- Нет, спасибо, - пробормотал Влад, завязывая пояс, как не пытался найти в ее последних словах иронию, не смог...

На ночь нас разместили в небольшой комнате на втором этаже. Обстановка в комнатке аскетическая - две кровати, застеленные пестрыми одеялами, маленькая тумбочка с зеркалом, одна табуретка, да двустворчатый шкаф. Пространство между кроватями застелено шкурой животного, правда, определить, что это было когда бегало мне так и не удалось. Влада ожидал неприятный сюрприз - на его кровати отсутствовали матрац и подушка, а доски застелены тонкой простыней. Влад оглядел свое ложе и недовольно скривился.

- Ань, дай хоть подушку, - начал выклянчивать он, - вон у тебя, их целых две.

- Ты уже мои подушки успел посчитать, - удивилась я, - быстрый ты, однако. Но подушку я тебе все равно не дам, Саха сказал, что тебе вредно.

- Много он понимает, - проворчал Влад.

- Достаточно, - отрезала я, - а будешь возмущаться, я тебя в амбар спать отправлю, к Топтыгину.

Он обиженно засопел, укладываясь на жесткие доски и отворачиваясь к стене. Я неторопливо переоделась в пижаму и, усевшись перед зеркалом, принялась расчесывать волосы. За моей спиной шумно заворочался Влад, пытаясь устроиться поудобней.

- Анечка, - подхалимно начал он, без надежды на успех, - а рюкзак под голову положить можно?

- Ладно, - сдалась я, - рюкзак не подушка, бери.

Он быстро схватил рюкзак и сунул себе под голову, боясь, что я передумаю. Я выключила свет и тоже улеглась. Еще пять минут назад мне казалось, что я устала настолько, что, добравшись до кровати, усну без задних ног. Но видно, слишком переутомилась, и уснуть никак не получалось. Я легла на спину и принялась изучать трещинки в досках потолка. Мне мешало все: ночные звуки леса, в моей каюте по ночам стоит непроницаемая тишина; голубоватый свет Крека, настойчиво пробивающийся через плотные шторы; да еще и Влад под боком возится. Если он еще хоть раз перевернется, я его удушу подушкой, а труп утоплю в озере.

- Аня, - шепотом позвал он, - ты спишь?

- Нет, - недовольно откликнулась я, - ты не даешь. Хорош вертеться!

- У меня спина до сих пор болит, - счел нужным поделиться он, - чем он меня ударил, я думал, все сейчас проткнет. Что у него в руках было?

- Ничего не было, пальцами он ударил, спи, давай.

- Аня, - не пожелал отстать Влад, - а почему он Саха, если у Олега отчество Александрович?

- Потому что я в детстве букву 'ш' не выговаривала, любопытный ты мой, вот и получилось, что он из Саши стал Сахой, это к нему до того прилипло, что некоторые люди принимают эту его кличку за настоящее имя. Еще вопросы есть?

- Да, - немного помедлил Влад, - когда мы домой полетим?

- Как только, так сразу. Ты мне надоел. Или спи, или проваливай.

- Тебе хорошо говорить, а я этого твоего Саху боюсь. Взгляд у него... как посмотрит, так аж до костей продирает, ощущение такое, что прямо в душу заглядывает, да так, что и дышать при нем страшно.

- На то он и Саха, что бы его боялись, - хохотнула я, - да ты не робей, он суровый, но справедливый. Зазря никогда не обидит, а уж ежели ты, что не так сделал, то и отвечать придется по всей строгости. Все, давай спать, он тебя завтра не свет ни заря подымет, уж я его знаю.

Я закрыла глаза и попыталась считать. Цифры, как назло, получались яркие и объемные, что вовсе не способствовало засыпанию, я бросила это занятие примерно на третьем десятке и сосредоточилась на подсчете голов мелкого рогатого скота.

Десятое животное в моем воображении получилось особенно удачным: откормленное, с мягким шелковым руном молочного цвета. Ни с того, ни с сего она начала менять окраску с белой на изумрудно-зеленую. Затем овца повернула ко мне голову белфа, на его маленькой остренькой мордочке проглядывались черты Влада. Владо-белф раскрыл рот и пробасил голосом Сахи: 'Я все равно буду колоться!' После этого заявления мерзкая тварь противно захихикала и начала медленно таять, превращаясь в легкое облачко.

