Ну разве могли летчики не восхищаться поведением своего командира в бою, который он провел 3 декабря 1942 года. Шестерка Як-76 во главе с Ф. Шинкаренко прикрывала тогда поле боя. Чтобы расчистить путь своим бомбардировщикам, сюда приблизилась шестерка немецких Ме-109Ф. Завязалась схватка. Наши дрались двумя группами: одна производит атаку, другая в это время прикрывает сверху.

Одному из вражеских истребителей в азарте боя удалось зайти в хвост машине Шинкаренко. Быть бы беде, если бы командир полка проморгал, вовремя не принял мер. Он энергично сделал горку, немец проскочил вперед и оказался в прицеле нашего летчика. Тут-то его и уложил Шинкаренко.

На десятой минуте боя старший лейтенант Н. В. Тихонов, выждав, когда фашистский летчик с виража начал набор высоты и потерял скорость, приблизился к нему и выпустил добрую порцию снарядов. Фашистский самолет загорелся.

На двадцатой минуте Шинкаренко сбивает третьего фашиста, а на двадцать пятой лейтенант Чкаусели тремя очередями из пулемета отправляет на землю четвертого. 4:0 - неплохой счет для двадцатипятиминутного воздушного боя и лучшая аттестация для командира полка.

Когда я прибыл на фронт, мне рассказали драматическую историю об одном из выдающихся летчиков этого полка Герое Советского Союза подполковнике Николае Власове. Мне показывали его фотографию. Красивое мужественное лицо, высокий лоб, зачесанные назад волосы, плотно сжатые губы. В боях под Орлом летом 1942 года Власов совершил первый свой подвиг, таранив фашистский бомбардировщик. Потом разрушил переправу, находившуюся под особо усиленной охраной, поджег вражеский склад с боеприпасами.

Но особенно примечателен подвиг, когда он спас Героя Советского Союза лейтенанта Филиппа Демченкова, вынужденно приземлившегося недалеко от развилки дорог, по которым катились на восток фашистские моторизованные колонны. Об этом следует рассказать несколько подробнее.

Бомбардировщик Демченкова подбили фашистские зенитки, Самолет загорелся, летчик и штурман выбросились с парашютами. Стрелок, видимо, был убит, потому что парашютом не воспользовался. Раненного в ногу летчика приютила пожилая крестьянка. Штурмана он попросил:

- Постарайся прорваться к своим. Скажи, где я нахожусь. Пусть ночью пришлют самолет.

Штурману удалось пройти через линию фронта. И вот в одну из ночей над поселком застрекотал маленький По-2. "За мной прилетели", - смекнул Демченков. Женщина, в доме которой он находился, помогла летчику добраться до околицы, где приземлился самолет. Управлял им Николай Власов. Он усадил раненого летчика во вторую кабину и доставил на свой аэродром.

Дальнейшая судьба Н. Власова сложилась трагически. В схватке с фашистскими истребителями его самолет подбили. Летчик выбросился и в бессознательном состоянии попал в руки фашистов. Долго никто не знал о судьбе этого мужественного человека. И только в конце войны, когда советская армия освободила из гитлеровских застенков многих советских военнопленных, предстал во всем своем героическом величии образ несгибаемого бойца-коммуниста. Министр обороны СССР издал приказ, которым Н. Власов навечно зачислен в списки своего авиационного полка. "Находясь в фашистском плену, - говорится в приказе, Власов высоко держал честь и достоинство советского воина-патриота, постоянно проявлял стойкость и мужество, оказывал поддержку товарищам по плену, вел среди военнопленных непрерывную агитационную работу, являлся организатором ряда побегов из плена. Он с презрением отвергал попытки противника заставить его изменить своей Родине".

Под руководством Власова, Исунова и Чубченко, тоже летчиков и авиационных командиров, в блоке No 20 концлагеря Маутхаузен был разработан план вооруженного восстания. Но нашелся предатель, который выдал его организаторов. Все они, в том числе и Н. Власов, были казнены.

Поистине легендарным мужеством обладал и летчик 42-го истребительного полка Борис Иванович Ковзан. Этот человек совершил во время войны несколько таранов и остался в живых.

Свой первый таран Ковзан провел 29 октября 1941 года на Брянском фронте, когда я там командовал военно-воздушными силами. Возвращаясь с боевого задания, летчик заметил в небе чуть ниже себя вражеский самолет. Почти все патроны и снаряды он уже израсходовал и мог, как говорится, со спокойной совестью вернуться на аэродром, тем более что враг боя не навязывал. Но разве мог летчик упустить столь удобный случай?

