— Я Юстас Марч. Как хорошо, что вам все-таки удалось приехать, дорогая миссис Питт. Очень своевременно. Бедной Эмили нужен кто-то, кто хорошо ее знает. Мы, конечно, сделаем все, что в наших силах, но не сможем заменить ей ее семью. Очень удачно, что вы нашли время. — Он перевел взгляд на Сибиллу, и у него на лице появилась удовлетворенная улыбка. — Очень удачно, — повторил он.
Дверь снова открылась, и в гостиную вошел единственный гость, который не был связан с присутствующими никакими родственными отношениями и который в наибольшей степени беспокоил Шарлотту. Джек Рэдли…
Как только она заметила его элегантную фигуру в дверном проеме, ей практически сразу стала ясна суть проблемы. Шарлотта почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. И дело было не столько в его красоте — хотя его глаза, несомненно, завораживали, — сколько в его необычном изяществе и энергии, которые приковывали к себе женское внимание. Вне всякого сомнения, он осознавал это. Обаяние было его главным достоинством, и мистер Рэдли был достаточно умен, чтобы искусно использовать его.
Встретившись с ним взглядом, Шарлотта мгновенно поняла, как Эмили использовала его в своих отношениях с Джорджем. Даже несерьезный флирт с таким мужчиной способен доставить немалое удовольствие. Правда, в нем есть одна опасность — он может слишком увлечь, причем увлечь до такой степени, когда его последствия могут стать абсолютно непредставимыми. Его бывает труднее прекратить, чем начать. Возможно, после восторгов запретной игры, столь блестяще проведенной, Джордж, такой знакомый и предсказуемый, будет уже далеко не столь интересен, как вначале. И не исключено, что Эмили, не сознаваясь себе в этом, хотела продолжить начатую игру? И столь же вероятно, что Джек Рэдли увидел в таком ее поведении шанс заполучить жену гораздо красивее и намного богаче Тэсси Марч?
Мысль крайне непривлекательная, но, появившись, она явно не желала уходить. Ее могло вытеснить лишь доказательство противоположного свойства, и притом доказательство бесспорное.
Шарлотта перевела взгляд на Юстаса, стоявшего в уверенной позе солидного и довольного собой человека — расставив ноги и заложив руки за спину. Если он и чувствовал какое-то волнение, то превосходно умел его скрывать. Вероятно, ему удалось убедить себя, что он вновь полностью контролирует ситуацию. Он видел себя в роли патриарха, выводящего свое семейство из кризиса. Все должны с почтением взирать на него, и он укажет им правильный путь. Женщинам надлежит полагаться на него, доверять ему, уповать на его силу. Мужчинам — восхищаться им и завидовать ему. В конце концов, смерть — часть жизни. К ней нужно относиться достойно и мужественно. Кроме всего прочего, к Джорджу сам он никогда не питал особо теплых чувств.
Шарлотта перевела взгляд на Тэсси. Боже, как же не похожа на отца! Она худа и изящна, он — широк в кости и склонен к полноте. Она полна энергии, живости, открыта ко всему и всем вокруг, он — внутренне неповоротлив, самоуверен, самодоволен.
Правда ли то, о чем Эмили писала ей: что он хочет выдать Тэсси за Джека Рэдли, чтобы посредством семейных связей Рэдли заполучить титул и соответствующее положение в свете? Глядя на него сейчас, можно было вполне этому поверить. Хотя, с другой стороны, им могло руководить и вполне достойное стремление хорошего отца помочь дочери покинуть заточение родительского дома и найти мужчину, который смог бы взять на себя заботу о ней, наделив ее столь ценимым в обществе статусом жены, создав с ней семью — счастливую гавань, в которую стремится любая женщина.
Но стремилась ли к этому Тэсси?
Шарлотта мысленно обратилась к тому времени, когда ее вместе с другими девушками возили на вечера, балы и приемы в отчаянной попытке найти ей достойного мужа. Если ты происходила из достаточно хорошего семейства, чтобы появляться в свете, то было настоящей катастрофой закончить сезон, не найдя подходящей партии — на тебе оставалось клеймо позора, повод для насмешек. Но, с другой стороны, никто не мог выйти замуж, если избранник не подходил вашему семейству по всем статьям. Однако возможность хорошо узнать своего избранника появлялась очень редко, знакомство до брака было в высшей степени поверхностным. Будущих супругов практически никогда не оставляли наедине, а беседовали они лишь о самых тривиальных вещах. И уж если объявлялась помолвка, то потом ее почти невозможно было расторгнуть, подобное расторжение сопровождали громадные трудности и страшное предчувствие скандала.
