Надо было разбить миф о неуязвимости ФВ-190. Анализируя причины наших неудач, мы знали, что дело тут не столько в самолетах, сколько в летчиках. На этих машинах летали отборные асы. В схватках с нашими малоопытными истребителями они и выходили иногда победителями. Наши выводы подтвердила вскоре практика. Стоило "фоккерам" попасть "на зубок" обстрелянным советским асам, как их пышная реклама сразу же блекла.

Случилось это в январе 1943 года. Четверка советских истребителей под командованием Анатолия Кислякова вылетела на прикрытие своих наземных войск. Ведомым Кислякова был Алексей Быховец. Вторую пару возглавлял Борис Мухин. Патрулируя над боевыми порядками пехоты, командир эскадрильи первым заметил пару вражеских истребителей. Ими оказались хваленые "фокке-вульфы".

Немцы первыми бросились в атаку. Наша четверка не дрогнула и приняла бой. Но как ни маневрировали советские летчики, им долго не удавалось занять выгодное положение для атаки. Наконец на втором вираже Кисляков, мобилизовав все свое умение, стал заходить одному "фоккеру" в хвост. Тот, почуяв опасность, поторопился выйти из-под удара и резко потянул ручку на себя. Но, не выдержав перегрузки, с маневром не справился, сорвался в штопор и упал в расположении наших войск.

В этом же бою старший лейтенант Мухин со своим напарником зажал в клещи другого "фоккера". Левым разворотом со снижением тот пытался уйти, но не успел вывести машину, задел крылом за дерево и погиб.

- Не так страшен черт, как его малюют, - делился потом своими впечатлениями Кисляков. - На виражах "фоккера" можно бить за милую душу.

После этого Кисляков побывал в ряде истребительных авиачастей. Используя схему боя, он рассказывал товарищам, как ему удалось вогнать в землю ФВ-190. Предметная учеба пригодилась летчикам. Теперь, зная уязвимые места ФВ-190, они стали без особой опаски вступать с ними в бой.

А через некоторое время нам удалось посадить один из вражеских самолетов. Инженеры подремонтировали его, досконально изучили, подготовили памятку летчику и разослали ее в части. Покров таинственности с "фоккера" был снят.

По нашему звонку из Москвы прилетел летчик-инспектор штаба ВВС полковник Н. Г. Селезнев. Дня два ходил он вокруг "фоккера", изучая его. Потом сел в кабину и взлетел. Сделав над аэродромом несколько кругов, прекрасно приземлился.

- В управлении машина неплохая, - сказал инспектор. - А теперь посмотрим, как она ведет себя при выполнении фигур высшего пилотажа.

Снова Селезнев поднялся в воздух. В сторонке от аэродрома оп начал крутить самые разнообразные фигуры. Когда сел, летчики сразу обступили его.

- Ну, как? - слышался один и тот же вопрос.

- На виражах "фоккер" очень неуклюж, - ответил инспектор. - Радиус разворота у него слишком большой. Это самый серьезный его недостаток. Наш истребитель гораздо маневренной. Только покруче виражите, и вы непременно первыми выйдете ему в хвост. Передний обзор у "фоккера" тоже плохой. Бензобак у него находится внизу и небронирован. Это тоже нужно иметь в виду. Поджечь его можно за милую душу. Атаковать "фоккера" лучше всего под ракурсами от 15 до 30 градусов, сверху и снизу.

Беседы и практические уроки Селезнева очень помогли нашим летчикам. Но первое слово при вынесении вражеской авиационной новинке смертного приговора в нашей воздушной армии принадлежало капитану Кислякову.

* * *

К началу 1943 года 6-я воздушная армия начала заметно усиливаться. Из тыла приходили новые части, постепенно обновлялся и самолетный парк. Летчики, штурманы и воздушные стрелки, пройдя через тяжелые испытания 1941-42 годов, обрели солидный боевой опыт. Теперь они действовали уже смело, уверенно как при налетах на вражеские аэродромы, так и в воздушных боях. Их не смущало, что фашистская авиация пока еще имела численное превосходство.

