- Ну, если только у Ники день рожденья, - сдалась я. По крайней мере, это не из жалости ко мне.

- А как у вас с Владом? - после такой легкой победы Натка совсем развеселилась.

- Что у нас с Владом? - хлопнула я глазами.

- Как что? Личные отношения. Вы еще не перешли порог целомудрия?

- Наташа, - серьезно проговорила я, - задавать мне такие вопросы глупость несусветная и очень смахивает на диагноз! Нет у нас никаких личных или не личных отношений, и быть не может!

- Никакой это не диагноз, - запротестовала она, закатывая глаза, - ты бы видела, как он на тебя смотрит!

- И как он на меня смотрит? - подозрительно спросила я, пытаясь припомнить, как именно смотрит на меня Влад, и не нашла в его взглядах ничего крамольного.

- Да он с тебя глаз не сводит! - снисходительно пояснила она. - Особенно после вашего возвращения. Он смотрит, как влюбленный - ласково, нежно и...

- Наташа, прекрати, - жалобно попросила я.

- Я, конечно, могу и прекратить, но это факт, - пожала она плечами, - даже твой отец заметил. И знаешь, он считает Влада неплохим парнем, вполне тебе подходящим.

- О, господи! - простонала я. - У вас коллективное помешательство! Ну, ладно, Дмитрий Петрович глупостей себе навыдумывал. Мужики из рода Романовых никогда не отличались ни умом, ни сообразительностью! Но ты-то куда!? Ты что, не понимаешь, что у нас ничего не может получиться ни сейчас, ни в ближайшее тысячелетие? Никогда! Понимаешь?

- Анька, ты все усложняешь, - скривилась Ната, - конечно, сейчас, когда он у тебя... хм... в подчинении, это немножко проблематично, но это же не навсегда! Когда-то же...

- Мне очень приятно, что ты называешь моего раба мягким словом подчиненный, - жестко проговорила я. Настроение, сделавшее было попытку наладиться, испортилось окончательно, и я разозлилась не на шутку, - но для нас не имеет значения, получит ли он вольную. Он никогда не забудет, как стоял передо мной на коленях! Ты это понимаешь!? Между нами никогда и ничего не может быть! Я хочу, чтобы ты запомнила это раз и навсегда, и вдолбила это в голову своего влюбленного генерала! Ничего и никогда!

- Аня...

- Ни-ког-да! - прорычала я.

- Ладно, ладно не злись, - Наташка подняла руки, защищаясь. - Ты действительно устала. Давай-ка, иди домой, отдохни. И не забудь, что на следующей неделе у Ники день рожденья, - выходя из кабинета, Наташка бросила на меня лукавый взгляд.

- Никогда! - крикнула я в закрывшуюся за Наташкой дверь.

Я прижала ладони к лицу, глотая слезы. Ну, за что мне это!? Ведь догадывалась обо всем раньше, вот только убеждала себя, что это все глупые домыслы. Господи, когда я совершила ошибку и позволила Владу думать, что наши отношения могут перейти грань? Да тысячу раз! Но, ведь... ведь по-другому как-то не получалось! Я и так старалась, как могла держать дистанцию! Ага, особенно когда он прибегал по ночам тебе под бок, ехидно прокомментировал внутренний голос. Но ему было страшно, помотала я головой в попытке оправдаться, не могла же я его прогнать! Господи, как теперь с ним объясняться, когда выяснится кто он, а кто я? Как же это все глупо! Ну, почему в моей жизни все не может быть просто и приятно?

Я поднялась и засунула лицо под струю ледяной воды. Шмыгая носом, уперлась руками в бортик раковины и подняла лицо к зеркалу. Очень приятно - лицо бледное в синеву. Верх красоты!

Еще и Наташка на мою голову со своей любовной горячкой. Ей хочется, чтобы все вокруг тоже были влюблены и счастливы. Она не желает замечать за своим любовным эгоизмом, что осчастливить всех, вряд ли, получиться.

Посмотрев на часы, вылезла из халата и поплелась домой с намерением сразу же лечь спать, не смотря ни на что. Влад должен вернуться из командировки только завтра, так что у меня еще есть время просчитать, как вести себя с ним дальше. Не стоит еще больше усугублять ситуацию. Придя домой, я обнаружила записку от Влада, в которой сообщалось, что парень вернулся раньше времени, но снова отчалил во внеочередную командировку. Что ж, мне же легче.

