Правее – севернее Осташкова – вели оборонительные бои войска 27-й армии Северо-Западного фронта. Левее – на рубеже верхнего течения Десны от Ельни до железной дороги Рославль – Киров – занимали оборону войска 24-й и 43-й армий Резервного фронта. Остальные четыре армии этого фронта занимали оборону в глубине за Западным фронтом по линии Осташков – Оленино – Ельня, составляя резерв Верховного главнокомандования на Западном направлении.
К исходу третьего дня моего пребывания на посту командующего Западным фронтом я был вызван в Ставку. Встреча со Сталиным происходила в присутствии членов Государственного Комитета Обороны. Сталин предложил мне доложить о состоянии фронта и о положении войск. Однако в ходе дальнейшей беседы обсуждению подвергся ряд вопросов, непосредственно не относившихся к фронтовым делам, – это были общие вопросы строительства советской армии. Обсуждался также вопрос о награждении командиров орденами, не следует ли создать отдельные ордена для командиров частей, соединений, командующих армиями и фронтами, а также офицерского состава. Сталин спросил, как я смотрю на то, чтобы установить ордена Кутузова и Суворова. Конечно, я поддержал это предложение, поддержали его и присутствовавшие члены Государственного Комитета Обороны. Сталин тут же поручил начальнику тыла советской армии А.В. Хрулеву разработать статут полководческих орденов, которыми во время войны стали награждать офицеров и генералов советской армии.
Ставка на этом совещании не обсуждала со мной задачи фронта, ничего не было сказано об усилении фронта войсками и техникой, не затрагивался вопрос и о возможности перехода фашистских войск в наступление. Генеральный штаб также не дал никакой ориентировки.
Вернувшись в штаб фронта, я занялся практическими делами: укреплением обороны. Оценивая создавшуюся обстановку, мы не могли не видеть, что противник готовится возобновить наступление. 19 сентября мы дали директиву командармам, в которой указывалось, что агентурой и авиационной разведкой установлен подход к фронту новых частей противника, в частности в районе Духовщины на стыке 19-й и 16-й армий, в районе Задня – Кардымово и на левом фланге 20-й армии. Приказывалось на участках всех армий активизировать непрерывную боевую работу всех видов разведки, главным образом ночью, сильными отрядами (усиленная рота, батальон); действиями разведки и отдельных отрядов держать противника в постоянном напряжении, проникать в его тыл, дезорганизовывать работу штабов. Приказывалось уточнить группировку противника, его стыки, резервы перед фронтом армий и его ближайшие намерения.
В это же время был осуществлен ряд мероприятий, связанных с усилением обороны. К ним относится в первую очередь переход на траншейную оборону. Войска Западного фронта напряженно строили инженерные укрепления, «залезали в землю». Кстати, траншеи впервые появились именно на Западном фронте. До этого в Красной армии была разработана несколько другая организация инженерных сооружений с так называемыми ячейками – отдельными окопами для одного солдата, с нею мы вступили в войну. Война показала, что это неправильно, невыгодно. Полагаться на то, что каждый солдат, каждый воин должен знать свой маневр, нельзя, особенно когда солдат находится в тяжелой обстановке, не видит никакой поддержки. Кроме того, метод одиночных ячеек не дает командиру возможности контролировать действия солдат. А когда солдат находится в траншее, он видит поведение других солдат, они могут его поддержать, он сам может оказать помощь. К тому же в траншеях незаметны всякого рода передвижения, а если эти траншеи с хорошо развитыми ходами сообщения в глубину, то маневр осуществляется буквально под землей, он чрезвычайно выгоден для организации борьбы с наступающим противником. Постепенно мы пришли именно к организации траншейной обороны; наш опыт подхватили другие фронты. Особое внимание на Западном фронте было обращено на организацию системы огня противотанковой артиллерией. Навыки борьбы с немецкими танками, полученные в августовские дни, подсказали и необходимость создавать противотанковые районы. В меру наших возможностей и сил мы их создавали. Создавалась система артиллерийско-минометного и ружейно-пулеметного огня. Таким образом, командармы получили приказ создать прочную оборону с выводом войск в резерв. Одновременно велась большая работа по ремонту вооружения и боевой техники, особенно танков и артиллерийских орудий. Несмотря на принятые меры, плотность обороны и в противотанковом отношении, и в артиллерийском была явно слабой. Ощущался острый недостаток стрелкового вооружения.
