– Сынок, сегодня у нас новости поинтереснее, чем то, что с тобой приключилось. Растопырь уши и жди. Получишь обо всем полное представление, когда прибудешь на базу. Ну ладно, некогда мне с тобой болтать.

Маворна хрипло засмеялась и прервала связь. Вместо её лица на экране появилась информация о том, на какой частоте в этот день работают посадочные маяки. Иллин настроил приемник и направился к открытому шлюзу, сквозь который лился яркий искусственный свет. Тек молчаливо проследовал за ним.

Крохотные москиты звенели прямо ей в уши.

– Лнзз… Лнзз… Мсссп…

Она не обращала на них внимания и не открывала глаза. Кожа её зудела, особенно болели уши и губы. Она осторожно приоткрыла рот и облизнула губы.

Они были очень сухими. Вдруг она ощутила во рту ледяную влагу. Она вздрогнула, и холодная жидкость потекла ей в уши и за воротник. Москиты загудели снова, и их звон начал оформляться в слова:

– Лун… Лунзи… Доктор Меспил. Это ваше имя, да?

Лунзи открыла глаза. Она лежала на больничной койке в светлой комнате без единого окна. Три человека стояли рядом с её кроватью, двое – в белых медицинских халатах, третий – в комбинезоне горнорабочего. А ещё там был тек. Её настолько удивило присутствие тека в больничной палате, что она не сводила с него глаз, не обращая ни малейшего внимания на присутствие всех остальных. Высокий мужчина в белом халате склонился над ней:

– Вы можете говорить? Я – доктор Стив Банус. Вы на рудной платформе «Декарт-6». Я – директор госпиталя. Как вы себя чувствуете?

Лунзи глубоко вздохнула:

– Спасибо, нормально. Только я совсем закоченела. И в голове опилки. А так – все отлично!

– Ццццееееееелл… лллллааааааааа? – пророкотал тек. Все выслушали его внимательно и с почтением. Затем он повернулся к Лунзи. Это должно было означать, что вопрос адресован именно ей. Ей хотелось, чтобы тек пояснил свой вопрос, но никто не проронил ни слова. Всем казалось, что смысл вопроса ясен.

– Да, цела, – отозвалась она. Было бы здорово, если бы у тека имелось лицо или хоть что-нибудь, к чему можно обращаться. Но ничего подобного у теков не найдешь. Он напоминал глыбу хорошо обтесанного камня. Лунзи ждала реакции.

Тек больше не сказал ничего. Пирамида, казавшаяся людям лишенной каких-либо индивидуальных черт, быстро направилась к двери и покинула помещение.

– Что делал здесь этот тек? – недоумевающе спросила Лунзи.

– Понятия не имею, – признался столь же недоумевающий Стив. – И не представляю, что он мог искать там, в астероидном поле. С ними трудно вступать в контакт. Этот тек откровенно дружелюбен, вот и все, что я могу сказать. И он поспособствовал вашему спасению: привел к вашей капсуле вот этого молодого человека, рудоразведчика Ромзи.

– А я и не поблагодарила его, – легкомысленно усмехнулась Лунзи. Она попыталась сесть. Мужчина в белом халате поспешил поддержать её и зафиксировать изголовье кровати в удобном положении. Она отстранила его. – Где я? Это рудная платформа?

– Да, конечно. – Девушка-врач улыбнулась ей. Девушку отличали прекрасная кожа цвета кофе со сливками, темно-карие глаза и гладкие черные волосы, заплетенные в длинную тугую косу. – Меня зовут Сатия Сомило. И я здесь родилась.

Лунзи озадаченно взглянула на неё:

– В самом деле? Я-то думала, что жилые дома на платформе начали строить лет пятнадцать назад, не раньше. А вам по меньшей мере двадцать.

– Двадцать четыре, – призналась Сатия, глядя весело и дружелюбно.

– Сколько же я проспала?

Врачи переглянулись, не зная, что и ответить. Лунзи пристально смотрела на них. Темноволосый парень в комбинезоне, неловко переминавшийся с ноги на ногу, кашлянул. Банус подал ему тайный сигнал, едва заметно подмигнув, после чего повернулся к молодому человеку и заговорил:

– Нет-нет, я про вас не забыл, Иллин Ромзи. Тем, кто находит спасательные капсулы, полагается солидное вознаграждение за их доставку на платформу, и вам это хорошо известно.