...На секунду оторвавшись от бинокля, полицейский стажер потер нос. Чертова пыль, толстыми слоями, лежащая на полу и стропилах чердака, где залег Влад, неприятно щекотала ноздри, хотелось постоянно чихать. Операция по поимке маньяка входила в завершающую фазу, оставалось только дождаться, когда местный суд выдаст ордер на арест злыдня.

Влад снова приник к биноклю, сквозь широкие окна, заглядывая в чужую жизнь. Впрочем, грех жаловаться на пыль и неудобную позу, засаду можно рассматривать, как отдых.

Приказ вылететь в этот городок, на помощь местной полиции, пришел полторы недели назад. Бесконечно долгие полторы недели. Эжен сперва хотел взять с собой только Никиту, но потом, по каким-то только ему ведомым соображениям прихватил и Влада. Чем мог помочь в расследовании неопытный стажер, было непонятно, но приказ, есть приказ, а они, как известно, не обсуждаются. Только и успел после дежурства заскочить домой за рюкзаком.

В колонию прилетели ближе к вечеру и сразу направились в полицейское управление. Их группу не ждали и встретили с холодной недоброжелательностью, впрочем, не переходящей определенных границ. Влад отчасти понимал начальника местной полиции, кому понравится, когда в спину дышат соглядатаи? А твои люди вот уж четыре года не могут изловить злодея, на счету которого порядка тридцати эпизодов!

Начальник полиции посетовал на скудность бюджета и невозможность разместить высоких гостей в отеле. На ироничное предложение Эжена поселить их в камере, полковник округлил глаза и возмущенно замахал руками, мол, как это дорогой майор мог о таком подумать! И торжественно вручил майору ключи от служебных апартаментов, заверяя, что там гостям будет удобно.

Удобно! Прокуренная грязная квартирка на самой окраине города, отбитые по краям чашки в малюсенькой кухоньке и единственная продавленная кровать - это великолепие гордо именовалось служебными апартаментами. Эжен осмотрев помещение, выругался сквозь зубы и сообщил напарникам, что над ними просто издеваются. Как будто и без него не видно!

Спали по очереди. А куда деваться? Одр, как высокопарно именовал лежак Никита, один. В квартирке не было ничего похожего на душ, не говоря уже о ванной. Только глубокий рукомойник, в который тонкой струйкой текла ржавая тепловатая водица.

Неделю сидели у стола, со сломанной ножкой, заваленного документами, отчетами экспертов, уликами, показаниями, фотографиями обезображенных трупов подростков и всеми остальными малоприятными вещами.

Встречались с семьями потерпевших, выстраивали систему, рисовали схемы и лезли из кожи вон, пытаясь остаться незамеченными для жителей небольшого городка. Работали наравне, не оглядываясь, кто начальник, а кто подчиненный. Особо запутывала география преступлений и то, что пол жертв не имел ровным счетом никакого значения. Обычно у маньяков более... хм... узкая специализация.

Устали, как черти. Но все получилось. Не сразу, конечно, но получилось же! Они нашли его. Этим самым маньяком оказался мужик лет сорока. Ничем непримечательный служащий цветочного магазина. Лысоватый, щупленький отец троих детей. Эж мельком взглянул на добытую Владом фотографию, кивнул и заставил все перепроверить еще раз. Снова пробежались по кругу, убеждаясь, в правильности своих выводов.

Прошло еще четыре дня, когда по очереди сидели в засаде, выслеживая жертву. Задержание должно пройти без риска и шума, а для этого нужно внимательнее присмотреться к подозреваемому, изучить его распорядок и привычки.

Просто удивительно, как много можно узнать о человеке всего за четыре дня. Впрочем, жизнь Лекре, так звали маньяка, когда он играл роль примерного семьянина, не отличалась разнообразием. Часов в восемь утра он отправлялся в свою цветочную лавку, где сидел безвылазно до двух дня. Потом получасовой обед в кафе за углом, и снова цветочная лавка до семи вечера. После семи он сдавал кассу, закрывал магазин и, никуда не заходя, отправлялся домой. Путь занимал полчаса, поскольку жил он на окраине. Симпатичный, маленький домик в два этажа, красная черепичная крыша и стены, выкрашенные в салатный оттенок. К приходу отца семейства подавался ужин, и семья устраивалась за круглым столом гостиной.