А тут еще по указанию Ставки пришлось передать две дивизии из созданных армейских и фронтовых резервов, дислоцированных в районе Вязьмы; эти дивизии перебрасывались на юго-западное направление. По этому поводу у меня в 20-х числах сентября состоялся следующий разговор по бодо с маршалом Б.М. Шапошниковым.
«ШАПОШНИКОВ. В связи с переходом вас к временной обороне Верховный главнокомандующий считает необходимым взять от вас в свой резерв две дивизии. Дивизии должны быть достаточно укомплектованы и с артиллерией. Какие дивизии вы можете выделить?
КОНЕВ. Докладываю: ни одной дивизии укомплектованной нет. Все дивизии, выведенные в резерв, слишком малочисленны. Укомплектование еще не прибыло. Могу выполнить через пять дней по прибытии пополнения.
ШАПОШНИКОВ. Кто командует этими дивизиями? В какой численности эти дивизии и какие номера этих дивизий?
КОНЕВ. Могу выделить с большим ущербом для фронта 64-ю СД и 1-ю МСД. 1-й командует Герой Советского Союза Лизюков, 64-й – полковник Грязнов. Прошу взамен этого 10-ю ТД не расформировывать, а сформировать и сделать ее мотострелковой дивизией».
Дальше Шапошников просил охарактеризовать состав дивизий фронта, выведенных в резерв. Я сообщил ему, что 1-я мотострелковая дивизия имеет два мотострелковых полка, танковый полк и артиллерийский полк; мотострелковые полки насчитывают по 600 человек; танковый полк имеет 45 танков старых образцов; 64-я стрелковая дивизия имеет в каждом полку по 900 человек; гаубичный артиллерийский полк имеет большой некомплект среднего и младшего комсостава. Младший комсостав производим из красноармейцев. Всего в резерв фронта выделены три стрелковые, две танковые и одна мотострелковая дивизии.
«ШАПОШНИКОВ. Я считаю, что вы мало выделили стрелковых дивизий, можно выделить больше. Какую, кроме 64-й, можете дать в резерв Ставки?
КОНЕВ. Из стрелковых дивизий выделить больше никого не могу, так как все остальные дивизии исключительно малочисленные. Прошу утвердить названные мною 1-ю МСД и 64-ю дивизии. У нас это лучшие дивизии. И они дрались крепко. Все, что могу сделать для их укомплектования, – сделаю из внутренних ресурсов, но чего-либо значительного из людского пополнения наскрести не смогу. Ваши указания – побольше выделить резервов – сейчас выполнить не сумею. Армии занимают широкие фронты, плохо укомплектованы, имеют недостатки пулеметного и артиллерийского вооружения; на ряде участков фронт обороны вытянут в линию, не имея вторых эшелонов в полках и дивизиях. Есть полки, имеющие численность 130–200 человек. Ваши указания приму к исполнению и все, что позволит обстановка, вытяну в резерв. Докладываю, что положение 22-й армии немного улучшилось, но еще стабильность не достигнута. Идут напряженные бои почти на всем фронте армии. Поэтому резервы на правом фланге иметь крайне необходимо, но сейчас создать их не имею возможности. Сегодня приказал 243-ю стрелковую дивизию 29-й армии, находящуюся в армейском резерве, ввести в бой в направлении Ивашков на участке 22-й армии с тем, чтобы ликвидировать группу противника, переправившуюся на восточный берег реки Западная Двина. Прошу ускорить присылку нам пополнения. Повторяю, что фронт у нас очень жидкий. Все».
Я думаю, что этот разговор довольно ясно характеризует обстановку, состояние обороны и положение войск Западного фронта к двадцатым числам сентября 1941 года.
Продолжая укреплять оборону занимаемых войсками фронта рубежей, мы внимательно следили за характером и поведением противника. К 23 сентября 1941 года в штабе фронта на основании данных разведки сложилось твердое мнение, что противник готовится к наступлению и создает для этого крупную группировку войск перед Западным и Резервным фронтами. 25 сентября командование фронта отправило на имя Сталина донесение о перегруппировке авиации противника, и в связи с явным ее усилением и необходимостью своевременного ее уничтожения на аэродромах мы просили Ставку выделить фронту хотя бы один полк бомбардировщиков, а также один полк Ил-2 для штурмовых действий по мотомехчастям противника. Кроме того, мы просили ускорить комплектование матчастью 61-го штурмового авиационного полка и 29-го истребительного авиаполка.
