— А зачем же ему наши адреса? — перебила мои рассуждения Тереса. — Нас тоже собирался передушить?

— Не передушил же! — успокоила ее мамуля.

Вонзив зубы в индюшачий скелет, Люцина сделала попытку рассмеяться дьявольским смехом, у нее не очень получилось. Пришлось на минуту оторваться от скелета. Рассмеявшись дьявольским смехом, Люцина многозначительно произнесла:

— Прилизанный Менюшко еще жив. У него есть шансы…

— Знаете, я, пожалуй, вернусь в Канаду! — вздрогнула Тереса. — Хотя нет, сначала надо вернуть имущество потомкам Менюшко.

— Но тебе же сказали, что у Менюшек потомков не осталось. Станислав был последним, — напомнила я.

— А что именно ты собираешься им отдать? — поинтересовалась мамуля.

— Не знаю, — ответила Тереса. — Но получается, что мы кого-то облапошили, а мне это не нравится. Надо восстановить справедливость.

Люцина фыркнула, и от ее индюшачьего скелета опять отлетел кусок кости с мясом. Тереса раздраженно вскочила, выхватила у сестры из-под носа остатки еды и отнесла ее в кухню. Люцина только жалобно простонала, провожая взглядом останки индюка, и в отместку конспиративно прошёптала мне:

— Все фамильные драгоценности срочно спрячем! Не то эта мегера и в самом деле раздаст их кому не попадя.

— К сожалению, в нашем фамильном замке как раз проходит ремонт, — так же конспиративно ответила я.

Вернувшаяся Тереса подозрительно посмотрела на нас:

— Вы что там шепчетесь?

— Да ничего особенного! — невинно ответила Люцина.

— Получается, что из всех потомков Менюшек остался один прилизанный, значит, ему и следует отдать сокровища.

Тереса ужаснулась:

— Этому бандиту? Убийце?

— Но ты же сама на этом настаиваешь!

Мамуля с недоумением смотрела на нас:

— Да что вы хотите отдавать? Ни у Франека, ни у нас никаких сокровищ ведь нет.

— И ты думаешь, он этому поверит? — не уступала Люцина. — Приехал за своими сокровищами и твердо намерен добиться своего. А если даже и поймет, что их нет, что наши предки их растранжирили — поубивает всех нас в отместку.

— Теперь уже не подлежит сомнению связь прилизанного с Менюшко. Он интересовался Станиславом Менюшко, он интересовался нами, он выкрал у Франека наш адрес в Тарчине, всех нас разыскал, добрался даже до Тересы в Канаде, приехал сюда. Станислав Менюшко мертв. Мы не знаем наверняка, что его убил прилизанный, но наверняка знаем — прилизанный его разыскивал. Очень может быть, несчастный покойник выкрал у него наши адреса для того, чтобы предупредить нас… Возможно, именно за это он поплатился жизнью… — рассуждала я.

Тайны предков совершенно неожиданно обрушились на нас, холодным ужасом повеяло в дотоле спокойном доме. Казалось, мы слышали чей-то издевательский потусторонний смех, кто-то из могилы взывал к отмщению. Дядя Антоний на смертном одре пытался передать сыну страшную тайну, пытался сбросить тяжкий груз с фамильной совести. Несомненно, часть этой тяжести лежит и на нас. Да что там часть, добрая половина!

— А нос у него точь в точь, как у Никсона, — ни с того, ни с сего сообщила Тереса.

Мамуля попыталась успокоить нас:

— Иоанна, ты серьезно так думаешь? Но ведь если бы он хотел с нами расправиться, уже попытался бы. Смотрите, сколько времени прошло, а нам он ничего не сделал.

— Может, просто не предоставлялся случай! — пробурчал Марек.

— И что же, сейчас притаился на лестнице? — встревожилась мамуля.

—..л по очереди передушит всех, выходящих из твоей квартиры, — дополнила я. — Выкрутит лампочку и в темноте… А до сих пор все еще надеялся, что мы добровольно вернем ему ценности.

Люцину явно вдохновила развернутая мною мрачная перспектива. Вскочив с места, она радостно вскричала:

— Слушайте, наконец что-то происходит! Ай да предки, надо же, невероятная история! Немедленно возвращаемся в Волю!

И она принялась убирать посуду со стола. Тересе, напротив, перспектива быть задушенной вовсе не понравилась.

