— Позавтракать. Пошли.
— Я не могу идти туда! — воскликнула девушка. — Здесь обслуживают…
— Извращенцев? — Он рассмеялся, потом добавил: — До самой Норлеи это единственное место, где мы с тобой можем поесть за одним столом. Поскольку я плачу за еду, отказываюсь есть объедки где-нибудь в кладовке.
— Ты платишь? Я не могу позволить тебе… — Тут она вспомнила, что у нее нет денег. — Ну, мне сегодня не обязательно есть.
— Обязательно! — настаивал он. — Если это облегчит твою совесть, можешь вернуть мне деньги, когда доберемся до Норлеи.
— Обязательно это сделаю, — пообещала она и вдруг поняла, что признала свой долг перед дженом. Никому никогда не удавалось смутить ее так, как это делал Серджи амбров Кеон.
Гостиница располагалась в дне пути от Норлеи, но отец Райзы всегда проезжал мимо нее, отказываясь посещать место с такой ужасной репутацией. Она не знала, чего ожидать — но, конечно, не чистое светлое помещение с насыщающими воздух ароматами похлебки и свежеиспеченного хлеба.
Убранство было простое — деревянные столы и скамьи, одно окно забито досками. Это последствия бури. Но ничто здесь не свидетельствовало об ужасных извращениях, на которые намекало отношение Моргана Тига.
Из кухни вышел мужчина, вытирая о чистый передник руки и щупальца.
— Серджи! Я злиннил тебя в тот момент, как ты свернул с «глазного пути». Добро пожаловать, назтер… и ты тоже, хайене, — добавил он, слегка поклонившись Райзе.
Райза заметила, как Серджи подавил понимающую улыбку.
— Райза, это Пратер Хейдон. На его кухне готовятся лучшие блюда от Кеона и Норлеи. Пратер, это Райза Тиг.
Услышав ее имя, мужчина нахмурился, его нейгер взметнулся в любопытстве — но поле Серджи определенно говорило: «Ни о чем не спрашивай!». А вслух Серджи сказал:
— Мы сегодня поедим твоей похлебки, а также фрукты, хлеб и чай.
— Мне только хлеб с медом, — сказала Райза.
— О нет, — возразил Серджи таким тоном, словно разговаривает с капризным ребенком. — Похлебки нам обоим, Пратер… мне двойную порцию. После вчерашнего зерна у меня в желудке ничего не было.
Когда мужчина ушел, Райза яростно начала:
— Как ты смеешь!..
— Хочешь через пять лет остаться без зубов? — прервал ее Серджи. — Райза, джанкты едят неправильно, если едят вообще. Полмесяца у них нет аппетита, а другую половину они едят сладости вместо полезной горячей пищи. Большинство болезней саймов совсем не болезни — это следствия неправильного образа жизни.
— Как ты стал таким специалистом?
Он рассмеялся.
— Это моя работа. Задача товарища — сохранять здоровье проводника, чтобы проводник мог поддерживать здоровье в окружающих. А, вот и наша еда. Ешь.
Пратер Хейдон был еще выше Серджи, но по-саймски худ. Кожа у него цвета красного дерева, волосы черные и курчавые. Он улыбнулся, когда Серджи похвалил еду, и Райза заметила, что у него сильные, ровные, белые зубы — вопреки седине в волосах, свидетельствовавшей о многих годах, прошедших после перехода. Как ни хотелось ей признавать, но джен прав: к тому времени, как их дети достигают возраста перехода, у большинства саймов не остается зубов.
Густая овощная похлебка пахла восхитительно. Начав есть, Райза съела всю порцию, а также много нарезанных апельсинов и грейпфрутов. Такого аппетита у нее не было с самого перехода!
Потом она поняла, что аппетит исходит от нейгера Серджи. Джен прикончил свою двойную порцию вместе с куском орехового хлеба и сказал:
— А теперь, если хочешь, можешь поесть хлеба с медом.
— Не хочу, — ответила она, делая глоток чая. — Никогда так не ела.
— Надо так питаться. И не только сегодня, когда ты оправляешься от раны, но каждый день.
— Если бы не твой голод, я бы и не подумала о пище.