Но, возможно, какой угодно брак был бы лучше, чем жизнь в вечном плену вначале у старой миссис Марч, а затем у Юстаса. Глядя на его румяную физиономию, можно было предположить, что он проживет еще лет тридцать.
Гостей представили друг другу, но Шарлотта почти все пропустила мимо ушей. Теперь же Юстас начал говорить о своих чувствах, слегка покачиваясь и сложив перед собой сильные, крупные и прекрасно ухоженные руки.
— Мы выражаем вам свои соболезнования, дорогая миссис Питт. Мне очень неприятно сознавать, что мы не можем ничего сделать, что стало бы для вас утешением.
Юстас как будто сделал официальное заявление, пытаясь отделить себя и свою семью от происшедшего. Он не собирался в дальнейшем как-то ассоциировать себя с прискорбным событием, случившимся в его доме, и ему хотелось, чтобы Шарлотта это поняла. Но та приехала сюда с единственной целью — расследовать преступление, и не чувствовала ни малейших угрызений совести. Возможно, она и испытывала некоторое сострадание, даже к тому же Юстасу, но теперь, когда Эмили угрожает страшная опасность, она не могла позволить себе никаких слабостей. Женщин, совершивших убийство, отправляют на виселицу точно так же, как и мужчин, не принимая во внимание их пол. Эта мысль заставила Шарлотту забыть обо всем остальном.
Она мило улыбнулась Юстасу.
— Я уверена, что вы недооцениваете себя, мистер Марч. Из писем Эмили я поняла, что вы весьма способный и сильный человек, который может справиться с любыми сложными и критическими ситуациями в семье. Вы именно тот человек, к которому в случае крайней нужды за помощью может обратиться любой, будь то мужчина или женщина. — Она увидела, как кровь прилила к лицу Юстаса так, что он буквально побагровел. Ее характеристика совпадала с его собственным представлением о себе, но… только не в такое время, как сейчас! — Ну, и, конечно, ваша верность семье ни у кого не вызывает ни малейших сомнений, — заключила она.
Юстас судорожно вдохнул и столь же судорожно выдохнул. Тэсси с ужасом взирала на беседу Шарлотты и отца, не понимая иронии гостьи, а Сибилла вдруг начала чихать, закрывшись кружевным платочком.
— Добрый вечер, Шарлотта, — произнесла тетя Веспасия, входя в гостиную. — Я и не знала, что Эмили такого высокого мнения о Юстасе. Как мило!
Чье-то легкое движение заставило Шарлотту обернуться, и она как будто заметила нечто похожее на выражение жуткой ненависти в глазах Уильяма, которое в следующее мгновение пропало. Возможно, это был всего лишь обман зрения, вызванный бликом от пламени газового рожка. Тэсси сделала шаг к нему, словно желая коснуться брата, но потом передумала.
— Верность семье — очень важное достоинство, — заметила Сибилла таким тоном, который мог означать все что угодно, но только не то, что она говорила. — Думаю, что случившаяся здесь трагедия покажет нам всем, кто наши настоящие друзья.
— Я уверена, — согласилась Шарлотта, глядя в сторону, — что мы откроем друг в друге такие глубины, о которых даже не подозревали.
Юстас поперхнулся, а у Джека Рэдли глаза открылись так широко, что могло показаться, будто он чем-то жутко напуган. Миссис Марч так резко распахнула дверь, что та ударилась о стену и повредила обои.
Ужину сопутствовала мрачная атмосфера. Он прошел почти в полном молчании, и прежде всего потому, что миссис Марч мгновенно останавливала любую зарождавшуюся беседу пристальным взглядом, устремленным на того, кто пытался ее начать. В заключение она заявила, что из-за происшедших мрачных событий всем следует как можно раньше разойтись по своим комнатам. Она окинула мрачным взглядом Юстаса и Джека Рэдли, словно пытаясь убедиться, что те правильно ее поняли. Затем сама встала и скомандовала женщинам следовать за ней. Они покорно устремились в розовый будуар, где им предстояло провести час в нестерпимой скуке перед тем, как отправиться наверх в свои спальни.
