Мы развернули активные действия против немецких подлодок. Некоторые из них вынуждены были уйти из восточной и средней части Финского залива с повреждениями, а подлодка "У-250" была нами потоплена.

Наш катер "КМ-910" (командир главный старшина В. С. Павлов) прикрывал от подводных лодок тральщики, работавшие вблизи острова Пиисаари (ныне Северный Березовый). Вдруг сигнальщик обнаружил перископ. Об этом немедленно было сообщено командиру находившегося вблизи катера "МО-103" (командир старший лейтенант А. П. Коленко). Через 10 - 15 минут с него была сброшена серия глубинных бомб. На поверхности воды появились масляные пятна. Предполагая, что вражеская подводная лодка получила повреждение, командир "МО-103" сделал еще два захода и сбросил дополнительно серии глубинных бомб.

... К 25 мая все приготовления к началу операции в основном были завершены. В Невской губе дополнительно к ранее подготовленным мощным зенитным артиллерийским установкам мы развернули и плавучие зенитные батареи. Все суда, курсирующие между Ораниенбаумом и Лисьим Носом, надежно охранялись катерами ОВРа под командованием Е. В. Гуськова. Иначе говоря, в районе перевозок противник не мог нам создать никаких помех.

Гитлеровцы ждали, что мы будем вытеснять их прежде всего из Нарвского залива. Чтобы предупредить наши действия, они решили внезапным ударом уничтожить наши силы в этом районе. 5 июня над районом Островной базы внезапно появились самолеты противника. Мощную группу бомбардировщиков прикрывали истребители. Над аэродромом и стоянками кораблей завязался жестокий и упорный воздушный бой. Наши истребители показали свое превосходство в маневре и владении оружием. Под их нажимом враг беспорядочно сбросил бомбы - только чтобы избавиться от груза. Получили незначительные повреждения только 2 тральщика и 4 торпедных катера. Все они остались в строю.

Хорошо действовали и зенитчики: они не дали вражеским самолетам выйти на прицельное бомбометание. Отгоняя "юнкерсы", они как бы передавали их на расправу Ла-5. Фашисты потеряли более 10 самолетов, остальные спаслись бегством. На поиск сбитых летчиков немецкое командование послало самолет До-24. Наши истребители отправили и эту машину на дно Нарвского залива.

А мы продолжали подготовку операции. Усилили внимание ее политическому обеспечению. Работа политорганов, партийных к комсомольских организаций была нацелена на лучшее выполнение боевых задач. На кораблях, батареях, в авиационных частях и подразделениях состоялись партийные и комсомольские собрания, посвященные роли коммунистов и комсомольцев в бою.

На заседании Военного совета был выслушан начальник политотдела авиации флота полковник Сербин. Он рассказал, в частности, о том, какое сильное впечатление производит на летчиков вынос полковых знамен. Командиры авиационных полков гвардии майор А. Е. Мазуренко и майор А. А. Мироненко перед наиболее ответственными вылетами выносили боевые знамена перед своими полками и призывали личный состав приумножить славу балтийских летчиков, беспощадно уничтожать фашистских захватчиков.

К началу активных боевых действий были выпущены специальные номера многотиражек, радиогазеты, листовки, в которых рассказывалось о подвигах наших солдат и матросов, младших командиров и офицеров в боях под Ленинградом.

Наступал решающий день. Чтобы быть ближе к району боевых действий, Военный совет и штаб Балтийского флота передислоцировались из Ленинграда, где они находились почти два с половиной года, в Кронштадт.

Ранним утром 9 июня члены Военного совета Н. К. Смирнов, А. Д. Вербицкий и я пошли на катере к форту "П". Там для наблюдения за ходом сражения был оборудован специальный пункт, оснащенный оптикой и средствами связи. Подводные корабли связывали форт "П" с командными пунктами вице-адмирала Ю. Ф. Ралля, генералов Н. В. Арсеньева, Г. Ф. Одинцова, М. И. Самохина. А. Д. Вербицкий вслух размышлял о том, что вот, мол, тридцать месяцев противник создавал здесь долговременную оборону, а ее за сутки взломает артиллерия фронта и флота. Мысленно возражая ему, я подумал, что сутки боевой работы нашей артиллерии тоже требовали многих месяцев упорной подготовки, напряженного труда тыла страны. Шутка сказать, для нужд артиллерии флота создано около 120 наблюдательно-корректировочных пунктов! Вновь были составлены так называемые паспорта на каждую артиллерийскую позицию, каждый узел обороны и железобетонный дот в первой и второй линиях обороны противника.

