Всевозможные восклицания и крики Лесь запоминал очень избирательно, а потому в счастливой кассе ляпнул первое, зацепившее память, уточнив:
— Десять раз.
Подумаешь, стартовый порядок три два. Три два десять раз — последние слова, какие он случайно слышал, когда лошади пришли к финишу. Паршивая тысяча злотых, выброшенная на игру теперь, — жалкая мелочь в блеске грядущего миллиона. Как и каким образом можно выиграть миллион на ипподроме в течение дня, не занимало Леся, ибо он не намеревался раздражать провидение дурацкими вопросами.
Резкий поворот в жизненной ситуации, неожиданный скачок из пропасти на высоты, прямо-таки, героизма, блистательная и столь плодотворная смелость в азартной борьбе — все это потрясло его основательно и свело к нулю последствия потребленного алкоголя. Теперь уже сто граммов с селедкой, с икрой… какой икрой? — с устрицами!., были без надобности. Теперь в ушах гремели фанфары упоений, и даже зеленые столы и рулетка вылетели и пропали с глаз долой. И теперь на трезвую, геройскую голову он заметил, наконец, главные объекты внимания сотоварищей по борьбе: сперва лошадей в паддоке, а после — лошадей на беговых дорожках. Гордый, взволнованный, счастливый, он смотрел сверху на блестящие лошадиные крупы и даже понемногу начал соотносить номера на вальтрапах с номерами купленных билетов. Не понял лишь, почему этих номеров два: сие, без сомнения, означает одновременную ставку на двух лошадей, а ведь всю жизнь ему казалось, что ставят на одну лошадь и выигрывают, когда лошадь первая приходит к финишу. До сих пор ему не случалось бывать на бегах, и он понятия не имел о тайнах этого предприятия, а сейчас даже как-то стыдно спрашивать. Посему: уж если два раза выиграл на этих двойных лошадей, выиграет и в третий, и нечего забивать голову пустяками.
Лошади, переведенные с паддока на беговую дорожку, прошли пробным галопом и направились к старту. Человеческий табун переместился на другую сторону трибун. Лесь вышел на балкон, устроился у парапета, удобно облокотился и стал ожидать очередной победы.
Ждал долго — в очередном заезде стартовали двухлетки на дистанцию 1400 метров, а старт двухлеток всегда проблема сложная. В ожидании он жадно прислушивался к разговорам, наконец, заинтересованный техникой выигрыша. Кто-то убеждал кого-то:
— Конюшня придет, увидите…
Леся это не волновало ни в малейшей степени, ибо он просто не понял, о чем речь.
— Да какая конюшня, Полонез впервые идет на тысячу четыреста, — разозлился другой.
— Ну и что, увидите, придет!
— Почему он не пускает лошадей, все собрались?
— Да что вы, не все, одна в кусты ушла!
— А что там сзади? Посмотрите!..
— Единица… — информировал один из владельцев биноклей. — Стоит задом, и все тут, нет, уже подвел… Пошли!!!
— Фальстарт!!! — ухнуло одновременно, фанаты явно нервничали.
— Две вырвались! Одна еще бежит! Куда это она? Идиот!
— Скажите, кто вырвался вперед?!
— Тройка, Полонез!..
— Ну, вот вам и конюшня! Если вырвался, уже не придет!
— Конь в форме, прямо-таки летит! Должен прийти!..
Лесь тоже начал нервничать неизвестно отчего, ведь его успех обеспечен высшей силой. Его опекает сама судьба…
Второй фальстарт привел Леся в настроение, аналогичное настроению публики. А третий вообще доконал. Происходило что-то совсем непонятное, но рев на трибуне свидетельствовал о высшей степени беспокойства.
— Что за кретин пускает лошадей?!
— Да что вы, с двухлетками всегда так!
— Как лошадь может прийти, если трижды вырывается! Уже всю дистанцию пролетела!
— Пустит он их, черт побери, или нет?!
— Одна опять задом стоит! Это которая побежит задом?!
— Единица! То и дело портит старт! Поворачивают!..
— Пошли!!!..
— Кто?! Да кто же?!..
Лесь перекинулся через балюстраду, и, если бы его не прижимала сзади живая стена, вывалился бы на нижний этаж. Он всматривался в лошадей совершенно понапрасну
— ничего разобрать не мог. Зеленого понятия не имел, на каких лошадей ставил, а вопеж совсем его дезориентировал.
— Конюшня идет! Конюшня, три один!..
