Я если и завидовал Константину и Михаилу, то вовсе не черной завистью. Ефремов прекрасно овладел немецким языком. Видно, как говорят, от Бога у него были большие лингвистические способности. А Михаил еще до Центральной школы хорошо знал испанский и успел побывать в стране Дон Кихота как переводчик одной из эскадрилий в республиканской армии, сражавшейся с войсками мятежного генерала Франко и германо-итальянскими интервентами.

Макарова я знал мало. Встретился с ним лишь в Центральной школе. А вот Костя Ефремов известен мне сызмальства. Он мой земляк, однолеток, десятого года рождения, из бедной крестьянской семьи, хозяйствовавшей в небольшой деревне Заводской Хутор Тульской области. Вместе с ним я окончил школу-семилетку. Потом нас послали на рабочий факультет в Туле. По окончании оба мы поступили в Московский химико-технологический институт. Через год это учебное заведение преобразовали в Военно-химическую академию. Мы стали слушателями инженерного факультета.

Константину в равной мере легко давались точные и гуманитарные науки. Он оказался очень толковым человеком. Недюжинные способности этого крестьянского парня умножались на упорство, большую работоспособность, неутомимую жажду знаний. Достаточно сказать, что за время обучения на рабфаке и в академии он изучил немецкий и английский языки, да так, что мог свободно делать на них доклады, переводить «с листа» сложные технические и военно-политические тексты.

Как человек мой земляк уже тогда отличался большой принципиальностью, развитым чувством ответственности за порученное дело, нетерпимостью к недостаткам. Характер у него был ровный, он не любил многословия, формулировал свои мысли ясно и четко.

В 1937 году Ефремов блестяще закончил академию. Государственная экзаменационная комиссия отметила его выдающиеся способности к научной работе и рекомендовала в адъюнктуру. Но его дальнейший жизненный путь сложился иначе. Еще на последнем курсе талантливый слушатель привлек внимание нашей военной разведки. Перед выпуском Константина пригласили к начальнику одного из отделов разведуправления РККА комбригу Стигге, который предложил ему стать сотрудником секретной службы.

Ефремов без колебаний согласился. Он отказался от карьеры ученого, которую ему настоятельно прочили начальники и друзья. Константин понимал всю важность и необходимость разведывательной работы, расценивал ее не как романтическое занятие, а считал поручением государственной важности.

В конце 1938 года мой земляк начал интенсивно готовиться к длительной и опасной загранкомандировке. В короткий срок он овладел большим объемом необходимых для разведчика-нелегала знаний.

Через год Ефремов (ему присвоили оперативный псевдоним «Паскаль») был вывезен через Швецию в Бельгию под видом финского студента Эрика Хернстрема. Там он возглавил резидентуру, которая действовала и в Голландии. Главная ее задача — развернуть активную работу против Германии и создать надежную систему связи с другими советскими агентурными группами в нацистской империи в случае нападения фашистов на Советский Союз.

До этой командировки «Паскаль» никогда за рубежом не бывал и опыта работы в нелегальных условиях не имел. Более того, он не успел изучить язык стран, где ему предстояло действовать, за исключением немецкого. А тут еще, как на грех, выявились и другие изъяны его подготовки.

Из-за спешки в Москве, недостаточной проработки легенды-биографии Ефремову сразу же пришлось столкнуться с рядом трудностей. Паспорт, по которому он должен был жить в Бельгии, был просрочен, в нем отсутствовала бельгийская виза. Сразу после ею прибытия в страну бельгийская полиция потребовала, чтобы «Паскаль» представил свидетельство о «благонадежности» и поручительство родителей, что он располагает необходимыми финансовыми средствами для учебы в Бельгии.

С большим трудом Ефремову удалось уладить все формальности и сколотить свою резидентуру. В короткий срок он установил надежную связь с Центром и подготовил условия для получения информации от разведчиков в Германии, Бельгии и Голландии.

Учитывая положительные результаты работы, командование присвоило Ефремову звание военинженера 2-го ранга (майора).