– Да ладно. – Молодой человек усмехнулся, задумчиво прищуриваясь. – Хотя это примирит меня с тем, что я упустил богатый астероид. Я все равно доставил бы её сюда. Случись мне потеряться вместе со своим судном, я бы твердо надеялся, что и со мной кто-нибудь поступит точно так же.

– Этот кто-нибудь может оказаться не таким альтруистом, как вы, мой друг. Своя рубашка ближе к телу. Компьютер, начислите изыскателю Ромзи премию за доставку спасательной капсулы… – Высокий врач вопросительно взглянул на Лунзи.

– НМ-СК-02, – подсказала она.

– …и удостоверьте подлинность моим голосовым кодом. Если подтверждение необходимо, посылайте запрос ко мне.

– Понял, – прозвучал монотонный голос компьютера.

– Ну, идите, Ромзи, – разрешил Стив. – Ваша операция не является секретной информацией, поэтому, если захотите, можете раззвонить вашу новость хоть на всю округу…

Иллин Ромзи хмыкнул:

– Благодарю. Надеюсь, что у вас все сложится удачно, доктор Меспил. – Молодой человек раскланялся и вышел из палаты.

Стив вновь обернулся к Лунзи:

– Безусловно, это вознаграждение не идет ни в какое сравнение с жалованьем, которое будет выплачено вам, доктор Меспил. Вы являлись сотрудником компании в момент погружения в холодный сон. Руководство считает делом чести выплачивать подобные долги. Зайдите ко мне потом, расскажете, как уладились ваши финансовые дела.

– Сколько времени я спала? – настаивала Лунзи.

– Вы должны представлять, где вас нашел рудоразведчик. Вашу капсулу не смогли разыскать вместе с другими двумя капсулами с… э-э-э… «Нелли Майн». Даже их обнаружили с большим трудом. Поисковые работы длились более трех месяцев.

– Все остальные в норме? – быстро спросила она, сразу же представив себе четырнадцать остальных членов экипажа «Нелли Майн». Джилет так боялся, что ему снова придется погружаться в холодный сон. Она даже пожалела, что у неё не было возможности дать ему успокоительное перед началом криогенного процесса.

Доктор Банус развернул к себе монитор стоявшего на столе компьютера и уткнулся в экран.

– Да-да, все были в полном порядке. Полная норма, никаких болезненных проявлений, вызываемых иногда криогенным сном. Вы тоже скоро почувствуете, что «все позади и вновь пришла весна».

– Ну хорошо. Могу я воспользоваться коммуникационным центром? Я полагаю, вы известили мою дочь Фиону, когда мы вынуждены были эвакуироваться с «Нелли Майн». Я хочу связаться с ней, чтобы сообщить, что наконец-то найдена. Она, наверное, очень за меня беспокоится. Не отправляется ли в скором времени какой-нибудь челнок на Тау Кита? Я должна послать ей весточку.

– Вы думаете, она все ещё там? – спросила Сатия, неодобрительно глядя на Стива.

Лунзи заметила, что они переглянулись.

– Я оставила её там на попечении своего друга, тоже врача. Ей было всего четырнадцать…

Лунзи смолкла. То, как доктора разговаривали с ней, подводило её к мысли, что челнок не могли найти года два. Что ж, подобному риску подвергается всякий, кто отправляется в космическое путешествие. Лунзи попыталась представить себе, какой стала Фиона теперь, как она выросла за такой долгий срок. Юношеская угловатость, должно быть, теперь смягчилась.

Лунзи надеялась, что наставнику её дочери хватит такта и хорошего вкуса, чтобы помочь девочке найти собственный стиль и уберечь от обычной для подростков вульгарности. Наконец она обратила внимание на неловкое молчание окружающих, которое с каждой минутой становилось все более тяжелым. Чутье подсказывало, что что-то не так. Лунзи подозрительно посмотрела на своих собеседников. Если обычный перелет из одной звездной системы в другую и то занимал два-три года, едва ли современные психологи стали бы так волноваться по поводу холодного сна такой же длительности.

Так сколько же она проспала? Пять лет? Десять?

– Вы очень ловко уходите от ответа на мой вопрос, но больше я вам этого не позволю. Ответьте мне прямо, сколько лет я спала?