— Совершенно верно, — согласился он. — Вот поэтому саймы в общинах гораздо здоровее джанктов. Они не только не вредят своему организму убийствами, но живут бок о бок с дженами, как и предусматривалось природой. Они нормально питаются, не страдают от напряжения потребности…
— Что значит вредят организму убийствам? — прервала она его. — Убийства — это нормально. Это ваш образ жизни неестественный.
Он разглядывал ее своими голубыми глазами.
— Ты знакома с математикой?
— Теперь, после смерти отца, я, вероятно, лучший бухгалтер в Норлее. А что?
— Когда-нибудь слышала о числах Зелерода?
— Кого?
— Сайма с территории Найвет — он был джанкт, но математик. Изучал связь между продолжительностью жизни саймов и ростом народонаселения… и установил, что через несколько поколений мир достигнет такого пункта, когда будет одинаковое число саймов и дженов. Понимаешь, что произойдет в тот месяц, когда наступит такое равновесие?
— Теоретически саймы убьют всех дженов.
— А что будет в следующем месяце? — настаивал он.
— Саймы умрут от истощения. Теоретически, — повторила Райза. — Но жизнь не всегда соответствует теории.
— Да. Так просто и спокойно не получится. Как только дженов станет не хватать — может, лет через пятьдесят, — саймы начнут в массовом порядке нарушать пограничные договоры. Это уже будут не редкие нападения. Цивилизация погибнет, саймы будут сражаться с саймами из-за оставшихся дженов. Хочешь жить в таком мире?
— Через пятьдесят лет я буду мертва.
— Нет, если придешь в Кеон. Но это неважно. Хочешь, чтобы твои дети и внуки жили в таком мире?
— Я не верю в то, что это случится, — ответила она. — Дженов гораздо больше, чем саймов. Предъяви доказательства.
— Я смогу это сделать в Кеоне… или в Карре. У нас есть копии работы Зелерода.
— Предположим — гипотетически… что этот Зелерод прав. Что можно предпринять? Что делать?
— Разъединиться, — ответил Серджи. — Зелерод умер при попытке разъединения, но он был слишком стар. Ты молода.
— Разъединиться? Ты все время называешь меня джанктом.
— Настроенным на убийство, — объяснил он. — Это неестественное состояние, Райза, но к нему привыкают.
— Как оно может быть неестественным? Так живут все саймы.
— Нет, — решительно возразил он. — Совсем не все саймы. Большинство саймов в Кеоне никогда не убивали. Райза, ты сама сказала, что через пятьдесят лет будешь мертва. Если останешься джанктом, можешь прожить пятнадцать-двадцать лет после перехода. Ты проводник, поэтому… скажем, семь-десягь лет и даже еще меньше, потому что ты женщина. Если не приобретешь подготовку, не научишься контролировать свою двойную систему распределения седина, вероятней всею, ты умрешь во время родов.
— Ты стараешься запугать меня, чтобы я поступала по-твоему.
— Нет. Страх — недостаточный побудительный мотив. Разъединение требует положительной настроенности. Прости меня, мне не следовало сосредоточиваться на отрицательном. Сама понаблюдай за нашей жизнью в Кеоне или в Карре. В обеих общинах есть здоровые саймы, которые прожили после перехода и сорок, и пятьдесят лет. Один проводник в Карре живет после перехода уже семьдесят три года. Таких старых в Кеоне нет, но лишь потому, что эта община основана тридцать лет назад, и основала ее молодежь.
— Я тебе не верю.
— Посмотри сама. Общины — это и есть ответ на Зелеродов Рок. Все эти саймы поживают долгую здоровую жизнь — и никто из них не убивает. Джены живут без страха, они каждый месяц отдают селин, не умирая, — именно так предусмотрела природа для саймов и дженов. И это может стать и твоим, Райза. Тебе для этого нужно пройти за наши стены.
Всю дорогу до Норлеи Серджи наблюдал за Райзой, гадая, насколько убедительны были его слова. Большую часть пути они проделали молча. Райза глубоко задумалась.
Чем дальше к югу, тем сильней становились последствия бури; хотя прошли уже сутки, некоторые мостовые все еще были затоплены, а никаких обходных путей никто не обозначил. Райза в болотах злиннила путь, а на «глазном пути» в сумерках ехала первой. Никто из них так близко к цели не предложил остановиться на ночлег.
