Вообще, Смотрители Галактики проводили в «Консультации» очень скрытную политику, полную тайн, недомолвок и слухов. С одной стороны, они утверждали, что являются нечто средним между Галактической Полицией и Миротворческими Силами, призванными поддерживать закон и порядок среди многочисленных рас, населяющих Галактику. С другой стороны, сами Смотрители никогда не появлялись на Земле, предпочитая действовать через создаваемых ими биороботов – искусственных существ, специально выращенных для определенных целей, – либо, как в случае с Кураторами, руками расы-помощника, называемой хортами. Впрочем, Вольфрам подозревал, имея на то основания, что хорты являются не расой, а общим названием по роду деятельности, как мы говорим, например, матросы или юристы, характеризуя не расовую принадлежность, а профессию.

По «Консультации» ходили, также, упорные слухи, что Смотрители Галактики вообще не покидают своей родной планеты. Впрочем, чего-чего, а слухов в «Консультации» всегда хватало, порой самых противоречивых, потому что Смотрители не устраивали для своих служащих ликбеза. Они снабжали «Консультацию» аппаратурой, приборами, механизмами и даже оружием, аналогов которым не было на Земле, но все это служило чисто утилитарным целям борьбы с пришельцами извне, которые почему-то слетались на Землю, как мухи на… скажем, мёд. Или для чистой ликвидации следов уже совершенной деятельности оных. Но даже региональным руководителям «Консультации» никогда не сообщалось никаких сведений, помимо необходимых для исполнения указанных задач. Поэтому сотрудники «Консультации», отлично знавшие, например, что нужно сделать для того, чтобы слухи о посадке очередной «летающей тарелки» оставались на уровне вымыслов, одновременно понятия не имели о жизни в Галактике или хотя бы об истиной цели прибытия на Землю тех или иных инопланетян. Кураторам, ставившим очередные задачи, приходилось верить на слово, а это безумно раздражало Вольфрама.

И был еще один аспект, с которым Вольфрам не мог в душе согласиться. Смотрители, создавая руками хортов «Консультацию», поставили оно незыблемое условие: земляне не должны выходить в космос дальше орбиты их родной планеты. Беспилотные устройства – сколько угодно. Сами люди – никогда.

Вольфрам прекрасно знал, что «Консультация» как таковая, появилась где-то в середине семидесятых годов, не так уж давно, как раз во время полетов американцев на Луну. Собственно, «Консультация» и закрыла эти полеты, и в дальнейшем была вынуждена препятствовать развитию людьми космических технологий. А для этого «Консультация» должна держать руку на пульсе науки и ограничивать, а то и вовсе закрывать целые научные направления. Такова была плата за безопасность землян.

Вольфрам, уже не первый год работавший в «Консультации», прекрасно видел, что если бы не ее деятельность, Землю уже сейчас захлестнули бы толпы пришельцев, носителей неизмеримо более высоких технологий, и на этом самостоятельному развитию Человечества пришел бы конец, какой пришел малоразвитым туземцам всех европейских колоний. И речь тут шла не только и не столько о науке и техники, сколько о Культуре в целом. Колонисты, даже освободившись от протектората, уже не были способны развивать свою умершую Культуру, а были вынуждены и дальше копировать Культуру захватчиков. И копия всегда была и будет хуже оригинала. Таковы законы Вселенной.

Поэтому Вольфрам понимал, что «Консультация» необходима, что работы, которые они ведут, просто спасают Земную цивилизацию от уничтожения. Но он при этом считал, что слишком большую цену земляне платят за Безопасность. В мире всегда существовал выбор: Свобода или Безопасность. Люди так и не научились сочетать одно с другим, да, возможно, это вообще не сочетаемые понятия. Вот только Человечеству никто такой выбор сделать не дал. За него выбрали другие.

Именно это и бесило Вольфрама, хотя он ни с кем не делился такими мыслями.