К началу войны резидентура «Паскаля» имела три линии связи с Центром. Одна Амстердам-Москва и две Брюссель-Москва. После 22 июня 1941 года по всем трем каналам непрерывным потоком пошли сведения о дислокации и передвижении немецких войск в Бельгии и Голландии. Одновременно активно изыскивались новые источники информации. Между Бельгией и Голландией была создана курьерская линия связи.

В июне 1942 года от «Паскаля» начали поступать тревожные сигналы. Он сообщил, что с 6 по 7 июня одна из его радиоточек в Брюсселе была на волоске от провала. На улице, где она находилась, гитлеровцы прочесали все дома. Резидент немедленно прервал работу рации. Это было верное решение. Но нужно было перевести ее на запасную квартиру. Это, к сожалению, не сделали. Радист вскоре возобновил передачи с прежнего места, где и был арестован гестаповцами в ночь с 29 на 30 июня.

Вскоре схватили и другого радиста. Ефремов принял все зависящие от него меры по локализации провала. Но было поздно. Немецкая контрразведка уже сумела заполучить достаточно сведений и документального материала об организации «Паскаля». Кроме того, гестаповцам удалось внедрить в нее своего агента. 7 августа 1942 года провокатор вызвал резидента на встречу под тем предлогом, что ему нужно срочно передать важные документы. Тут-то гестаповцы и арестовали нашего разведчика. Затем в их руки попали другие члены резидентуры в Бельгии и Голландии.

Немцы заключили «Паскаля» в крепость Бреендонк в Брюсселе. Его подвергли жестоким пыткам. В записке, которую он передал одному из заключенных и которую удалось вынести на волю, он нацарапал: «Я прошел через ад Бреендонка и испытал все. У меня есть только одно желание — увидеть свою мать». А его 73-летняя мать Акулина Федоровна и молодая жена, с которой он прожил всего полтора месяца до отъезда за рубеж, считали, что Константин пропал без вести.

Оказавшись в руках гестапо, большинство разведчиков вели себя мужественно и стойко. В 1943 году нацистский суд приговорил «Паскаля» к смертной казни. Такие же приговоры были вынесены его соратникам. Фашистский прокурор констатировал: «Они причинили рейху ущерб больший, чем целая армия противника».

В конце 1943 года военный инженер 2-го ранга Константин Лукич Ефремов и члены его организации были расстреляны.

Как же провалилась резидентура «Паскаля»? В чем причина ее гибели?

После войны о деятельности агентурной сети нашей военной разведки в Германии и оккупированных гитлеровцами странах Западной Европы стало многое известно. Из многочисленных фактов, оказавшихся до настоящего времени достоянием гласности, вырисовывается следующая картина.

Перед началом войны в 1937–1940 годах военная разведка Красной Армии создала в гитлеровском рейхе и странах Западной Европы хорошо организованные резидентуры, располагающие эффективной радиосвязью с Центром.

Назову наиболее важные из них. В Германии это берлинская разведгруппа Ильзе Штебе (оперативный псевдоним «Альте») с собственной рацией. Во Франции резидентура во главе с Леопольдом Треппером («Отто»), которая имела две линии радиосвязи с Центром. В Бельгии резидентура, которую возглавлял Анатолий Гуревич («Кент»), с одним радиопередатчиком. В Бельгии еще одна резидентура, которой руководил Константин Ефремов («Паскаль») с тремя линиями радиосвязи с Центром. В Швейцарии разведгруппа Шандора Радо («Дора») с тремя радиостанциями.

С самого начала резидентуры «Отто» в Париже и «Кента» в Брюсселе были связаны между собой. Но разведточки «Паскаля» в Брюсселе и «Доры» в Женеве действовали совершенно изолированно.

Кстати, Михаил Макаров («Аламо»), поначалу возглавивший отдельную разведточку в бельгийском городе Остенде, в 1941 году вошел в состав брюссельской резидентуры «Кента» и стал его заместителем и радистом.