Пользуясь преимуществом в высоте, Ковзан настиг фашистский самолет и выпустил по нему остаток боеприпасов. Но огонь не достиг цели. Гитлеровец продолжал тянуть к своим. Можно себе представить злость истребителя, когда он понял, что теперь уже бессилен предотвратить бегство врага. И тут созрело решение: таранить. Ковзан приблизился сзади к вражескому самолету и винтом отрубил ему киль.

Когда к нам в штаб поступило донесение о подвиге, я приказал рассказать о нем всему летному составу авиации фронта, а мужественного летчика мы представили к награде.

Через четыре месяца после того случая над г. Торжок Ковзан таранит второй вражеский самолет. Бой проходил над городом, и фашистский самолет упал на одну из городских площадей. 8 июня 1942 года, уже на Северо-Западном фронте, Ковзан рубит винтом крыло третьему гитлеровскому хищнику.

Вскоре летчик тяжело пострадал. Сажая подбитую в бою машину, он получил перелом обеих рук и ног, тяжелую травму головы, лишился глаза. Много месяцев Ков-зан пролежал в госпиталях, а когда здоровье поправилось, явился в свой полк. Одно желание его обуревало - воевать, и только на истребителе.

- Что ты, Борис, - пробовали угомонить его товарищи. - Тебя же с трудом врачи склеили, живого места на теле нет, а рвешься в бой. Разве на земле дела не найдется?

- Не могу я на земле сидеть, братцы, - твердо заявил Ковзан. - Не по мне такая работа.

Долго пришлось уговаривать врачей, командира полка. В конце концов летчик своего добился, стал снова летать на истребителе и сбил еще шесть вражеских самолетов.

В бою под Старой Руссой Ковзан вступил в единоборство с пятью "мессершмиттами". Фашисты атаковали смельчака с разных направлений, подожгли самолет. Но и тут герой остался верен воинскому долгу до конца. Горящую машину он направил на вражеский истребитель, оказавшийся ниже его.

Кто бы мог подумать, что Ковзан останется в живых? С земли видели, как падали два горящих факела: вражеский самолет и наш.

Но судьба хранила смельчака. При столкновении лопнули привязные ремни, летчика выбросило за борт. Очнулся он, когда до земли оставалось совсем немного. Судорожно рванул кольцо. Парашют раскрылся. От сильного динамического удара летчик на мгновение лишился сознания.

Упал он в болото, чуть ли не по уши погрузившись в типу. Это, видимо, и спасло его от гибели. Картину боя, приземление летчика видели находившиеся в поле колхозники. Они-то и вытащили Бориса из трясины. За отвагу и мужество ему присвоено звание Героя Советского Союза.

В 42-м истребительном полку сражалось немало других летчиков, достойных того, чтобы о каждом написать книгу. Майор Александр Берко, к примеру, сбил 13 самолетов лично и 16 в групповых боях. Неизменно с победой возвращались старший лейтенант Н. В. Тихонов и лейтенант Г. И. Герман, ставшие впоследствии Героями Советского Союза. Самоотверженно дрались с врагом Зайцев и Юдаев, Моцаков и Крутиков, Бегалов и Пхакадзе, Зимин и Осипов. Один Александр Легчаков сделал 274 боевых вылета, лично уничтожив 11 самолетов и 2 в составе пары.

Не всем им довелось дожить до победы. Но светлую память о героях мы навсегда сохранили в своих сердцах.

Размышляя теперь о таких людях, как Николай Власов, Борис Ковзан, Георгий Конев, Николай Тихонов, и многих других отважных бойцах, невольно задаешь себе вопрос: откуда же люди черпали столь недюжинную силу, что руководило их поступками, рождало презрение к смерти в борьбе с врагом?

Фанатизм? Да, этим пытались не раз на Западе объяснить природу самоотверженности советских людей в борьбе с врагами. Но такое объяснение старо как мир. К нему идеологи империализма прибегали, комментируя нашу победу в революции, разгром иностранной военной интервенции на заре Советской власти. Безысходность, обреченность, порыв отчаяния? Эту подоплеку, в частности, старались подвести под такой безумно храбрый волевой акт, как таран, не только за рубежом, но даже некоторые товарищи у нас.