...Влад долго ворочался на неудобной кровати и никак не мог заставить себя погрузиться в дрему. В теплой темноте слышалось ровное сопение спящей Ани, Влад вслушивался в эти мирные звуки, жутко ей завидуя. Вот кто спал сном праведника, хотя, если разобраться, она им и была и упрекать ее за сон, когда он и глаз сомкнуть не может, Влад не имел никакого права. Спина, по своему обыкновению, начала ныть, не давая найти удобного положения. Он поворочался еще немного, затем, махнув на сон рукой, поднялся с кровати, натянул на себя одежду, подхватил рюкзак и вышел из комнаты.

На улице стояла полнейшая тишина, прерываемая изредка звуками ночного леса и тихими всплесками воды в озере. Влад никому не сказал, что в рюкзаке, под подкладкой, зашиты несколько ампул того чудодейственного лекарства, которое прописал ему доктор Карт. Впрочем, он и не соврал Сахе, когда говорил, что ничего не привозил с собой. Рюкзак с тайником выбирал не он, а Аня, не представляющая о его начинке. Так что и не лгал вроде, а просто не сказал всей правды.

Влад воровато оглянулся на спящий дом с темными провалами окон, заспешил к озеру. Надо сделать себе укол, боль отступит, и он сможет уснуть. Всего один раз. Больше он колоться не будет, иначе Анин дядя ему шею свернет, а так и не узнает никто. Влад услышал тихий шорох в нескольких шагах от себя. Он резко обернулся и до рези в глазах уставился в почти непроглядную темноту. На освещенную слабым светом Крека дорожку вынырнул из ближайших кустов старый волк.

- Чего увязался? - недовольно буркнул парень, когда приступ страха сменился узнаванием серого.

Арк застыл, глядя на человека сверкающими оранжевыми огоньками глаз.

- Ну и черт с тобой, - зло заявил Влад, сердясь на волка за пережитый страх, - хочешь подглядывать - пожалуйста! Мне на тебя плевать!

Влад развернулся и заспешил по выбранной ранее еле заметно тропинке, петляющей почти у самого берега. Волк молчаливой тенью следовал за человеком, не отставая, но и не приближаясь больше, чем на два шага. Стараясь не обращать внимания на серого конвоира, Влад выбрал небольшую полянку, скрытую от любопытных глаз густыми кустами. Сел прямо на землю, зарядил походный шприц и закатал повыше штанину. Приложив к внутренней стороне щиколотки прохладный металл, нажал на маленькую кнопочку. Промахнуться или сделать что-то не так не боялся - умная машинка сделает все за него, здесь и медиком-то особо быть не надо, хотя страх все же нахлынул, когда припомнились Анины слова о спрятавшихся венах. Но, скорее всего, благотворно подействовала Сахина баня, так что все прошло без сучка и задоринки. Теплая волна от места укола поднялась через все тело к голове и рассыпалась разрывными пулями блаженства. Влад с тихим стоном повалился на мокрую от росы траву, не чувствуя ни прохладного ветерка, потянувшего с озера, ни намокающей от травы рубашки. Не заметил даже, как Арк, тихо зарычав и грозно щелкнув зубами, исчез, растворившись в темноте леса...

Я резко села на кровати и потерла лицо руками. Черт, это ж надо было такому привидеться! Сама же говорю своим пациентам, страдающим бессонницей, что бы ни в коем случае не подсчитывали баранов. Я, видно, все-таки уснула за этим занятием и вот что получилось!

Встав с кровати, я прошлась по комнате, распахнула окно, впустив в комнату ночную прохладу. Легкий ветерок шевелит занавеску, в воздухе запах ночных цветов, а в окно беззастенчиво заглядывает голубоватый глаз Крека. Все как всегда и на своем месте. Я уселась на подоконник и свесила ноги на улицу. Захотелось курить. Не слазя с подоконника, я протянула руку, извлекла из кармана рюкзака, бело-синюю пачку, и со вкусом затянулась горьковатым дымом. Мне вспомнилось мое студенческое время, когда спирт, ром и все остальные горючие соединения, исключая только нефть и синтетическое ракетное топливо, лились рекой, пачки сигарет едва хватало на полночи, а в комнате висел огромный плакат: 'Студент-медик, помни: курить - вредно, пить - опасно, а умирать здоровым жалко!'