Чудной его язык, да и внешний вид с первого взгляда выдавали иностранца, к тому же иностранца валютного. Видный иностранец с Запада этак беспечно оставил на скамье плотно набитый заграничный портфель…
Через четверть часа Бьерн вышел из буфета и с удивлением обнаружил исчезновение багажа. Сперва подумал, может, перепутал скамейку, может, ошибся какой-нибудь пассажир, а потом уж испытал легкое беспокойство. Ему как-то рассказывали ужасные и неправдоподобные истории о случаях воровства в Польше. Кража портфеля со служебными, никому не нужными документами представлялась совершенно бессмысленной, и удивление его возрастало. Тут он припомнил нервозность председателя совета и взволновался по-настоящему. Потом ушел его поезд, и только тогда, наконец, он начал выяснять неприятное недоразумение.
Ушел и последний в этот день поезд в направлении Зомбковиц Силезских, когда дежурный милиционер в привокзальном отделении закончил писать фантастический опус под названиём «Протокол», а расстроенный и ошеломленный Бьерн, наконец, сообразил, что случившееся — не досадное недоразумение и не веселая шутка, а мрачная действительность. Фантастика милицейского протокола объяснялась просто: представитель власти после беседы с потерпевшим на двух языках — польском и русском сделал бесспорный вывод о пропаже чемодана с тайными документами.
Главный инженер, войдя в курс занятного положения группы, с любопытством рассматривал диковинный фонтан. Но вот явился подавленный Бьерн с кошмарным известием. Первая реакция группы — страшная нервная слабость и сосание под ложечкой. Затем отказали мозги и органы речи. Затем все порешили, что этого просто не может быть. Затем стали припоминать блаженные времена человеческих жертвоприношений разгневанным богам и с вожделением поглядывать на незадачливого датчанина. А затем начали думать трезво и реалистически.
— Это чересчур, — простонал Януш. — Всякое могу представить, но чтобы стырили план… И что теперь нам, Боже праведный, делать?!!!
— Повеситься, — посоветовал Каролек. — Только коллективное самоубийство кое-как может спасти нашу честь.
— Уж лучше отравиться, — горестно предложил Лесь.
— Чем-нибудь мягким, без мучений, сил нет, сколько пришлось вынести…
— Совсем спятили! — вскинулась Барбара. — Этот идиотический спектакль вам все мозги отшиб. Мужчины вы или нет — из-за черт-те чего сразу же ломаются!
— И это, по-твоему, черт-те чего? — горько сетовал Януш. — Заморочили мужика, сваляли дурака, насильно, можно сказать, вырвали план, на коленях орали, вернем, мол, в идеальном состоянии, даем слово чести, и что? И проворонили единственный экземпляр! Обормоты, растяпы, дебилы, разгильдяи, полоумн…
— Ползадницы в форточку, — подсказал Каролек. Януш сбился и захлопал глазами.
— Что? Почему пол?..
— Так еще глупее, чем всю задницу, — фыркнул Каролек.
— Ладно, — прервал главный инженер. — История в самом деле дурацкая, но необходимо найти выход.
— Ясно, необходимо, — поддержала его Барбара. — Ни в коем случае нельзя признаваться в пропаже. Об этом и речи не может быть, Януш прав, стыдобища то какая!
— И таким вот кретинам доверена общегосударственная акция по изменению туристического облика страны!
— патетически раскатился Януш. — И от таких, как мы, зависит строительство целых объектов!..
— Хватит! — оборвала Барбара. — Такие, как мы, должны этот паршивый документ вернуть.
— А как? Воришек по Вроцлаву ловить?!
Главному инженеру, наконец, удалось прорваться в разговор:
— У вас есть две фотокопии, надо этот план просто восстановить.
Группа в молчании уставилась на него.
— Он же не на кальке был сделан, — вздохнул Каролек.
— А на чем?
— На довоенном астралоне…
На сей раз замолчал и главный инженер.
— А вдруг да этот вор, разобравшись, отошлет план или подбросит? — наивно спросил Лесь.
— А как только вор разберется, то перепугается до чертиков и все выбросит в реку или разорвет, — мрачно возразил Януш.
— Или сожжет, — добавил Каролек. — Нет, хорошего ждать не приходится. Давайте реально.
