Литмир - Электронная Библиотека

Положение осложнялось тем, что нашей пулеметной роте так и не удалось выполнить свою задачу. Японцы обнаружили десант и не дали пулеметчикам высадиться на берег. Бой японцев с десантниками мы и слышали на рассвете. Но еще до этого, в полночь, пехотинцы майора Бараболько высадились недалеко от военного порта и заняли оборону на одной из сопок. Радиограмма Бараболько нас подбодрила.

В такой обстановке пассивность, медлительность, выжидание могут привести к гибели людей и к срыву всей операции. Если враг численно превосходит нас, то тем важнее не упускать инициативу боя. Мы прорвались к сопке, занятой морскими пехотинцами, и я попросил Бараболько усилить наш отряд ротой автоматчиков. Получив ее, я повел десантников на очищение прибрежных кварталов. Дошли до насыпи и уже вместе с автоматчиками Яроцкого стремительно контратаковали неприятеля и захватили металлургический завод.

Неприятель с ближних сопок подбросил свежие силы и окружил завод. Теперь сопка у военного порта, на которой обороняются две роты Бараболько, и металлургический завод окружены японцами. О группе Тяросова в Торговом порту мы ничего не знаем.

Получена радиограмма адмирала Юмашева: пробиваться в военный порт, близ которого пехотинцы Бараболько, приняв на себя главный удар, отбиваются от наседающих на них со всех сторон японцев. С группой Тяросова по-прежнему нет связи. Кратчайший путь к военному порту лежит через прибрежные кварталы. Впереди — уличные бои, и меня опять беспокоит ограниченный запас патронов. Но приказ есть приказ, и я дал команду подготовиться к прорыву.

Ранило Яроцкого. Японская пуля угодила в гранату, которой он замахнулся. Макар Бабиков после полученного ранения заметно обессилел. Но Яроцкий и Бабиков продолжают командовать своими подразделениями. Тяжело ранило старшего матроса Максимова, и Владимир Оляшев от рубежа к рубежу таскает его на спине, У радиостанции остался один Кажаев — Миша Калаганский взялся за автомат и пошел в цепь.

Солнце в зените, изнуряющая жара томит моряков, а напряжение боя не спадает. Спасибо Муну — он позаботился о еде и воде. Рискуя жизнью, сейсинцы и их проводник Мун доставляют нам в ведрах воду, в котелках — рисовую кашу и даже фрукты. Кореянки заботливо перевязывают раненых товарищей.

Контратака не облегчила наше положение. Японцев много, их сопротивление усилилось, и нам даже не удалось приблизиться к Торговому порту. Ведем бой, тяжелый и неравный, еще не зная, что оставленный на башне металлургического завода Семен Агафонов уже приметил в море два наших корабля.

В Сейсинскую бухту вошли фрегат и тральщик.

В руках у Агафонова были два лоскутка красной материи, и он просемафорил кораблям:

«Окружены японцами. Будем пробиваться к военному порту вдоль берега. Поддержите нас огнем».

Первые разрывы снарядов, выпущенных нашими кораблями, определили рубеж, к которому мы устремились в атаку. Мы шли следом за огневым валом. Комендоры с фрегата и тральщика славно потрудились, прокладывая нам путь. Корабли поочередно разворачивались то одним, то другим бортом и непрерывно стреляли. Стволы орудий, как нам потом рассказывали комендоры, накалились до того, что их поливали водой из пожарных шлангов.

Самураев, засевших в подвалах прибрежных домов, приходится выкуривать гранатами и безостановочно двигаться за огневым валом фрегата и тральщика. Когда причалы Торгового порта остались позади, Гузненков и Агафонов побежали разыскивать группу Тяросова. Они знали дом, в подвале которого находились разведчики Тяросова и раненые.

В подвале никого не оказалось. К дверям была приколота бумажка: «Передать в политуправление Тихоокеанского флота».

Гузненков прочел написанное на другой стороне листа:

«Дорогие товарищи! Мы, моряки из отряда Леонова, шесть здоровых и восемнадцать раненых, уходим в бой с приближающимся к Торговому порту японским десантом.

Мы их не пустим на берег. Пока живы, ни один самурай не ступит ногой на причал. Клянемся в этом!