Они ждали Куратора на третьем подземном этаже «Консультации» – Вольфрам и Анисимов – в специальном кабинете, защищенном от прослушивания любого вида такой головоломной электроникой, какая не снилась ЦРУ с Моссадом и Ми-6 вместе взятым. Третий этаж – это считая сверху. Восточно-Сибирский филиал «Консультации» располагался в здании конторы с мудреным названием «Рос. Сиб. Глав. Упр. надзор». На вывеске у входа в недавно построенное изящное двухэтажное здание не расшифровывалось, над чем этот зверь надзирал. Внутри же любознательных посетителей ждал грозный вахтер, требующий пропуска, которые должны были выписываться неизвестно кем. Но если любознательный все же миновал каким-то чудом этот препон, то оказывался в системе коридоров с кабинетами, где узнавал, что надзирает это учреждение всего лишь за экологией. Слово это было для наших граждан мудреное, заграничное, только входило в обиход и вроде бы все поясняло, но на самом деле только больше запутывало.

Впрочем, это была еще не «Консультация». «Рос. Сиб. Глав. упр. надзор» на самом деле занимал оба этажа здания и функционировал не для прикрытия. И даже его служащие, ежедневно приходящие на работу, не знали, что под зданием есть целых шесть подземных этажей, пройти которые, не имея магнитных карточек, замаскированных под визитки, было невозможно, даже имея танки и тяжелую артиллерию.

В кабинете, залитом резким светом трубок дневного света, не было письменных столов и шкафов – непременных атрибутов любых кабинетов. Вместо них была два низких диванчика и несколько массивных кожаных кресел. Толстый ковер на полу напоминал траву. Фотообои на стенах, с такими живыми, яркими красками, каких Вольфрам больше нигде не видел, изображали залитую солнцем лесную поляну. И все это в совокупности расслабляло и создавало нечто вроде уюта.

Анисимов расселся на диванчике и даже вроде задремал. Или притворился, не желая вступать в ненужные разговоры – дескать, придет Куратор и все объяснит. Возможно, он действительно не знал, о чем пойдет речь.

Вольфрам сел рядом с ним и на всякий случай прогнал в памяти этапы последнего дела. В отличие от начальства, он по-прежнему считал, что в тех сложившихся условиях операция успешно выполнена. Что касается привлечения постороннего, так это даже пошло на пользу Конторе – как называл Вольфрам про себя «Консультацию». Серегин сходу прошел все вступительные тесты, заработал отличные баллы, в общем, вкалывал от зари до темна на квалификационных курсах. Было это физически нелегко, особенно в режиме ускоренной подготовки (а Вольфрам настоял именно на таковой). Несмотря на применявшиеся там необычные технологии, от курсанта требовались все силы и все его знания, чтобы успешно впитывать громадный объем требующихся знаний и навыков. это время Вольфрам неоднократно справлялся, как дела у его протеже. И, судя по всему, все было отлично.

Куратор появился внезапно. Задумавшийся Вольфрам не усек момента его возникновения. Просто поднял глаза и увидел высокого, под два метра, стройного человека, стоящего посреди комнаты. Вольфрам вздрогнул. Анисимов открыл глаза и слегка улыбнулся. Куратор подкатил кресло и сел напротив них.

– У вас имеет место утечка, – сказал он негромко приятным баритоном.

Вольфрам краем глаза заметил, как при этих словах у Анисимова чуть дернулся уголок рта.

– Извините, – начал было Анисимов, – но о чем идет речь…

– У вас утечка, – бесцеремонно перебил его Куратор.

– Вы уж меня простите, – резко встрял в разговор Вольфрам, ему не понравилось, как началась беседа. – Хотелось бы знать, с кем мы имеем честь беседовать?

Куратор молча уставился на него немигающим взглядом, что на его лице с ровными, правильными чертами производило неприятное впечатление.

– Вы не представились, – пояснил Вольфрам.

– Это обязательно? – спросил Куратор.

– В данном случае – да, – сказал Вольфрам. – Вы же знаете, как зовут нас.

Он смотрел на невозмутимого Куратора, но одновременно не выпускал из поля зрения Анисимова, который достал носовой платок и начал зачем-то вытирать руки. На лице начальника явно проглядывала смесь облегчения с неодобрением.