Откуда вы, мальчики?

Из-под Сан-Анджело.

Приехали сюда на лошадях?

Да, мэм.

Вот это да!

Проснувшись поутру, они обнаружили, что провели ночь возле небольшого домика из саманного кирпича. Из него вышла женщина, выплеснула на землю мыльную воду из тазика, постояла и снова скрылась в доме. Прежде чем улечься спать, они повесили седла просушиться на забор, а теперь, когда снимали их, из дома вышел мужчина и молча уставился на незнакомцев. Они же заседлали коней, вышли на дорогу и поехали на юг.

Интересно, что там дома, подал голос Ролинс.

Веселятся небось напропалую. Вдруг на их земле нашли нефть, и теперь все ринулись покупать себе новые авто!

Сейчас прямо!

Они ехали и ехали.

Тебе когда-нибудь бывало не по себе, спросил Ролинс.

Из-за чего?

Из-за чего угодно. Тебе не случалось чувствовать себя не в своей тарелке?

Сколько раз! Когда, например, оказываешься там, где тебя не ждут. Где тебе быть не положено.

А если становится не по себе ни с того ни с сего? Это значит, ты оказался там, где тебе быть не положено?

Что с тобой, парень?

Ничего. Я спою.

Ролинс помолчал и запел: «Ты вспомни, вспомни обо мне, когда меня не станет».

Знаешь радиостанцию «Дель-Рио», спросил он.

Конечно.

По ней как-то передавали, что ночью можно просто взять в зубы проволоку от ограды и слушай себе радио на здоровье.

Пробовал?

Один раз.

Долго ехали в молчании, потом заговорил Ролинс:

Что такое «цветущее древо чужбины»?

Спроси что-нибудь полегче.

Проехали известняковый утес, с которого сбегала вода. Перебрались через высохшее русло реки. Выше виднелись лужи от недавних дождей. Две цапли стояли, словно прикованные к своим длинным теням. Потом одна улетела, другая осталась. Час спустя подъехали к Пекос-Ривер, отыскали брод. Течение было быстрым, вода чистой и чуть солоноватой по причине известняков. Кони смотрели в прозрачную воду и осторожно ступали по плоским камням, косясь на изумрудные пряди мха, развевавшиеся на стремнине. Ролинс наклонился в седле, окунул руку в воду и, зачерпнув пригоршню, попробовал.

Сильно так себе, сказал он и сплюнул.

На другом берегу спешились, сделали привал под ивами. Перекусили сандвичами с сыром и колбасой и потом долго сидели и смотрели, как река катит воды.

За нами кто-то едет, заметил Джон Грейди.

Ты видел кто?

Пока нет.

Верхом?

Верхом.

Ролинс посмотрел на дорогу за рекой.

Может, они едут сами по себе, спросил он.

Тогда они уже были бы у реки.

А вдруг они свернули.

Куда?

Ролинс затянулся, выпустил струйку дыма.

Что им от нас нужно, спросил он.

Понятия не имею.

Что будем делать?

Ничего. Поедем дальше. А там видно будет.

Они поехали шагом от реки. Поднялись на плато, откуда хорошо просматривались тянувшиеся к югу луга, поросшие дикими маргаритками. На западе, словно грубый хирургический шов на сером теле равнины, виднелась проволочная изгородь, из-за которой стайка антилоп настороженно следила за конниками. Джон Грейди отъехал в сторону и оглянулся. Ролинс ждал, что он скажет.

Все еще тащится за нами, спросил он, не выдержав.

Вроде да.

Спустились в низинку, поехали мимо заболоченных лугов. Ролинс кивнул вправо, на кедровую рощицу, и сбавил ход.

Может, устроим там засаду?

Джон Грейди оглянулся еще раз.

Можно. Только сперва давай проедем вперед. А то если он увидит следы, догадается, что мы его подкарауливаем в кедрах.

Ладно.

Через полмили они съехали с дороги и лугом вернулись к кедрам, там спешились, привязали коней к деревьям и улеглись на траве.

Перекурить успеем, спросил Ролинс.

Если есть курево, почему бы не покурить.

Они сидели, курили и следили за дорогой. Время шло, но никто так и не появился. Ролинс улегся на спину, прикрыл лицо шляпой.

Я не сплю, пояснил он. Просто отдыхаю.

Не успел Ролинс толком заснуть, как Джон Грейди пихнул его сапогом. Ролинс сел, нахлобучил шляпу, уставился на дорогу. Даже издалека было видно, что лошадь просто блеск. Обменявшись замечаниями на этот счет, они стали ждать.

Когда до конника оставалось ярдов сто, они увидели, что на нем шляпа с широкими полями и комбинезон. Он почти совсем остановил лошадь и стал всматриваться туда, где прятались Ролинс и Джон Грейди.

