Штурмовики вчера четверкой ушли на задание. Три самолета ударили куда надо. А один — по своим, по посту пехоты у моста через Панджшер.

Четверо убиты, несколько человек ранены. Издержки войны. Один из тех случаев, о которых еще с Великой Отечественной войны говорят: «Ну, надо же, а?» Прискорбно. Хорошо, если «грачи» и по «духам» так бьют каждый день.

Утром в Анаву «вертушками» переправили 40 человек молодых. Как подлетят остальные из Ферганы, так подамся туда и я, посмотрим сборы. Днем после политзанятий провели смотр готовности к «боевым». Сроки и задача еще до конца не ясны. Отснял еще несколько кадров своим «Зенитом». Затем пришлось решать задачи по организации боевых стрельб взводов. С утра 3-й пдб выходит на стрельбище, а к 9 часам я повезу туда полковника из группы В. И. Варенникова для проверки. Организовано все по союзным меркам убого, на скорую руку. Вечером проверил: пишут планы, колотят мишени, готовятся. Посмотрели «Путь к Минотавру». Убедился в его затянутости, нудности, но все же смотрел. Позже с В. П. Архиповым посидели, попили кофе, прослушали конец золотого для «Спартака» матча с «Гурией». Счет 1:0. Бой гладиаторов: один чемпион, второй вылетает из высшей лиги. Чемпионы?! Запятнали свои медали в катастрофе с «Вердером» (2:6).

Вот и день прошел. Днем крутишься, вроде ничего. К вечеру в уединенной келье заедает тоска. Скорее бы на «боевые». Магнитофон и кассеты отвез домой, и теперь вечерний собеседник — радиоприемник. Наши станции слышно удовлетворительно, зато весь средний и длинный диапазоны забиты арабской и индийской речью. Ташкент и Душанбе, правда, ведут иногда передачи на русском. Бывают хорошие концерты, но больше местных новостей, которые ничем не трогают. Любимый «Маяк» чисто слышно только ближе к полуночи.

В комнате холодно и от этого особенно неуютно. Ночи стали чувствительно прохладны. Иной раз укрываюсь тулупом. Днем солнце еще припекает. Любители коричневой кожи (в основном те, кто собирается в отпуск) даже загорают. На горы вокруг нас уверенно легли снежные шапки. Принимаю меры, чтобы добыть зимний спальник. Вроде уже нашел трофейный, американский на гагачьем пуху. Скоро должны принести. Свой летний в горы брать бесполезно, только радикулит наживать на камнях.

Получил среди писем и конверт с фотографией и заверением командования 234 полка из Пскова, что я выполняю «интернациональный долг», а они не забывают об этом. Когда дочитал трафарет до того места, где говорится об обеспечении жены картофелем, то плюнул, вспомнив свой разговор с Лазуренко буквально три недели назад и в первом порыве чуть не отправил им эту «индульгенцию» обратно. Потом здраво решил, что без толку.

Написал сегодня письма для дедов и Александру в Куйбышев. Судя по телефонному разговору, сын немного паникует. Ничего, голова у него есть, есть здоровое любопытство ко всему новому, есть хорошая работоспособность. Постепенно освоится, войдет в ритм новых условий и требований. И все пойдет как нужно. Написал ему про спорт и глоток свежего воздуха. По своей учебе в Академии знаю, что без того и другого трудно толково учиться, тяготят многочасовые сидения в аудиториях и духота классов.

Что-то артиллерия сегодня «разбухалась». Полпервого ночи. Ну что, и мы на холодную подушку? Поразмышлял про себя. Пора смотреть сны. Хотя они и цветные, но по приезду что-то стали мои «мультики» какие-то тревожные, беспокойные, энергичные. А проснусь, ничего не вспомню, только удовлетворение, что это был просто сон. Хотя бы женщины снились, а то все война. Есть правда от чего. Вечером 9 ноября опять ранен лейтенант Игорь Герман (командир взвода 4-й пдр) на 3-м посту. В июле остался без пальцев, а теперь пуля в бедро, да с повреждением кости выше колена. Интересно, каким его считать: невезучим или счастливчиком?