— Порядок, — вдруг энергично прервал главный. — Надо просто достать лист астралона. Какой он?
— Тонкий, — объяснил Януш. Не больше ноль трех миллиметра, а, скорее, даже ноль два, но разницы в одну десятую никто не заметит. По краям пожелтелый.
— Края — чепуха, всегда можно сказать, что в светокопировальной желтые края обрезали. У вас две копии…
— Наша никуда не годится, — прервал Каролек. — Ее уже расчертили, надорвали, к тому же вся в яичнице.
— Перестань огород городить! — поморщилась Барбара. — У председателя вторая копия в прекрасном состоянии и даже не сложена, а свернута рулоном. И вообще — сколько раз я просила не работать, пока жрете!
— Ну так сделаем план по этой второй копии!..
Атмосфера немного разрядилась. Каролек явно оживился.
— Помните, мы ему отдали лучшую копию, очень хорошо выполненную. Подписи подделаем, единственная забота — чертова печать с вороной, которая как назло хорошо получилась.
— Печать — пустяки, — отмахнулся Януш. — Вырежем на ластике, нынешние печати сопрем, и дело с концом. Главное — как у него выпросить копию, не посвящая в дело. Серьезно говорю, уж скорей повешусь, чем признаюсь, что эту заразу прошляпили. Или нелегально удеру на Запад, потом ищи свищи!..
— Правильно, а к старости, глядишь, и вернешься, — добавил Лесь.
— Откуда возьмем астралон? — деловито спросила Барбара.
— Институт картографии, — ответил главный. — Или армия. Возможно, у них есть еще довоенные запасы. К счастью, у меня там хорошие знакомые, разумеется, все это надо сделать неофициально…
Вопреки первоначальному решению главный инженер уехал в Варшаву на следующий день на рассвете с заданием достать пожелтелый астралон в рекордно короткие сроки. Группа постаралась утешить Бьерна, подавленного и угнетенного. Терпеливо выслушали его исключительно длинную и непонятную речь, вернее, скрежеты и гурготы, где изредка мелькали польские слова. В общем, все это смахивало на торжественную клятву.
— Сдается, он обещает никогда в жизни не терять никакого плана, — неуверенно перевел Каролек.
— Ну, и слава Богу, — утешился Януш. — Кажется, этот народ солидный и никогда не нарушает данного слова…
Теперь предстояло заполучить копию председателя народного совета.
И сразу выяснилось: единственный выход заполучить желаемое, не открывая насущных причин, — кража. Добровольно и по пустяковому поводу председатель с ней не расстанется. Хуже того, попытки овладеть фотокопией сразу же возбудили бы у него далеко идущие подозрения, пришлось отказаться от легальных методов.
— Вообще-то мы привыкли, — утешал всех Каролек. — В прошлый раз не удалось — не тот грунт, да и мы еще птенцами были. Теперь сумеем.
— Надо все за одну ночь обстряпать, — раздумывал Януш. — Вечером спереть, за ночь начертить и к восьми утра подбросить обратно. Нельзя дать ему повод что-нибудь заподозрить, а то после начнет разглядывать сделанный нами план—не дай Бог, какие-нибудь несовпадения, тотчас заметит…
— Да брось ты, — фыркнула Барбара. — Не так уж легко запомнить все детали на такой кобыле. И вообще, за одну ночь не успеем, хоть тресни. Надо иметь сутки.
— За день он точно спохватится!
— Надо его чем-нибудь занять. Лучше бы все сварганить прямо теперь, когда столько суматохи с торжествами и представлением…
— Пока что у нас нету астралона…
— Это будет самый настоящий взлом, — размечтался Каролек. — Мы еще и в шкаф должны забраться в его кабинете.
— Нет, всего лишь полувзлом, — уточнил Януш. — Ключ от уличных дверей я ведь так и не вернул ему, а посему самого опасного мы избежим. А в помещении любая отмычка сработает.
— А отмычки-то и нет…
— Расплющим кусок проволоки, тоже мне сложности. В любом случае надо торопиться, неизвестно, когда Збышек привезет астралон.
— Сглазили нас, вот что, — посетовала Барбара. — Вечно дополнительная работа да еще с глупостями! Мы когда-нибудь будем, наконец, работать спокойно, как люди?
