Он изменил часы своих обычных посещений Форума и приходил к тому же времени, что и Лунзи. Они сидели рядом на мягкой скамье, впитывая новости дня и не торопясь делились впечатлениями; более глубокое обсуждение происходило позже, после обеда. Ти забавляла экономность Лунзи, но и он признавал, что плата за извлечение на свет старых документов, хранящихся в архивах многолетней давности, непомерно высока.

В те дни, когда у Лунзи не было вечерних лекций или лабораторных работ, они встречались, чтобы вместе где-нибудь пообедать. Ти жил довольно далеко от неё, в квартире на одном из верхних этажей старого здания, выстроенного некогда для высокопоставленных государственных служащих. Кроме пищевого синтезатора, в доме Ти имелась самая разнообразная кухонная утварь.

– С жиру бешусь, – признался как-то Ти. – Но все в исправности. Когда у меня находится время, я люблю что-нибудь приготовить.

Они старались хотя бы один раз в неделю устраивать себе обед из настоящих ингредиентов местного происхождения. Лунзи совершала налет за налетом на комплексные фермы Астрис, которые облюбовала ещё десятки лет тому назад. Она обходила плантации, находившиеся близ дороги, потихоньку выкапывала растущие у самой обочины овощи и без зазрения совести похищала свою добычу. Ти только дивился на эти замечательные экологически чистые продукты, которые к тому же обходились гораздо дешевле, чем на прилавках.

Он снова и снова поражался её находчивости: и как она догадалась, где можно раздобыть такую роскошь, да ещё совсем неподалеку от территории Университета!

– Городской мальчик, – дразнила его Лунзи.

Все, что она столько лет неосознанно подавляла, заявило о себе вновь, на глазах расцветая в атмосфере сердечности и непрерывного восхищения. Она не была совсем уж непривлекательной, такой её сделали нескончаемые переживания. Теперь же ей стала доставлять удовольствие забота о себе: она с радостью покупала одежду, которая шла к её фигуре. Пора костюмов, предназначенных лишь блюсти её скромность и защищать от непогоды, безвозвратно прошла. Лунзи чувствовала, что она словно заново узнает простые радости жизни во всей её полноте.

После изрядной порции дружеских шпилек и нескончаемой вереницы прозрачных намеков со стороны молодежи Лунзи наконец согласилась привести Ти в их общежитие, чтобы познакомить со своими соседями.

– Ты не имеешь права так долго прятать его от «банды», – без обиняков заявила Памела. – Пришел бы прямо сейчас, ух и задали бы мы ему перцу!

Но хотя Ти и стремился всеми силами доставить Лунзи удовольствие, он не испытывал ни малейшего желания встречаться с её малолетней компанией. Он начал нервничать, едва вошел в подъезд общежития. Оставалось только удивляться, как он позволил себе до такой степени потерять престиж, что надумал спасаться бегством.

– Я живу очень далеко от центра города. К тому же я и так столько времени вам надоедал, – мямлил он с недовольной миной, беспокойно оправляя костюм.

– Оставьте, это всего-навсего дети. Будьте мужчиной, сын мой!

– Вы не понимаете. Я люблю молодежь. Лет десять назад я не испытал бы ни малейшего дискомфорта, но… ох, вот увидите. С вами подобного ещё не случалось.

Шоф, Памела и её поклонник Ларен дожидались гостя в их общем жилище.

Комната была убрана. Ребята проделали работу, достойную наивысших похвал, стараясь придать помещению приличный вид, но Лунзи все-таки испытывала некоторую неловкость, сознавая, что как оно было, так и осталось – типичная студенческая общага. Хотя она и знала, что Ти в курсе, почему ей пришлось выбрать столь дешевое жилье, ей хотелось, логике вопреки, чтобы место её обитания выглядело более утонченно.

Ти, честь ему и хвала, повел себя именно так, как было нужно, чтобы Лунзи вновь почувствовала себя в своей тарелке.

– А здесь все соответствует своему назначению, – первым делом отметил он, взмахнув перед собой руками – как бы для того, чтобы лучше прочувствовать царившую вокруг атмосферу. – Отличная комната для работы. – И он открыто улыбнулся хозяевам, сразу вызвав к себе расположение.