— Двойка берет сзади! Смотрите, три два будет!
— Пятерка летит от поля!..
— Полонез, жми! Полонез!
— Не успеет!.. Уже три пять!!!
— Три пять…
— Ну, и где ваша конюшня?!
— Двойка уже третья, смотрите, а ее вообще в расчет не брал!..
— Три пять! Ну, выплата будет! Все ставки делались на конюшню!..
Лесь у своей балюстрады полностью обалдел. Перед ним около судейской кабины на табло красовались номера три и пять. А он поставил на три два… Так что же, он проиграл? Это невозможно! Вот тебе и на: судьба холила, опекала, сулила миллион! Где этот миллион?!
Видать, самым очевидным образом судьба оскорбилась пренебрежением Леся к ее манипуляциям и подкачала. Несчастная игрушка судьбы не очень-то понимала, что теперь делать. Требовать проверки? Или повтора заезда?.. Минуточку, а ведь одну лошадь он угадал… Так может, выиграл половину?..
Рядом с Лесем сидел на стуле некий господин и опирался подбородком о балюстраду: вся фигура его выражала полную безнадежность. Лесь взглянул на него внимательней и снова ощутил нечто вроде родства душ. Он достал свои билеты и ткнул их под нос разочарованному господину.
— Скажите, пожалуйста, а это что такое? — спросил Лесь очень грустно, ибо жестокие сомнения одолевали его.
Тот посмотрел на билеты, потом на Леся, снова на билеты и проявил вялый интерес. Потом высказался коротко и ясно:
— Макулатура.
— Значит, я проиграл? — в голосе Леся зазвучал целый регистр: возмущение, недоверие, отчаяние, глубочайшее изумление и столь же глубочайший ужас. Господин взглянул на него повнимательней, принюхался со знанием дела и, опять впадая в хандру, заключил:
— По морде!!! Я тоже. Все.
И взгляд его бесцельно устремился в пространство.
Лесь понял: надо оставить в покое человека. Но слово «все» его несколько приободрило — он-то проиграл еще не все. И снова пробудился дух деда-игрока, несколько усыпленный последними эмоциональными передрягами. Если еще проиграно не все, надо играть дальше! Будем играть! Будем… сразу отыграемся…
Но оберегающее безумцев милосердное провидение позаботилось двумя способами спасти устремившуюся к гибели жертву. Во-первых, Лесь попал на бега лишь на четвертый заезд, в коем еще не успел принять участия. Выиграв в пятом и шестом заездах, проиграв в седьмом, он имел впереди всего два заезда. И тут провидение весьма просто не позволило Лесю истратить на них больше двух тысяч злотых.
Ему не пришло в голову ставить на несколько комбинаций, и никто, по счастью, этой золотой мысли ему не подсунул. Высоко подняв штандарт дедовой чести, Лесь пренебрегал ставками ниже тысячи злотых, и, если бы ставил не на один, а на несколько стартовых порядков, спустил бы все до последнего гроша. Благодаря же опеке высших сил, он избавился лишь от балласта в три тысячи, а остальное сохранил.
Когда он одним из последних уходил из этого вертепа, его разум уже более или менее функционировал. Эмоциональная болтанка отрезвила его окончательно. Он пересчитал оставшийся капитал — четыре тысячи двести злотых, — удивился несказанно. В этих жутких последних заездах, казалось, он проигрывал колоссальное состояние, некие родовые имения, деревни, дворцы, приданое жены… Собственная судьба тесно переплелась с судьбой деда в Монте-Карло. Дед, возможно, обладал земельными угодьями, его жена, то есть, видимо, Лесева бабушка, без сомнения, имела приданое, жена самого Леся, напротив, не имела ничего. И прекрасно, что не имела, имей она хоть что-нибудь, Лесь всенепременно проиграл бы все!
Испытывая нечто вроде неясной благодарности господствующему строю, Лесь шел себе пешком и размышлял. Высокое безумие, охватившее его в рыбном баре, позволило отыграть доверенную сослуживцами сумму. Мало того, сколько у него теперь?.. Теперь… Двести злотых пропиты, черт с ними. И все-таки у него тысяча восемьсот in plus. Теперь бы только еще одно чудо. Если проклятые неотосланные купоны не выиграют больше имеющейся наличности, он сможет эту постыдную историю скрыть от окружающих и спасти честь. Не прослывет растратчиком или идиотом, смело сможет смотреть людям в глаза… Надо срочно послушать результаты этой сволочной забавы для кретинов!
