Сказав это, я гордо развернулась и отошла подальше от копошащихся мужчин, стараясь при этом держаться прямо и не скатиться позорно на заду с завала, совершенно уверенная, что все мужские головы сейчас повернуты в мою сторону.
- Кстати, - прокричала я, приостановившись и уставившись в наглое синее небо, - там, внизу трое. Мамаша, судя по голосу не старше шестнадцати лет, с зажатыми плитой ногами, которые она уже не чувствует, ее младенец, возрастом около месяца, с ее слов в порядке, и папаша, потерявший сознание, только я не знаю чей он - девицы или ребенка!
Я плелась по направлению к стартовым площадкам размышляя повеситься мне сейчас или подождать пока "Беркут" выйдет в открытый космос. Как-то так получилось, что я оказалась никому не нужна. Домой возвращаться не могу, иначе обрядят в кружева и оборки, повяжут на голову идиотскую ленту и выставят в первый ряд счастливых зрителей умиляющихся бракосочетанием. А я там буду - не пришей кобыле хвост. И буду чувствовать себя попрошайкой, случайно забредшей в дорогой ресторан и усаженной метрдотелем за стол, в диком напряжении ожидающей, что обман вот-вот раскроется и случиться что-то до отвратительности унизительное. Папаня об этом позаботиться. Нет уж, увольте!
За время моего отсутствия он, скорее всего, уже позаботился об информационной поддержке и растрепал всем, что я продала Влада. Даже если Никита или Эжен попытаются утверждать обратное, никто не поверит, а гости станут смотреть на меня как на выходца кунсткамеры. Дед бы сказал, что надо вернуться и бороться за себя, а толку бороться, если это никому не надо и мне в первую очередь? Если отец, которому я верила, вот так просто сумел перечеркнуть все?
И здесь я в той же роли. То есть хвоста, который зачем-то пытаются присобачить кобыле. В моих услугах не нуждаются. И даже к черту послали! Но, почему!? Я смогла предотвратить истерику у девчонки, зажатой где-то под землей, успокоила ее и даже почти откопала. А меня послали к черту!
И теперь, подводя итог, что я имею? Ни дома, ни семьи, ни любимого мужчины. Которого, впрочем, я, по всем канонам жанра, сейчас должна ненавидеть. Ведь все мои неприятности именно из-за него. Это он своим появлением сломал мою жизнь. Я честно попыталась ненавидеть, но надолго меня не хватило. Это не он виноват, а стечение обстоятельств и может, я сама. Но от перемены мест слагаемых, как известно, сумма не меняется. Правда у меня есть деньги, но на черта они мне сдались, если я не могу спать и чувствую себя нормально только, когда работаю?
От сумятицы, поселившейся в голове, стало невыносимо жаль себя, и в горле набух ком, а на глаз накатились невыносимо жаркие слезы...
- Помогите!
Я вздрогнула, жалость к себе испуганной крысой бросилась прочь и слезы сразу куда-то подевались. Я резко развернулась на зов. Ко мне бежал перепуганный парень.
- Пожалуйста, помогите! - он схватил меня за руку, намереваясь куда-то тащить, я, не сопротивляясь, побежала за ним.
- Что случилось? - на бегу спросила я, перескакивая через препятствия.
- Там... там моя сестра... я говорил, я просил, а она... она меня не послушалась и пошла... она провалилась, я не успел... я не смог... она наверное умерла...
Перепрыгнув через очередное препятствие, мы резко остановились на краю глубокого провала, образованного обвалившимися плитами, или это был когда-то дом, черт его знает. На дне полутемной ямы не менее трех метров глубиной, лежала девчушка лет десяти, ее правая рука была вывернута под неестественным углом, согнутые ноги прикрывало легкое светлое платьице, подол его шевелился от сквозняка, приоткрывая сбитые острые коленки, а голова запрокинута назад. Главное, чтобы не было перелома позвоночника, вихрем пронеслось в голове, пока я отчаянно цепляясь за выступы, ползла вниз.