– Вы никогда и нигде не теряетесь, не так ли? – спросила Лунзи, и едва заметная циничная улыбка вздернула уголки её рта.

– Я имею в виду вот что, – ответил он. – Некоторые квартиры годятся только для того, чтобы в них спать. Некоторые – чтобы спать и есть. А в этой можно жить.

– Отчасти, – неохотно согласился Шоф. – Тут нет ни миллиметра свободного места, заслуживающего упоминания, и, видит Бог, здесь невозможно даже назначить свидание.

– Тут было бы значительно просторнее, если бы ты не завесил все своими моделями, – заметила Памела.

– Поверьте, на борту моего космического корабля было гораздо хуже, – хмыкнул Ти. – Каждая койка принадлежала сразу троим, и мы спали посменно, соблюдая очередность. Лишней минуты не протянешь! Не мешкая, вскакиваешь с постели, зная, что и завтра будет то же самое.

В этот момент он с подчеркнутой страстью взглянул на Лунзи сквозь ресницы, и она засмеялась.

– Вам, друг мой, всего-навсего надо было скооперироваться с кем-нибудь из следующей смены, чтобы потом перебираться на её кровать.

Слегка смущенная нескромной шуткой Памела проворно встала, чтобы приготовить напитки.

– Вы служили в ФОП? – поинтересовался Шоф.

– Только по контракту. Я принимал участие в развитии новой звездной навигационной системы. Моя специальность – компьютерно-лазерная технология.

– Звездные системы, коллега! – с энтузиазмом воскликнул Шоф. – Это и моя специальность. Свой первый лазерный калькулятор я соорудил из просроченных запчастей ещё в четыре года. Указательный палец спалил начисто. – Он продемонстрировал правую руку. – Не везет ему. Ткань восстанавливали уже дважды. Но я научился пользоваться лазерной буссолью лучше, чем прежде.

– Лазерной буссолью? – переспросил Ти. – Никто не использует лазерную буссоль для образования синаптических связей.

– А я использую.

– В том, что вы сожгли палец, юноша, нет ничего удивительного. Почему бы вам просто-напросто не просчитать все до конца перед тем, как подключать энергию?

Они принялись бурно обсуждать научную и техническую сторону вопроса, моментально перейдя с нормальной речи, доступной пониманию прочих собеседников, на малопонятный профессиональный жаргон. Все это звучало какой-то тарабарщиной для слуха Лунзи, Памелы и, вероятно, Ларена, который с умным видом кивал и вежливо улыбался, когда кто-нибудь останавливал на нем взгляд. Лунзи припомнила, что Ларен учится на экономиста.

– Итак, – спрашивал Шоф, едва переводя дыхание, – что же лежит в основе новой системы? Ионное продвижение с лазерной памятью имеет кучу недостатков, и они наконец поняли это. Управляемая гравитация – всего лишь научные грезы. Лазерная технология слишком капризна, чтобы её можно было сравнивать с новой системой ускорения «вещество – антивещество».

– А почему бы и нет? – возразил Ти, растерянно оглядываясь на Лунзи. – Когда я работал на ФОП, это была новейшая технология. Предполагали, что лазерная система совершит переворот в области передвижения в космическом пространстве. Она продержалась бы ещё пару сотен лет.

– Эх! Вошла в моду и вышла, как панталоны в клетку, – прервал его Шоф, недовольный непонятливостью собеседника. – Эффект Доплера, сами знаете.

Надо же вам было с чего-то начинать, в конце концов.

– »С чего-то»?! – с негодованием повторил Ти. – Да наша технология была самой передовой, самой многообещающей…

Шоф развел руками и резонно заметил:

– Я же не говорил, что современная система не имеет в своей основе лазерную технологию. Где вы пробыли последние десять лет, земляк?

Лицо Ти, бывшее только что открытым и оживленным, мгновенно скрылось под непроницаемой маской. Губы скривились, словно он хотел дать достойный отпор. Невольный намек Шофа на холодный сон явно задел его за живое. Лунзи внезапно поняла, почему он старался избегать разговоров о своей прошлой жизни. Какая же огромная пропасть отделяла людей, шедших в ногу со временем и с собственной жизнью, от тех, кто провел годы в холодном сне. И для последних любое напоминание об этом доставляло все новые и новые мучения. Ти ощущал себя вне времени, а Шоф этого не понимал.