— Я с тобой, Кэтти! — с жаром воскликнул ее брат.

— Я это знаю, дорогой, поэтому всегда буду любить тебя, несмотря на твои плохие стихи.

Сказав это, Кэтрин повернулась на каблуках и пошла к выходу из пещеры; казалось, не прошло и нескольких секунд, как ее высокая гибкая фигура исчезла в полном мраке, выйдя из полосы света. Питер Каулз лишь пожал плечами, презрительно скривив нижнюю губу, отчего ямочка на его подбородке стала еще глубже, повернулся и пошел вслед за сестрой — был слышен только стук его тяжелых ботинок о каменный и земляной пол пещеры. Энн Фэннер смотрела на Гая Вормсби, стоявшего в разделяющем их круге, освещенном фонарем. Ей не нравился почти жестокий взгляд на красивом лице человека, стоявшего перед ней, — человека, которого она полюбила.

— Но, Гай, это неправильно — ссориться со своими лучшими друзьями из-за этой пещеры…

— Забудьте о них. Причина вовсе не в пещере. Вы все слышали и сами имели возможность убедиться. Кэтти просто ревнует, а Питер высказался в обычном для него саркастическом духе, отрицая очевидное, но я уверен, что в глубине души он прекрасно осознает, насколько все это серьезно и важно с исторической точки зрения.

— Я возвращаюсь, Гай. Кэтти — и моя подруга; я и так уже причинила ей достаточно боли.

— Поступайте как хотите — это ваша проблема, — отрывисто ответил он.

— Гай!

Тон его был таким резким и не допускающим возражений — как у раздраженного преподавателя.

— Идите, если вам так хочется, — сердито продолжал он. — Я не собираюсь вас удерживать. Это слишком важно для меня, так что даже вы не заставите меня бросить все ради женского каприза. По сравнению с этим чувства Кэтти для меня ничего не значат.

Энн Фэннер выпрямилась. Ей казалось, что сердце ее остановилось, но разум — а именно воля и мужество помогли ей выжить после гибели обожаемых ею родителей — решительно и твердо подавил занимавшийся огонь гнева.

— Ну что ж, хорошо, мистер Вормсби, я ухожу.

— Энн, — заговорил он, — вы не понимаете… по-моему, никто из вас не понимает… Если я смогу узнать что-то об этих пещерах…

Но она его больше не слушала.

Повернувшись к нему спиной, Энн шагнула в темноту и пошла к входу в пещеру, где едва брезжил дневной свет. Она не хотела, чтобы он видел внезапно навернувшиеся на глаза слезы и искаженное болью лицо. Сердце ее билось так, что, казалось, готово было просто взорваться в груди.

Гай Вормсби разразился проклятиями, в которых смешались и гнев, и смущение, и отчаяние.

И все же он не отступил от своего решения.

Если бы Энн оглянулась, то увидела бы, как мощный луч фонаря сместился и медленно, но неуклонно стал продвигаться все дальше в глубины Ведьминых пещер.

Любой настоящий археолог поступил бы так же, как Гай Вормсби, — пошел бы вперед, чтобы исследовать, искать, изучать и находить ответы на все неразрешенные вопросы и загадки.

Энн Фэннер тоже надо было идти вперед.

Прочь из этой мрачной пещеры на простор, где дневной свет и свежий воздух. В реальный мир — холодный серый мир Крэгхолда.

Она шагала вперед, не зная, что идет навстречу кошмару — ужасной, леденящей кровь реальности.

Нужно было найти Каулзов. Не успели глаза Энн привыкнуть к свету, как чьи-то уверенные ловкие руки с силой обхватили ее — одна вцепившись в грудь, а вторая зажав рот, чтобы она не закричала, — и перед ней возникла мощная фигура Питера Каулза, закрывшая собой и небо, и землю, находившуюся далеко внизу. Сквозь дурноту и головокружение Энн почувствовала тонкий запах духов Кэтрин, узнала изящные, но сильные пальцы, зажавшие ей рот, и услышала, как стройная, гибкая, сногсшибательная женщина, крепко державшая ее в руках, тихо и торопливо проговорила: «Мне очень жаль, детка, но так надо. Иначе невозможно…»

Питер Каулз возвышался над Энн, закрывая серое небо. Темное дуло пистолета в его правой руке прямо и неотвратимо было обращено на нее — при желании Энн могла бы заглянуть в глубь ствола. От мыслей голова пошла кругом: неужели все это происходит с ней и происходит на самом деле? А может быть, это снова удивительные и ужасные видения, подобные тем, что были в Крэгхолд-Хаус? Видения на грани умопомрачения. Этого просто не может быть!