Какой-то пацан, сказал Ролинс.

Зато лошадь отпадная.

Это точно.

Думаешь, он нас засек?

Вряд ли.

Что будем делать?

Пропустим вперед, а потом через минуту выедем на дорогу.

Когда лошадь и всадник скрылись из виду, они отвязали лошадей и выехали из укрытия.

Услышав стук копыт, загадочный всадник остановил коня, оглянулся. Он сдвинул шляпу на затылок и застыл в ожидании. Они подъехали к нему с двух сторон.

Ты нас преследуешь, спросил Ролинс.

На гнедом жеребце сидел мальчишка лет тринадцати.

Нет, сказал он. Никого я не преследую.

Но ты же ехал за нами по пятам.

Ничего подобного!

Ролинс посмотрел на Джона Грейди. Тот не сводил глаз с мальчишки. Затем он посмотрел на далекие горы, снова на мальчишку и, наконец, на Ролинса. Тот сидел, уронив руки на луку седла.

Значит, ты не шпионишь за нами, спросил Ролинс.

Я еду в Лангтри, ответил мальчишка. Я не знаю, кто вы такие.

Ролинс покосился на Джона Грейди. Тот свертывал сигарету, оглядывая мальчишку, его одежду и коня.

У кого увел коня, спросил он.

Это мой конь.

Джон Грейди вынул из кармана спичку, чиркнул о ноготь, закурил.

И шляпа, значит, тоже твоя, спросил он.

Мальчишка поднял взгляд на шляпу, спадавшую ему на глаза, потом посмотрел на Ролинса.

Сколько тебе лет, спросил Джон Грейди.

Шестнадцать.

Ролинс сплюнул.

Ты мешок лживого дерьма.

С чего ты это взял?

С того, что тебе нет шестнадцати. Откуда ты такой?

Из Пандале.

Ты нас там видел прошлой ночью?

Видел.

И что ты отмочил? Сбежал из дома?

Мальчишка поочередно смотрел то на одного, то на другого.

Ну а если и сбежал – что такого?

Ролинс посмотрел на Джона Грейди.

Что будем делать?

Не знаю.

Этого коня можно выгодно продать в Мексике.

Запросто.

Но я копать могилу не буду, хватит с меня того раза.

Ты сам вызвался, возразил Джон Грейди. Я же тебе ясно сказал: оставь труп стервятникам.

Может, бросим монету, кому его пристрелить?

Почему бы нет? Валяй.

Что берешь, спросил Ролинс.

Орла.

Монета взлетела в воздух. Ролинс поймал ее и, звучно шлепнув ладонью о запястье, выложил на всеобщее обозрение, отняв руку.

Орел, сказал он.

Дай мне твою винтовку.

Это нечестно, сказал Ролинс. Ты застрелил последних троих.

Ну так действуй сам, если не терпится. После сочтемся.

Тогда подержи его коня. А то перепугается от выстрела, потом ищи-свищи.

Вы просто валяете дурака, сказал мальчишка.

С чего ты взял?

Никого вы не убивали.

А почему ты так уверен, что мы, к примеру, не начнем с тебя?

Потому что вы валяете дурака. Я сразу понял.

Кто гонится за тобой, спросил Джон Грейди.

Никто.

Значит, кто-то гонится за твоим гнедым.

Мальчишка ничего не ответил.

Ты точно ехал в Лангтри?

Точно.

С нами ты не поедешь, отрезал Ролинс. Не хватало нам из-за тебя угодить за решетку.

Конь мой, насупясь, проговорил мальчишка.

Послушай, приятель, сказал Ролинс. Мне плевать, чей это конь, но что он не твой, видно слепому. Поехали, обернулся он к Джону Грейди.

Они тронулись рысью на юг и не подумав оглянуться.

Легко отделались, вскоре заговорил Ролинс. Я-то боялся, паршивец за нами увяжется.

Мы еще встретимся с этим костлявым чертенком, сказал Джон Грейди, сплюнув и швырнув на дорогу окурок. На этот счет можешь не сомневаться.

Днем они свернули с дороги, поехали на юг через пастбища. Возле старой мельницы, мерно поскрипывавшей крыльями на ветру, они напоили коней из объемистого металлического бака. К югу, в дубняке, паслось большое коровье стадо. Они не собирались ночевать в Лангтри и вообще, от греха подальше, решили переправиться через реку ночью. День выдался теплый, и они выстирали рубашки и, не дожидаясь, когда те высохнут, надели их мокрыми и продолжили путь. Окрестности просматривались довольно неплохо, но, сколько они ни оглядывались, мальчишки на гнедом жеребце так и не увидели.