как вас… если б вы не вернулись, он… Джексон покачал головой:

— Не надо об этом, Ребекка. Я же вернулся. Все кончено. Вы остались целы и невредимы.

«Да, я цела и невредима. Только благодаря тебе». И вдруг страх, только что терзавший ее душу, исчез. И все сомнения, преследовавшие ее с того дня, как Джексон пришел наниматься на работу, улеглись. Она не знала, как и почему это произошло… Возможно, на Ребекку Хилл нашло озарение. Но теперь она твердо знала, что больше никогда не будет бояться Джексона. Она передернула плечами и вздохнула, словно с ее плеч сняли огромную тяжесть.