Зрелость летного состава, видимо, и породила беспечность у отдельных командиров. "Теперь нам любой враг не страшен, - рассуждали они. - Сумеем постоять за себя".

На некоторых аэродромах люди мало заботились о противовоздушной обороне, нарушали светомаскировку, не всегда рассредоточивали и укрывали самолеты. О том, к каким последствиям все это приводило, свидетельствует такой факт.

На одном из аэродромов базировались не только истребители и бомбардировщики нашей воздушной армии. Там нередко приземлялись для заправки и самолеты авиации дальнего действия. В некоторые дни на аэродроме скоплялось до полсотни и более машин. Мы не раз предупреждали начальника гарнизона, чтобы он не допускал скученности боевой техники и держал в готовности средства, предназначенные для отражения вражеских налетов. Однако он не внял предупреждениям.

И вот в ночь на 21 марта гитлеровцы нанесли по аэродрому внезапный бомбовый удар. В ряде мест начались пожары. Личный состав в это время находился в клубе:

проводилась конференция по обобщению опыта боевой работы 6-й воздушной армии. Свет потух, люди бросились отыскивать в темноте укрытия. Вслед за ударом по взлетно-посадочной полосе и стоянкам бомбардировщики совершили налет на авиационный городок. Всю ночь враг осаждал аэродром с воздуха, мешая вести борьбу с пожарами. Рядом сыпались бомбы, грохотали взрывы. И никакого противодействия гитлеровцам не было оказано. Авиационный гарнизон оказался неподготовленным к отражению налета.

Утром, когда все успокоилось, стали подсчитывать потери. Они оказались немалыми. Погибло 18 человек, в том числе 11 медицинских работников. Тяжелая бомба разорвалась рядом со щелью, где укрывались врачи и санитары, и погребла их под мерзлыми комьями земли. 15 человек получили осколочные ранения.

Серьезно пострадала и техника. 15 самолетов получили повреждения, а 17 вообще пришлось списать.

Вызываю заместителя командира 5-й гвардейской истребительной авиадивизии подполковника Лысенко (командир в то время отсутствовал) и командира 28-го истребительного авиаполка подполковника Родионова, самолеты которого располагались на этом аэродроме, и спрашиваю:

- Почему вовремя не рассредоточили машины? Почему не приняли никаких мер, когда фашисты сбросили над аэродромом первые осветительные бомбы?

Оба молчат, переминаясь с ноги на ногу, и виновато разводят руками. Да что они могли ответить, раз проявили такую вопиющую беспечность?!

Пришлось Лысенко, Родионова и еще кое-кого строго наказать. Командирам частей и соединений, начальникам авиагарнизонов было приказано немедленно рассредоточить все самолеты и тщательно их замаскировать. Неисправные машины надлежало оттащить от аэродрома не ближе как на километр, замаскировать и срочно заняться их восстановлением.

Для отражения налетов вражеской авиации предписывалось иметь на каждом аэродроме дежурную группу истребителей. Приказ требовал тщательно проверить всю систему оповещения и связи с постами ВНОС, привести в полную боевую готовность средства ПВО. Вблизи самолетных стоянок и жилых помещений личного состава надо было дополнительно отрыть щели, привести в порядок противопожарные средства, пересмотреть места расположения медицинских пунктов.

Не полагаясь только на силу приказа, мы приняли меры к тому, чтобы научить людей быстро изготавливаться к отражению воздушных налетов. С этой целью начали не реже двух раз в месяц объявлять боевые тревоги - одну днем, другую ночью. Штабу армии предложили систематически контролировать выполнение намеченных мероприятий, решительно бороться с всякими проявлениями беспечности.

Андрей Федорович Выволокин и Яков Иванович Драй-чук приняли меры по своей линии. Политорганам, партийным организациям было предложено усилить разъяснительную работу среди личного состава, настойчиво добиваться повышения бдительности.

Случай на аэродроме Выползово послужил для всех нас горьким уроком. Слишком дорого он нам обошелся, чтобы мы могли допустить повторения подобного.