Над водами залива тянулась дымка, местами у берега образовывался туман. Мгла ограничивала видимость и полупрозрачной вуалью окутывала форты. Но скоро погода улучшилась. И вот через окуляры дальномеров и стереотруб мы увидели взрывы снарядов крупных калибров. Над землей поднимались тучи песка и камней, они взлетали, будто изверженные кратером вулкана. Земля под нами то и дело вздрагивала. А там, где взметнувшиеся вверх султаны еще только оседали, снова и снова возникали взрывы.

Артиллеристы группы Снитко (полигона), кораблей эскадры, железнодорожной бригады, фортов Кронштадта и южного берега достигли большого эффекта на предельных дистанциях. Командующий артиллерией фронта назначил нам 24 цели. 17 из них были уничтожены полностью, а 7 основательно ослаблены. Огонь 25 батарей врага наша артиллерия подавляла 76 раз! Канонерские лодки "Волга" и "Кама" отлично стреляли по военным объектам противника, расположенным в районе Куоккалы (ныне Репине). Прекрасно справлялись с работой наблюдательные посты, обеспечивавшие точную и своевременную корректировку огня.

Мощные удары артиллерии, авиации фронта и флота нарушили всю систему вражеской обороны, значительно ослабили ее и нанесли противнику огромные потери в живой силе. К концу дня войска фронта провели разведку боем. Противник, видимо, расценил ее как начало недостаточно эффективного наступления или полагал, что это всего лишь отвлекающий маневр с нашей стороны. Во всяком случае, приостановив действия наших разведывательных частей, гитлеровцы не предприняли мер для подвода своих резервов. Это был роковой для них просчет. Но не случайный, он был результатом скрытности нашей подготовки к операции.

Окончив стрельбу на разрушение наиболее мощных оборонительных сооружений главной полосы обороны противника, артиллерия Кронштадта и кораблей эскадры с 21 часа 9 июня повела методичный огонь с целью сорвать восстановительные работы противника на узлах сопротивления южнее Оллила (ныне Солнечное), а также западнее Александровки подавляла огонь отдельных его батарей.

- Работы хватит еще и на завтра, - доложил мне поздно вечером генерал Арсеньев.

- В таком случае ночуем здесь, - предложил Вербицкий.

Я согласился.

Часа через два он разбудил меня:

- Ох и погодка, товарищ командующий, словно по заказу! И наши уже работают вовсю!

В самом деле, небо было высоким и безоблачным. Видимость увеличилась чуть ли не до мыса Стирсудден. Летели самолеты, напоминая журавлиные стаи. Они обозначались в небе резко, отчетливо, до деталей.

Артиллерийская канонада в это утро казалась еще более мощной, чем накануне. Огонь вела большая часть артиллерии флота.

Днем ко мне прибыл с рапортом о результатах стрельб командующий эскадрой вице-адмирал Л. А. Владимирский. Приятно было слышать его отзывы об отличной работе управляющего артиллерийским огнем линейного корабля "Октябрьская революция" капитана 3 ранга Л. В. Бредуна, похвалы офицеру с линкора "Октябрьская революция" капитан-лейтенанту Г. В. Смородинову, который с главного наблюдательно-корректировочного пункта давал исключительно точное целеуказание, хотя противник несколько раз обстреливал его группу. Лев Анатольевич познакомил меня с донесением начальника политотдела эскадры.

Добрые вести поступали и с КП генерала Самохина. Флотская авиация наносила удары по району станции Белоостров. Командир 11-й штурмовой авиационной дивизии, находясь в воздухе, лично наблюдал за результатами бомбоштурмовых ударов.