Мои мысли прервал гулкий удар и шлепанье ног по мокрому полу тоннеля. Впереди замаячил огонек, обжегший мои привыкшие к темноте глаза ярким фитилем.

– Давай снимай с него камзол! Перепачкался весь!

– Да ниче страшного, отстирается, только вот дырку на спине зашивать придется. Ловко ты его подрезал, он даже не пикнул.

– А че ты хотел – сколько лет я промышляю! Меня этому удару научил на каторге один старый айтанец – у них так разведчики снимают часовых: рраз в почку – и тот даже пикнуть не успевает, заваливается, даже если живой – уже доходяга, не жилец. Ну давай снимай все, потом Калазу отнесем – еще пару серебря́ников получим.

Люди зашлепали ногами, завозились, а я переместился к ним поближе, осторожно подволакивая несгибающуюся ногу. Из клюки показалось жало стилета… короткое движение – грабитель молча осел на грязный пол… действительно не пикнул. При ударе в почку сразу падает кровяное давление, человек почти мгновенно теряет сознание и быстро умирает от потери крови.

– Что с тобой, Карыз? Кто здесь? – Бандит испуганно замахал фонарем из стороны в сторону: – Не подходи!

Он достал длинный нож и стал махать им, как будто борясь с невидимым противником. Его красное лицо, покрытое прыщами, было залито потом, а вытаращенные глаза с ужасом смотрели в темноту… мимо меня. Он был освещен как мишень – я метнул стилет, вонзившийся ему в грудь. Бандит уцепился за рукоять, пытаясь в горячке вырвать из себя клинок, потом его глаза закатились – уж трупом он опустился рядом со своей жертвой.

Выждав некоторое время, я прислушался – вокруг было тихо, и только капли, падающие с потолка сырого тоннеля, да шорох крысиных лап нарушали покой подземелья. Обшарив трупы, я обнаружил туго набитый мешочек с золотыми, который грабители взяли у жертвы, перстни, кольца, какую-то мелочовку в виде серебряников и медяков. У убитого грабителями в поясе обнаружил непонятные документы – решил рассмотреть на досуге и сунул в котомку за спиной. Туда же отправились и все деньги. Амулетов я не обнаружил, ножи осмотрел – ничего дельного не было, и я бросил их на месте.

Сегодня выход был удачным, и я, довольный, отправился восвояси. Дома я пересчитал деньги – оказалось двести золотых, а кроме того, в маленьком сафьяновом мешочке лежало несколько самоцветов без огранки – похоже, небольших рубинов. Цену я их не знал, потому просто бросил мешочек в тайник под половицей и забыл про него.

За время моей «охоты» я заработал – с теми деньгами, что отнял у Якоря, – уже пять с половиной сотен золотых. По меркам этого мира я был вполне этак состоятельным человеком, хотя до моей мечты – «новой» ноги мне еще было ох как далеко. Однако цель теперь у меня была. Кому не хочется стать полноценным здоровым человеком – после долгих лет боли и унижений…

Утром я, как обычно, был уже в школе. Ланкаста выстроил курсантов и объявил:

– Это ваш преподаватель по рукопашному и ножевому бою. Звать его господин Викор. Он преподаст вам уроки владения ножом – метание ножей, бой на ножах, а также обучит приемам боя без оружия. Этим вы будете заниматься до обеда. После обеда – фехтование. Завтра с утра фехтование, после обеда – с вами занимается Викор. Запоминайте график. Ну все, господин Викор, приступайте к занятиям, я покидаю вас. – Ланкаста незаметно мне подмигнул и удалился прочь.

Я, опираясь на свою палку, обошел строй угрюмо молчащих курсантов, осмотрел их и спросил:

– Вопросы есть? Будем знакомиться?

– А что знакомиться… дожили – нас уборщик учить будет, – раздался возмущенный голос из строя, – за что только деньги платили! Может, научите нас, как метлой махать?

Строй загудел, парни с недовольными лицами закивали.

– Правда, Ланкаста спятил! Чему мы научимся от хромой развалины!

– За что деньги плачены?! Эта развалина только гадить научит под себя!

– А тебе, Амос, не надо учиться гадить под себя – ты это с детства делаешь!

– Ах ты, сучонок, это я-то делаю? Да ты вообще худородный выкидыш, тебя папашка с кухаркой прижил!

