- Да, вроде, как и ничего. Все спокойно, - отрапортовала я.

- Так я тебе и поверила, - засомневалась Васька, - вы же с Митькой жить не можете без приключений. А это кто? - Она оценивающе осмотрела Влада, - познакомь с другом.

- Это Влад, - представила я парня, - а это Васена, тетка моя.

- Ну-ка, милок, подсоби, сходи на двор и набери воды в колодце, самовар согреть надо. Саха, поди, баню растопи, чего стоишь, рот разинувши, - в ответ Саха только хмыкнул, покрутил головой и вышел из дома. Васька сунула в руки Владу два ведра. Дождавшись когда он, громыхая ведрами, исчезнет за дверью, Васька повернула ко мне горящие от любопытства глаза, - ну колись, племяшка, женишок твой?

- Я же тебе сказала, что у нас все спокойно, как болото в лесу, кроме... - я вывалила на Ваську все новости, которые накопились у меня за те два года, что мы не виделись.

- Вот подтверждение тому, что я всегда права, - довольно высказалась тетка, - я же знаю, что вы б приключений жить не можете.

- На себя посмотри, - усмехнулась я, - Сенька с дома сбег, у Олежки крыша едет, на всех кидается, у вас, что здесь у всех бурное помешательство случилось?

- Ой, и не говори, - Васена нахмурилась, - повырастали мои мальчишки. Ну, Арсений, там понятно - жениться приспичило. А вот чего Олежка бесится, разобрать не могу.

- А может тоже влюбился? - подначила ее я.

- Какое там влюбился, мал пока, усы еще не растут. Просто у друзей и то новое, и это. И в городе живут, и работать им по дому не надо. Говорит, над ним все в школе смеются, говорят, что он в своей одежде как вахлак выглядит.

- Что за дурь? - Удивилась я, - ладно, попробую поговорить с Олегом, может он меня послушает, все нормально будет.

- Эй, Аська, - на окне качнулась занавеска и появилась растрепанная голова Сахи, - я баньку-то растопил, поди, первая помойся, только всю воду не выплескивай, а то ж мы, мужики, поболе тебя будем.

- Уговорил, - я села на подоконник и свесила на улицу ноги, - ты Влада не видал? Васька его за водой послала, не утопился бы в колодце.

- А вон они, - Саха махнул рукой в сторону озера, - с Олегом на озеро пошли, разговаривают.

- Вот зараза, - проворчала я, спрыгнув на улицу, и крикнула в темноту, - Влад! - Через минуту возле меня возник запыхавшийся Влад.

- Звали, хозяйка? - Влад позволил себе немного подурачиться.

- Да, - кивнула я, - тебя за водой посылали, а ты шляешься незнамо где.

- Извините, хозяйка, - он склонил голову в почтенном поклоне.

- Если ты еще раз назовешь меня хозяйкой, я тебя пристрелю, - процедила я сквозь зубы.

- Да, хозяйка, - хрюкнул Влад, пытаясь не рассмеяться.

- Влад, - серьезно попросила я, - не афишируй, пожалуйста, кем ты мне приходишься, здесь тебе не база, и не все это поймут.

- Ты думаешь, твой дядя не возьмется за меня? - улыбка сползла с его лица.

- Саха не в счет, он-то все поймет, - я застегнула пуговку на его рубашке, - но у Сахи бывают разные люди и некоторым может это не понравиться.

- Я все понял, - шмыгнул он носом, - значит, мне придется носить ошейник.

- До этого, я думаю, не дойдет, ты просто помалкивай об этом и все. А теперь, пойди и принеси Васене воды, и не забудь вытереть ноги, прежде чем зайдешь в дом, если не хочешь получить веником, - я проводила взглядом его поникшую фигуру и, тяжело вздохнув, пошла в баню.

Возле бани на скамейке сидел Саха, около него аккуратно сложенной стопочкой лежали два полотенца, на них мыло, сваренное Васеной. Саха держал во рту трубку, задумчиво наблюдая, как в небо уплывают клубы дыма, теряясь в ночной мгле.

- Посиди со мной, - дядя хлопнул ладонью по лавочке. Я присела рядом и уставилась на звезды.

- Страшно ему, - после недолгого молчания то ли спросил, то ли просто сказал Саха.

- Есть немного, - кивнула я головой. - Саха, можно тебя попросить?

- Попробуй.

- Отнесись к нему снисходительно.