По поручению всех защитников торгового причала — главстаршина Тяросов, матросы Ермаков, Кальченко, Кедяров, Баев, Грищенко».

Гузненков и Агафонов кинулись к причалам, но никого там не застали. По обрывкам бинтов да по кучкам стреляных гильз можно было определить, что здесь происходило. И в прибрежном квартале не было никаких следов пребывания группы Тяросова.

Гузненков и Агафонов тревожно переглянулись, не зная, что предпринять дальше. В это время они увидели бегущего к ним Тяросова.

— Что случилось? Где народ? — спросил Гузненков Тяросова.

— Все в порядке. Соединились с отрядом, и командир послал меня за вами. Товарищ старший лейтенант, а вы в подвал не заходили?

— Заходил. И письмо ваше читал. Вот оно…

— Видите, как получилось? — Тяросов смутился. — Мы решили причал не покидать. Смертным боем дрались и отогнали японцев. А когда услышали позади бой, ушли вас искать и про письмо забыли.

— Я этот документ сохраню! — Гузненков спрятал письмо защитников Торгового порта.

Уже к концу дня мы ворвались в военный порт, захватили причалы и прибрежные ярусы. Когда стемнело, Гузненков с двумя моряками пробрался к сопке, где десантники Бараболько все еще вели ожесточенный бой. Бараболько решил с сопки не уходить. Он по-прежнему сковывал основные силы неприятеля и помогал нам обороняться в военном порту.

Перед рассветом японцы с необычайной яростью атаковали нас и захватили верхний ярус. С криками «банзай» они шли вперед, намереваясь сбросить нас в море. По цепи разведчиков пронесся тот же клич, что десять месяцев назад на мысе Крестовом:

— Держаться! Держаться!

И мы держались до тех пор, пока не услышали залпы орудий вошедших в Сейсинский порт кораблей. А вскоре началась высадка бригады морской пехоты генерал-майора Трушина.

Исход Сейсинской операции был предрешен.

…Никто из нас, конечно, не думал, что двухдневными боями в Сейсине завершилась летопись отряда морских разведчиков во второй мировой войне.

Я присел на ящик у стенки причала, чтобы закурить, и тут же задремал. Сквозь сон слышал, как кто-то рядом спорит, и, открыв глаза, увидел командира фрегата Михайлина.

Я встал, протер глаза, расчесал пальцами взлохмаченные волосы и сказал:

— Не узнаете, капитан-лейтенант? Мы тут немножко, правда, закоптились… Давайте пакет.

Пока я читал приказ о возвращении в базу, Михайлин все время смотрел на меня так, будто сомневался, передал ли он пакет по назначению.

— Что вы, капитан?

— Да нет, ничего! Теперь-то я вас узнал. Мы вас на фрегате помоем, накормим, спать уложим. А на Русском острове уже знают о ваших славных делах.

Через час мы покидали Сейсин.

Вместе с Гузненковым я обошел кубрики, в которых разведчики спали мертвецким сном, потом вышел на палубу.

— Видишь? — Гузненков показал на Сейсин.

С палубы фрегата хорошо был виден город, над которым возвышался купол театра.

На шпиле купола трепетал красный флаг, поднятый корейцем Муном.

* * *

Япония безоговорочно капитулировала. Эта весть застала нас в порту Гензан, где мы взяли в плен большое количество японских солдат и офицеров. Возвращаясь на Русский остров, мы получили приветственную телеграмму командования Тихоокеанского флота. Все разведчики отряда награждены орденами за Сейсинскую операцию. Мичману Александру Никандрову и главстаршине Макару Бабикову присвоено звание Героя Советского Союза. Правительство удостоило меня этого звания дважды.

* * *

Вот уже позади остались берега Кореи, которую называют «страной утренней свежести», «страной утреннего спокойствия».

Сейчас утро. Свежо, тихо и спокойно. Солнце поднялось над морским горизонтом. Отсюда оно будет совершать свой обычный путь, пока не скроется за другим океаном. В этот день на всей земле не будет взрывов бомб и снарядов и не слышно будет треска выстрелов.

Мы стояли на палубе и в благоговейном молчании встречали новый день — день торжества победы и мира.

34
{"b":"187951","o":1}