Утром вылетаю в Анаву. Посмотрю обстановку, проведем занятия с молодыми и к «боевым» вернусь обратно. Пойдем на Хост, время и сроки выхода пока неопределенные, но, судя по всему, скоро не вернемся. Продовольствия берем на месяц, а там, глядишь, подбросят. Давненько там нога советского солдата не ступала. «Духи», наверное, постараются, чтобы победной поступи не было. Это им не со своими афганцами воевать. Вчера с полковником Сумятиным наблюдали их взаимоотношения. Пока были на стрельбище, видели, как из Кабула на бреющем прошла на Баграм пара афганских «вертушек». И сразу ушла обратно. Шли над «зеленкой», и хотя бы один выстрел. Свои. Попробовали бы так наши сунуться, враз бы сняли.

На один день остался за командира. В. Востротин с офицерами уже к вечеру должен приехать с организации взаимодействия из Кабула. Выход ориентировочно 19-го на Кабул, ночевка, и дальше на Хост. Вероятно, пробудем там месяц с лишним. Уже сегодня с приездом командира будем точно знать задачу. Район действий дикий. Единственная доступная машинам дорога через горы вся заминирована. Вот будет «железный поток». Ко всему, рядом Пакистан, и для нас, и для «духов» — фактор немаловажный.

Вчера с утра прилетел из Анавы. Пробыл там немного, всего два дня. Проконтролировал начало сборов с молодым пополнением, посмотрел жизнь, быт, боевую готовность. Сходил на два поста: 12а и 14-й. Про 12а можно и не упоминать, стоит рядом, низко над рекой. Зато подъем на другой пост после долгой «диеты» на восхождения дался трудновато. Опять надо привыкать, втягиваться. Вот сейчас болят ноги, спина и даже руки. Знакомая резь в глазах от соленого пота, будто налитые свинцом ноги, опять рвешь воздух открытым ртом. Опять знакомая бесшабашность, притупление чувства опасности от полной измотанности. А рядом гора Хаваугар и ее скалистые склоны. Это с них обстреливали группу Г. Крамскова, направленную на выручку раненым 14 июня. Места «духовские». Да и бьют заставу «духи» довольно часто.

Наверное, уже с трети пути начали делать остановки через каждые 100–200 метров. Конечно из-за меня. Нас семеро: старший лейтенант А. Перепичь, капитан В. Белоусов, два разведчика, сапер, санинструктор и я. На остановках выбираем место за скальником или камнями, чтобы быть прикрытыми со стороны гор, садимся и смотрим вокруг. Красотища! Внизу ущелье. Желто-красные облетающие деревья вдоль реки. Желтые и коричневые дувалы в кишлаках. Черно-белые скалы и намного ближе и ниже, чем летом, границы снежных шапок на вершинах. Яркое-яркое солнце.

В общем-то, тепло, но в воздухе какая-то холодная дымка.

Внизу пылят машины. Рухинцы (682-й мсп) выводят из Панджшера свою колонну. Ровно в 10 часов, как и предусматривалось заранее, наша батарея открыла беглый огонь по лагерю «бородатых» — данные «советников». В предыдущий вечер мы долго рассматривали с ними аэрофотоснимок и довольно отчетливо видели те два домика под уступом скалы, о которых говорил афганец. С высоты да издали струйки дыма, появляющиеся на позиции, кажутся безобидными. Да и хлопки тихие. Даже не верится, что вот так может выглядеть чья-то смерть. Результат узнаем только со временем.

Вершина приближается слишком медленно. Стараюсь не смотреть вперед. Не знаю, как со вторым дыханием, но постепенно идти становится легче. Наконец и пост. Личный состав начальник заставы построил для приветствия, а я прошу дать пяток минут, чтобы отдышаться. Для этих аборигенов наш приход — событие. Новые, свежие люди, новые лица, новости, почта.

Застава обустроена вполне сносно. В скальнике в рост человека выдолблены траншеи. Огневые точки обложены камнями. Несколько бронеколпаков. На возвышенных местах выложены стенки из камня, но явно жидковаты. Пули, осколки они выдержат, а безоткатное орудие разнесет их вдребезги. В скалу врезан бункер для жилья, рядом так же устроена баня. Склады боеприпасов и продовольствия, столовая вынесены в сторону долины, то есть в наиболее безопасное место. Быт, конечно, суровый. Пост безводный, все доставляется вертолетом, и ругать за грязные простыни и наволочки — грех. И так видно, что воду экономят, каждая капля на счету. Белье меняется настолько регулярно, насколько регулярно работает авиация. Но какая наволочка выдержит грязные немытые щеки.