Но нет…

Кэтрин Каулз держала ее крепко, словно в тисках, не давая ни пошевелиться, ни крикнуть, ни изогнуться.

Рядом с Кэтрин и прямо напротив Энн стоял Питер Каулз с пистолетом в руке. Лицо амурчика было искажено маской ярости и злорадства, а водянистые голубые глаза странно сверкали.

— Мы должны убить тебя, Энн Фэннер, — тихо проговорил он скрипучим голосом, в котором было что-то от приготовившейся к нападению омерзительной змеи. — У нас нет выбора. Ты увела от нас Гая, и мы проиграли.

— Хватит болтать, — капризно произнесла Кэтрин, что мало напоминало ее привычную холодность и уравновешенность. — Стреляй же!

Питер Каулз взял себя в руки; блеск в его глазах внезапно исчез. Он кивнул, поправил пистолет и шагнул в сторону. Энн почувствовала, как Кэтрин подтолкнула ее вперед, ближе к краю скалы, где только что стоял ее брат. Перед ней неожиданно возникло тоскливо бескрайнее пространство серого неба; вдруг — проблески воспоминаний, эпизоды, связанные с их подъемом. Они стояли на тридцатиметровой высоте у Ведьминых пещер, и Энн поняла, какая судьба ей уготована. Она смотрела ей в лицо и понимала, что впоследствии все это будет считаться обычным несчастным случаем — просто случайным падением со скалы на твердую землю внизу.

Но мозг ее лихорадочно работал. Изогнувшись всем телом, она попыталась освободиться от хватки этой женщины, укусить ее за руку, не дававшую ей произнести ни звука; она старалась прочней закрепиться ногами на поверхности, чтобы удержаться на краю площадки, однако все было бесполезно. Безнадежно. Женщина, у которой она, как оказалось, отобрала любовь Гая Вормсби, была безжалостна и беспощадна. Ей незнакомы были слабость или раскаяние, и она никогда не меняла своих решений.

Питер Каулз то и дело посматривал на вход в пещеру; уголки его губ скривила дьявольская улыбка, при этом они шевелились и дергались так, что, казалось, он разговаривает сам с собой. Очевидно, он опасался возвращения Гая Вормсби и был готов предотвратить попытку спасти Энн. Энн закрыла глаза, и все внутри ее сжалось. Сердце сковало льдом. Тщетно отбивалась она от этой жестокой женщины, толкавшей ее к смерти.

Серое небо и зияющая пустота, казалось, заполнили весь мир. Кэтрин Каулз все толкала, толкала Энн к краю Смерти, и в какое-то мгновение на этой грани, тянувшееся очень долго, оба их тела раскачивались и изгибались в неистовой борьбе, исходом которой могло быть либо спасение, либо конец. Питер Каулз тихо и злобно рычал, размахивая пистолетом:

— Ну давай… толкай ее… не будешь же ты целый день…

Собравшись с силами для последнего удара и вложив в него всю массу своего тела, Кэтрин Каулз толкнула Энн, отбросив ее вперед, и она, размахивая руками, полетела вниз…

Чтобы увезти с собой Хильду Уорнсдорф, пастору Подии и его помощникам пришлось привести ее в бессознательное состояние. Для этого один из братьев — падший ангел по имени Уолтерс — ударил девушку резиновой дубинкой по голове, и она упала на пол холла Крэгхолд-Хаус, словно молодое деревце, срубленное весной. Все остальное было довольно просто: быстро, без единого слова шестеро мужчин вынесли ее из гостиницы, где их ждала повозка без бортов, запряженная двумя лошадьми, терпеливо топтавшимися на твердой земле. На повозке лежал длинный ящик — неподвижное тело Хильды Уорнсдорф прекрасно в него уместилось. Затем все шестеро, в одинаковых рясах, штанах, шляпах и с одинаковыми бородами, тоже заняли свои места. Уолтерс сел на место кучера, взяв в руки поводья, а пастор Подни сел рядом с ним на переднее сиденье. Самым замечательным в похищении Хильды была полная беспечность пастора, которого, похоже, совершенно не беспокоило, что его могут заметить или помешать. Несмотря на то что все это происходило средь бела дня, обошлось без сучка без задоринки. Казалось, что какое-то внутреннее чутье подсказало пастору: девушка будет в гостинице одна, потому что Картрет уедет, Вентворт — вообще не проблема, а все постояльцы отправятся в какую-то экспедицию. Правда, пришлось все же перерезать телефонную линию. Ранним утром это сделал один из прислужников пастора. Вот почему Уилтон Максвелл так и не дозвонился до своего клиента Гая Вормсби и мисс Адамс пришлось отправлять телеграмму по «Вестерн юнион».