- Это почему? - Безмерно удивился он.

- Понимаешь, - я принялась ковырять землю носком ботинка, - парню и так досталось в этой жизни. Того, что он прошел на троих хватит. Да и мне было очень трудно привести его в нормальное состояние...

- Сколько ты на него потратила?

- Черт его... - Я пожала плечами, - кажется, уже восемь месяцев.

- А другие на него потратили не менее двадцати лет, - заметил Саха, - и ты должна понимать, что за сутки человек не меняется. Знаешь в чем твоя ошибка? - Он испытывающе посмотрел на меня и тут же сам ответил на свой вопрос, - в том, что ты дала ему слишком много свободы. Сразу. У тебя будут еще не такие проблемы. Его большую половину жизни содержали как скота, наказывали, причем, я больше чем уверен, очень жестоко, за каждый лишний поворот головы. Ты же, естественно, захотела сделать из него нормального свободного человека, и все к чему он привык, и с чем освоился, в одночасье изменилось. Сломать оно завсегда проще, чем построить. И ты не подготовив ни черта, выдернула привычное, а другого взамен не дала.

Парню сейчас куда тяжелее, чем раньше. Раньше все понятно было, а сейчас что? Новые правила, объяснить которые некому. Ты ж не объяснишь! Для тебя-то это все понятно, а парня за руку вести надо.

Для него это не более чем игра в свободу, занимательная, увлекательная, но все же игра. И передышка. Парень привык подстраиваться в той или иной мере к изменениям внешней среды. Он разрешил навязать себе эти правила, потому как они ему нравятся, но ни на минуту не забывает, кто он таков на самом деле и тебе не дает об этом забыть. Одного ты, конечно же, добилась, твой Влад попробовал свободы, хоть и не полной, но попробовал, а это как первая кровь и подчиняется тебе еще, но уже больше по инерции, до конца не понимая, что именно ты от него хочешь. А ты захотела изменить его сущность, нутро. Понимаешь, за столь короткое время это не получится. На это нужны многие годы, а, иногда, и целой жизни мало. Вот у парня и получается раздрай и нервы он тебе треплет неслабо. Но и это не главная твоя ошибка. А главная твоя ошибка состоит в том, что к свободе его надо было приучать постепенно. Ты можешь соглашаться со мной, можешь - нет, но ему нужна хорошая сильная рука, и держать его надо в ежовых рукавицах и когда никогда, как бы тебе не было противно, браться за ремень, ты этого, естественно, не делала и Димке не давала.

- Саха!!! - Возмутилась я.

- А зря, - Саха выбил погасшую трубку о подошву мокасина, - пару раз перетянула бы его ремешком хорошенечко, так и сюда лететь бы не надо было, потому, как мальчик знал бы свое место. Пока он тебе подчиняется, потому что ему это, как бы это сказать, приятно, что ли. А потом его рабское нутро все равно вылезет, это неизбежно, и он начнет против тебя протестовать. К чему это может привести, мне и подумать страшно. Как бы ты не хорохорилась, а девочка ты у нас ранимая. - Я открыла рот в желании возразить, но Саха меня остановил, - я знаю, что ты мне сейчас скажешь. Все протестуют, у всех развит детский негативизм. Парню надо пройти за год, то на что его сверстники потратили по двадцать лет жизни. Это, конечно, правильно, но я хочу, что бы ты поняла одно - нельзя в корне изменить человека за короткое время. Я хочу, что бы ты это осознала и не сильно расстраивалась, когда подобранный тобой в лесу волчонок, подрастет и искусает протянутую руку.

- И что мне делать? - Я грустно посмотрела на Саху, прекрасно понимая, что он, прав, как бы в подтверждение этого вспомнились все гадости, которые Влад успел мне наговорить, пока был уверен, что я его обязательно продам и ненависть, горевшая в серых глазах, такая лютая, что живот сводило. И Наташка права была с наручниками, не будь Влад тогда закован, свернул бы мне шею и глазом не моргнул.

- Жить дальше, - вклинился в сознание голос Сахи, я посмотрела на дядю, он ухмыльнулся и пожал плечами, - и быть готовой к тому, о чем я тебе только что рассказал. Потому что изменить ты уже ничего не сможешь. Когда конь сбежал, поздно браться за вожжи. Если ты сейчас попытаешься применить к нему силу, он вообще запутается, и ничего хорошего из этого не выйдет.