В строю возникла потасовка, курсанты образовали полукруг, в котором два парня – один высокий, крепкий, похожий на картинного былинного богатыря, с синими глазами и правильными чертами лица, а второй – брюнет, невысокий, но кряжистый, с жестким скуластым лицом – пытались ударить друг друга, кружились, обменивались оплеухами под крики веселящихся товарищей. На «горизонте» появился Ланкаста, который с неодобрением взглянул на происходящее, потом улыбнулся и пожал плечами: разбирайся, мол, и ушел к себе. Я посмотрел на все это безобразие минуты три, потом взревел диким голосом американского сержанта:

– Стоять всем! Быстро в строй, сукины дети! Распоясались, уроды!

Курсанты от неожиданности прыснули в стороны, образовали строй, и только два «единоборца» пыхтели за их спинами. Я выступил вперед, раздвинув палкой строй, подошел к одному из них, старавшемуся вытряхнуть другого из куртки методом тряски за шиворот, и сильно врезал клюкой по его оттопыренному заду – так, что он взвизгнул и схватился за ушибленное место рукой:

– Ааа! Сука! Чего творишь, урод! Щас я тебе скулу-то сверну!

Курсант – тот самый высоченный блондин – бросился на меня с кулаками и тут же полетел носом в песок арены. Вскочил, взревел, как бык, и снова улегся на пол, притом я ухватил его за руку и взял на болевой прием, прокомментировав ситуацию:

– Смотрите, господа, вот лежит парень, скулит и воет, как щенок, а до этого вел себя, как бык, рогов только не хватает! Если я еще немного нажму ему на руку, то она сломается в локте, еще немного – сломаю запястье, и он тогда не сможет не то что девушку удержать, но даже помочиться без посторонней помощи ему будет трудно. А еще смотрите: я могу делать с ним все, что захочу. Видите, как он вертится на арене, ну чистая змеюка! А все почему, спрошу я вас? Вот вы, курсант, как вас? Курсант Ардак? Курсант Ардак, скажите, почему он оказался в таком беспомощном и унизительном положении?

– Он обидел вас, и вы его наказываете…

– Неверный ответ. Кто-то еще мне скажет?

Курсанты молчали, глядя на скулящего передо мной здоровенного товарища.

– Не знаете. Ага. Поясняю: этот курсант, имя которого я знать пока не хочу, совершил ошибку – он напал на мастера рукопашного боя, что в конечном результате означает его поражение. То, что он напал на своего преподавателя, я оставлю в стороне – я его достаточно наказал, и докладывать об этом господину Ланкасте не будем, но и безнаказанно оставлять такое безобразие тоже нельзя. Представьте, если бы вы были в боевых условиях, а ваш подчиненный напал бы на вас, вместо того чтобы выполнить приказ? Что бы было? Вот вы, скажите.

– Его бы разжаловали в солдаты, а если бы командир погиб – повесили бы!

– Ага. Вы, курсант, знаете службу. Видимо, ваш отец правильно вас воспитывал.

Курсант, которого я спросил, покраснел от удовольствия и надул грудь:

– Мой отец, полковник Васман, служит в гвардии императора!

– Передайте вашему отцу мою благодарность за правильное воспитание сына.

Я отпустил лежащего буяна и повернулся к курсантам:

– Драчуны, встать в строй. Выровнялись. Сейчас будем учиться встречать своего учителя. Ну-ка, на мое приветствие все дружно: «Здравия желаем, учитель!» Не слышу! Что вы, как бараны, беэ-э-э… беэ-э-э! Начали!

Я еще минут двадцать муштровал своих подопечных, пока добился вместо блеяния хоть не очень дружного, но слаженного ответа на приветствие. Теперь можно было переходить к третьей стадии. Первые две – задавливание силой и похвалой, а также постановка всей группы на статусное место – прошли нормально. Теперь у меня был четко обозначенный статус учителя, у них – бесправных учеников. Пока они не осознали, что находятся в этой школе ниже меня по положению, пока не поняли, что они никто, а я над ними царь и бог, – двигаться дальше было нельзя.

– Итак, господа, я буду учить вас тому, чему вас не обучат ни в офицерской школе, ни в академии, нигде – только здесь, у меня. Некоторые вещи покажутся вам гадкими, отвратительными, просто мерзкими, но они, возможно, когда-то спасут вам жизнь и свободу. Я буду учить вас убивать голыми руками, ножом, дамской шпилькой, веревкой и древесным сучком, всем, что окажется под рукой. Курсант Ардак, выйдите из строя! Курсант, скажите, вот у вас выпала из руки сабля. Или у вас нет возможности ее выхватить, а на вас налетел враг – ну, допустим, грабитель в переулке. Что вы будете делать? Ну, после того как вы уже закричали: «Караул! Стража, ай-ай, я протестую!» – что будете делать?