Перед решающими боями

Стояла поздняя ленинградская осень 1943 года - хмурая, слякотная. Мы, военные, по едва уловимым признакам чувствовали: вот-вот грянет грозовая весна наступления. Начатое у Волги и Дона, продолженное на Курской дуге, оно будет победно развиваться.

Осуществленный в январе 1943 года совместными усилиями армий Ленинградского, Волховского фронтов и Краснознаменного Балтийского флота прорыв вражеской блокады значительно облегчил положение ленинградцев. В городе вновь выпускали электромашины, турбогенераторы, продолжали плавить сталь, делали снаряды и мины. Возобновилась работа многих предприятий. В сентябре в нескольких вузах начались регулярные занятия. В научно-исследовательских институтах многие ученые о успехом продолжали прерванные войной исследования.

Но Ленинград по-прежнему обстреливался. Вражеские снаряды выводили из строя цехи и на "Большевике", и на "Электросиле". Чем реже удавалось вражеским летчикам появляться в ленинградском небе, тем чаще и сильнее вели огонь тяжелые осадные орудия гитлеровцев.

Летом в городе бывали обстрелы, длившиеся свыше суток. Разведка доносила: между Ропшей и Невской губой, в районе совхоза "Беззаботное", поселка Володарский фашисты установили осадную артиллерию, собранную чуть ли не со всей Европы. Туда же из-под Севастополя специальными составами была доставлена уникальная пушка "Дора", стрелявшая самыми тяжелыми снарядами. К счастью, она так и не выпустила по Ленинграду ни одного чудовищного снаряда: была выведена из строя нашей артиллерией еще во время сборки.

Штаб и политуправление КБФ размещались в доме No 5 по улице профессора Попова, в помещении электротехнического института имени В. И. Ульянова-Ленина. Рядом с высоким, массивным зданием института находилась небольшая церквушка. Здесь под толщей земли и разместился защищенный, кроме всего, броневыми плитами временный командный пункт Краснознаменного Балтийского Флота. Руководил работами по его сооружению начальник инженерной службы флота полковник Т. Т. Коновалов.

Тихона Трофимовича в 1943 году подстерегла беда. Возвращаясь с острова Лавенсари на тральщике, он попал под вражескую бомбежку и был тяжело ранен. Коновалов, однако, упросил Военный совет КБФ не отправлять его в тыл. Кое-как подлечившись, наш инженер продолжал до конца войны руководить флотским оборонительным строительством.

Слыша глухие удары рвавшихся невдалеке снарядов, мы могли у себя на КП по достоинству оценить отличный труд нашего мастера фортификационных дел.

Сюда к нам по телефонам, телеграфной связи Бодо, по уложенным водолазами на дне Финского залива и Ладожского озера кабелям поступали приказы, распоряжения, вызовы из Ставки Верховного Главнокомандования, Военного совета Ленинградского фронта, которому флот был оперативно подчинен. Отсюда осуществлялась связь с Кронштадтом, Малой землей южнее Ораниенбаума, КП штаба балтийских летчиков, с командованием Ладожской военной флотилии - передовыми позициями на островах, - словом, со всем разбросанным и сложным хозяйством Балтийского флота.

Койка моя стояла в помещении Военного совета. Ложился спать обычно в два-три часа ночи, вставал в семь, а иногда и раньше.

Неподалеку от нашего КП был Ботанический сад с мертвыми - после того как фашистская бомба разрушила стеклянные своды оранжереи - пальмами (об этом очень хорошо рассказала в поэме "Пулковский меридиан" Вера Инбер) и позднее посаженными плантациями лекарственных растений, предназначенных для жителей осажденного города.

Возвращаешься летом, бывало, часа в два ночи из Смольного после доклада Военному совету фронта. В памяти еще цифры, связанные, с буднями фронтового города и действиями флота. В небе пулеметные трассы, вспышки разрывов. А рядом в густой листве сада раньше вовсю заливались соловьи. Но в эту пору, о которой идет речь, они уже не пели.

Утро командующего флотом начиналось по раз и навсегда заведенному порядку - с докладов начальника штаба и оперативного дежурного обо всем происшедшем: о противнике, боевых столкновениях, потерях.