— С ума сошла! — недовольно произнесла она. — Сама полезешь волку в пасть? Ближе к болотцу, где одного уже прикончили?

— Не трусь! Ведь ясно же — что-то вокруг нас происходит, вернее, вокруг нас и поместья наших предков в Воле, все там крутятся. Надо же узнать — почему? А сидя здесь, мы ничего не узнаем, Иоанна вольна выдумывать, что в голову придет, но это одни лишь выдумки. Я еду, а вы как хотите!

— А я не еду! — громогласно заявила Тереса и демонстративно уселась на тахту, сложив руки на груди. Вернее, собиралась демонстративно усесться, но плюхнулась на поднос, на который Люцина собрала со стола грязную посуду.

Нам без труда удалось доказать ей, что это было наказание Господне за глупое решение. Без трудностей и испытаний, без проб и ошибок мы никогда ничего не узнаем. А главное, так и не выясним, что именно должны возвернуть Менюшкам, и по веки вечные останется пятно на нашей фамильной совести.

Мои слова заставили Тересу поколебаться в ее глупом упорстве. Масла в огонь подлила Люцина, красочно описывая переворачивающихся в гробах наших предков, которые из-за некоторых трусливых потомков так и не найдут вечного успокоения. В конечном итоге ехать решили все бабы, даже сестра отца тетя Ядя. Остававшиеся в Варшаве отец и Марек вздохнули с облегчением…

— Сколько ни убираю, мусора здесь не убывает! — недовольно заявила мамуля, оглядывая свалку за развалинами во владениях Франека. — И даже вроде прибывает!

— Потому что уборщица из тебя та еще! — заметила Тереса, отрываясь на минуту от своего занятия. Большим кухонном ножом она подкапывала со всех сторон громадный камень, чтобы и его можно было извлечь и сложить в кучу.

Добрая тетя Ядя попробовала утешить мамулю:

— Нет, все-таки убывает! — сказала она. — Некоторого мусора убывает, некоторого прибывает. — И она подбросила в кучу стручки от гороха, который взялась очистить к обеду.

Три сестры занимались расчисткой фамильных развалин, решив привести двор в божеский вид и на месте развалин разбить цветник. Люцина с Тересой любили цветы, поэтому не убоялись тяжкого труда по расчистке развалин.

Мамулю же вдохновляла тайная надежда отыскать следы самого старого колодца наших предков. Несмотря на то, что работы по расчистке территории шли уже четвертый день, заметного эффекта они не дали. Свалка успешно сопротивлялась.

Я рассматривала фотографии, отпечатанные с пленки тети Яди. Съездила в фотомастерскую в Венгров, отдала там проявить пленку и отпечатать с нее фотографии, и вот теперь со вниманием их рассматривала. Точнее, со вниманием рассматривала одну из них. На ней тетя Ядя запечатлела Люцину с Тересой: они очень живописно волокли со свалки старую заржавевшую цепь и очень походили на рабынь, скованных этой цепью. Но не тетки и цепь привлекли мое внимание. На переднем плане фигурировала изумительной красоты старинная ручка от старинной двери — большая, декоративная, солидная, вся резная. Прекрасно получилась! Поскольку она лежала в стороне от фронта работ теток, оставалась надежда, что все еще лежит.

С фотографией в руке помчалась я к развалинам. Влезла на них, огляделась — ручки не было.

— Эй! — крикнула я. — Вот здесь лежала большая старинная дверная ручка. Кто из вас ее выбросил?

— Чем глупости кричать, лучше бы помогла! — проворчала Тереса.

— Что за ручка? — заинтересовалась Люцина.

— Говорю же — большая старинная. Декоративная, вся резная. Запечатлена на фотографии.

— Я лично никакой ручки не видела, — ответила мамуля и с палкой в руке перешла на другое место, где опять принялась разгребать мусор.

— Я тоже не видела! — ответила Люцина, прекратив на минуту разбивать ломом слежавшуюся кучу камней. — Если бы я такую ручку увидела, не стала бы ее выбрасывать. И вообще, там, где ты ищешь, мы еще не расчищали.

— Куда же она могла деваться? Вот здесь была, а сейчас ее нет.

Я слезла с развалин, отошла на несколько шагов и принялась сравнивать вид на фотографии с натурой. Что-то не совпадало.