Оказавшись на дне ямы, опустилась на колени перед девочкой, осторожными пальцами потрогала ее шею, отыскивая пульс. Пульс был хороший. Тонкий фонарик нашелся в нагрудном кармане и вспыхнул ярким лучиком, проверила зрачки, с облегчением убедившись, что они реагируют на свет. А что без сознания, ничего удивительного - во время падения здорово приложилась головой, вон тонкая струйка крови ползет по виску. Я осторожно повернула ее на бок и прощупала позвоночник, конечно нельзя утверждать на все сто, но, похоже, все цело!
- Ну что там? - тревожно подал голос парень.
- Она жива, - порадовала я его, закинув голову, парень от облегчения опустился на край ямы и прижал руки к лицу.
- Эй, тебя как зовут?
- Кип, - глухо из-под ладоней ответил он.
- Кип, отойди от края, - попросила я, - мне не хватает света. Постой пока в стороночке, когда ты понадобишься, я тебя позову. Хорошо?
Я дождалась, когда он отойдет, и перенесла все свое внимание на девочку. Кроме вывихнутой руки, сотрясения мозга и незначительных ушибов больше повреждений не нашла. Что ж, сейчас уколем противошоковый препарат, вправим руку, и можно будет вытаскивать ее отсюда, а там до госпиталя рукой подать, там проведем более детальный осмотр и назначим лечение. Голова думала, а руки на ощупь отыскали в портативной аптечке, болтающейся на поясе, нужную ампулу и зарядили шприц. Чтобы вправить и зафиксировать девочке руку моим ремнем ушло не больше десяти минут. Справившись, я позвала Кипа, и мы осторожно извлекли девочку из ямы.
- Спасибо вам большое, - пробормотал Кип, укладывая сестру на каталку у входа в госпиталь.
- Да не за что, - пожала я плечами.
- Как это не за что? - удивился Кип. - Вы сразу откликнулись.
- Кип, это просто я попалась на твоем пути, - спокойно проговорила я, - если бы попался кто-то другой, он бы точно так же пошел и помог.
- Но попались-то вы! - резонно заметил парень.
- Ладно, ты посиди где-нибудь рядом, я ее осмотрю и к тебе выйду.
Я вкатила каталку в высокую палатку мобильного госпиталя. В палатке, разделенной на десяток помещений белыми полотняными перегородками, царил форменный бедлам. По одну сторону коридора располагались экстренные операционные, в которых серыми призрачными силуэтами копошились врачи, по другую палаты и смотровые. Я вкатила каталку в освободившуюся смотровую из которой вывезли кого-то плотно накрытого простыней, на которой неровными пятнами проступала свежая кровь. Что ж, врачи не боги.
Медсестра увидев, что привезли нового пациента, быстро сдернула со стола клеенку, постелила свежую, готовя место, еще две женщины суетливо прибирали разбросанные тампоны и салфетки. Я подкатила девочку к столу, с помощью медсестры переложила на подготовленный стол. Соседняя перегородка отъехала в сторону, в кабинет стремительной походкой вошел седой доктор с таким добродушным и понимающим лицом, что ему хотелось поверить все свои беды без остатка. Хирургическая роба доктора посерела от пота.
- Что тут у нас? - поинтересовался он у всех сразу.
Я кратко объяснила, что произошло с девочкой. Он внимательно слушал, кивая большой седой головой, потом осмотрел вправленную руку девочки.
- Что ж, вполне профессионально, - оценил он, я удивленно вскинула на него глаза, - вы же не спасатель? И в госпитале я вас не встречал, - уточнил он, видя мой взгляд.
- Вы правы, я не спасатель, - созналась я, устанавливая капельницу, - но я хирург и смею верить, достаточно неплохой. И если вы не погоните меня в шею...
- Ни Боже мой, - замахал на меня руками седой доктор, - если вы действительно хирург, то какая может быть шея? Нам рук отчаянно не хватает, а вы говорите - в шею!
- Вот и хорошо, - обрадовалась я, подключая девочку к аппарату, регистрирующему работу мозга, - а то меня некоторые личности, напоминающие пирата, попросили удалиться к чертовой матери.
- Вы, верно, имеете в виду Себастьяно Монтерру? - рассеянно проговорил доктор, глядя на ползущую из аппарата распечатку.
- Да, именно его, - подтвердила я, с не меньшим вниманием рассматривая ленту.
- Вы уж на него не обижайтесь...
- Аня, - подсказала я.