Мы жили ставшими привычными боевыми буднями, но никогда не забывали о том, что завтра все может измениться, и мы вместе с войсками Ленинградского фронта, со всеми защитниками города Ленина готовились к нанесению решительного удара по врагу.

Еще до того как командование Ленинградского фронта сообщило нам о намеченном наступлении, мы начали продумывать план перебазирования частей и соединений на запад. В сентябре - октябре Военный совет флота неоднократно обсуждал возможные перспективы переброски авиации, частей береговой артиллерии, подразделений будущих военно-морских баз на территорию, которая будет освобождена Красной Армией. 4 октября был разговор о плане перебазирования авиации флота при освобождении Ленинградской области. Перечислялись давно знакомые аэродромы, пункты дислокации частей, рассматривался план устройства на побережье постоянной проводной связи, заготовки необходимых для этого материалов. Одновременно решались вопросы обеспечения флота продовольствием, боеприпасами, горючим, разминирования и охраны территории, размещения личного состава, строительства постов службы наблюдения и связи.

Нашим "флагманам" в Ленинграде - Ю. Ф. Раллю и И. Д. Кулешову - с помощью начальника тыла флота генерала М. И. Москаленко удалось многое сделать для строительства и восстановления боевых кораблей, транспортов и вспомогательных судов. Наши инженеры, старшины и матросы вместе с рабочими, возвратившимися из эвакуации, к осени закончили ремонт нескольких подводных лодок, построили тральщики, много десантных тендеров, тральщиков-стотонников с тралами для уничтожения магнитных мин.

... Где, когда будет нанесен удар, какую роль отведет в наступлении командование фронта флоту - об этом мы часто задумывались с начальником штаба флота капитаном 1 ранга А. Н. Петровым. Петров был назначен начальником штаба недавно, но уже сумел себя прекрасно зарекомендовать, хотя, надо сказать, я и раньше знал о нем только доброе. И знал давно. Мы почти одновременно учились с Анатолием Николаевичем в Высшем военно-морском училище имени Фрунзе, по окончании которого он был назначен штурманом на эскадренный миноносец. Молодой офицер с упорством и любознательностью изучал штурманское дело. Как и преобладающее большинство морских штурманов, он всегда показывал пример особой аккуратности в работе. У А. Н. Петрова за плечами был большой опыт службы на кораблях различных классов - миноносце, крейсере, линкоре. Когда я был начальником штаба флота, он командовал лидером "Ленинград". Войну Анатолий Николаевич встретил на командном мостике крейсера "Максим Горький", а последнее назначение получил с должности заместителя начальника штаба флота.

С. А. Н. Петровым и его помощниками В. Ф. Андреевым, Н. Г. Богдановым, А. В. Забелло, А. М. Зерновым, И. Н. Ганцовым, И. И. Мешко и другими, на плечи которых должна была лечь основная тяжесть подготовки к участию в предстоящих наступательных операциях, мы обсуждали возможные задачи флота. Все отдавали себе отчет в том, что фронтовая весна начнется в не совсем подходящую для нас пору. Нужно было особо учитывать природные условия. От того, какой будет предстоящая зима, зависела прочность льда на море, реках и озерах. А это во многом обусловливало действия не только флота, но и наступающих сухопутных войск.

Наших метеорологов то и дело теребили, от них требовали таких всеобъемлющих сведений о микроклимате Невской губы, таких детальных и точных прогнозов, что те иной раз беспомощно разводили руками. Однажды даже взмолились:

- Помилуйте, но льдами особо занимаются гляциологи!

Привлекли и гляциологов.

Между тем зима 1943/44 года обещала быть на редкость неустойчивой. Снегопады сменялись оттепелями. Каким будет лед? Замерзнут ли болота? Не увязнут ли в них боевые машины, орудия? В эту своеобразную метеорологическую горячку втянули и меня. Я в то время начинал свой рабочий день с вопросов синоптикам. Увы, наша озабоченность, разумеется, никак не влияла на погоду. Невская губа долго не замерзала. Остряки, держа в юмористическом прицеле начальника гидрографического отдела флота капитана 1 ранга Г. И. Зиму, пустили шутку: "Опаздывает зима, чтобы не помешать Зиме ставить вехи и буи". Ему незадолго до этого было приказано обвеховать фарватеры из Ленинграда и с Лисьего Носа к Ораниенбауму, чтобы исключить посадки кораблей на мели.