С 2008 года Хекман является постоянным участником регулярных конференций «для узкого круга», на которых присутствуют экономисты и психологи, так или иначе занятые одними и теми же вопросами: какие навыки и личностные черты ведут к успеху? как они развиваются в детстве? и какого рода вмешательство поможет детям добиваться бóльших успехов?

Хекман руководит чикагской группой из двух десятков студентов-выпускников и исследователей, преимущественно некоренных американцев. Они называют свое племя «Хекманлендом» – и при этом шутят только наполовину. Вместе они работают над несколькими проектами одновременно, и когда Хекман говорит о своей работе, он перескакивает от одной темы к другой, одинаково воодушевленный проектом по изучению мартышек в Мэриленде, проектом по изучению близнецов в Китае и своим сотрудничеством с профессором философии на тему истинной природы добродетели. (В ходе одного разговора с Хекманом я попросил его объяснить, каким образом различные сферы его исследований стыкуются друг с другом. Его ассистентка, которая проходила мимо нас во время этой беседы, обернулась ко мне и попросила: «Если вам удастся это выяснить, дайте нам знать!»).

Корни трансформации карьеры Хекмана уходят в исследование, предпринятое им в конце 1990-х годов в рамках общеобразовательной программы, которая в то время стала популярным способом получения эквивалента аттестата о среднем образовании для молодых людей, в свое время бросивших школу.

Эта программа рассматривалась как инструмент, с помощью которого можно было уравнять шансы в образовательной сфере, чтобы дать возможность студентам-беднякам и представителям меньшинств, которые чаще других бросали школу, попасть в высшие учебные заведения альтернативным путем.

Рост популярности Программы общеобразовательного развития (General Educational Program – GED) основывался на одной из версий когнитивной гипотезы – на убеждении в том, что школа развивает познавательные навыки учащегося, а аттестат о среднем образовании их подтверждает. Если подросток уже обладает этими знаниями и достаточно умен, чтобы окончить среднюю школу, ему необязательно тратить свое время на то, чтобы действительно ее заканчивать. Он может просто пройти тест, который измеряет его знания и навыки, и государство сертифицирует его как законного обладателя аттестата о среднем образовании, так же хорошо подготовленного к поступлению в колледж или другой послеучебной деятельности, как и любой выпускник средней школы.

Это довольно привлекательная возможность, особенно для молодых людей, которые терпеть не могут среднюю школу, и со времен своего основания в 1950-х годах эта программа быстро распространялась. На пике ее успеха, в 2001 году, более миллиона молодых людей прошли стандартный тест, и почти каждый пятый из них действительно стал обладателем диплома GED (теперь таких успехов добивается примерно каждый седьмой).

Хекман хотел подробнее исследовать вопрос о том, действительно ли эти молодые люди – обладатели дипломов GED – так же хорошо подготовлены к дальнейшей учебной деятельности, как и выпускники средней школы.

Он проанализировал несколько обширных национальных баз данных и выяснил, что во многих важных отношениях эта посылка была абсолютно верной. Судя по оценкам, полученным за тесты, которые непосредственно коррелируют с уровнем интеллекта, участники GED отличались ничуть не меньшим умом, чем выпускники средних школ.

Но когда Хекман начал изучать их дальнейшие шаги в мире высшего образования, он обнаружил, что обладатели GED ничуть не похожи на выпускников школ. К 22 годам, как выяснил Хекман, только 3 процента обладателей дипломов GED были заняты в четырехгодичной университетской программе или завершили какой-либо вид послешкольного образования. В то время как среди бывших выпускников средних школ это число составляло 46 процентов.

Более того, Хекман выяснил, что если рассматривать все виды важных будущих показателей – годовой доход, уровень безработицы, уровень разводов, употребление нелегальных наркотиков, – то обладатели дипломов GED выглядели точно так же, как обычные подростки, бросавшие школу, несмотря на наличие диплома и в основном существенно более высокий уровень интеллекта, чем у обычных подростков, не получивших среднего образования.

С точки зрения внутренней политики это было важное открытие, пусть и нерадостное: похоже, что в долгосрочной перспективе GED практически бесполезен как способ улучшения жизни. Более того, эта программа могла давать негативный общий эффект, побуждая молодых людей бросать школу.

Но для Хекмана эти результаты, помимо прочего, представляли собой ошеломительную интеллектуальную головоломку. Как и большинство экономистов, Хекман был убежден, что когнитивные способности – единственная надежная детерминанта того, как обернется в будущем жизнь человека. И вот теперь он обнаружил целую группу населения – обладателей дипломов GED, – чьи хорошие экзаменационные результаты, похоже, не оказывали ни малейшего положительного воздействия на их жизнь.

По заключению Хекмана, в этой математической задаче не хватало одного слагаемого – психологических качеств, которые позволяли выпускникам средней школы продолжать учебу и доводить ее до конца. Эти качества – склонность проявлять упорство в выполнении скучной и неблагодарной задачи; способность откладывать удовлетворение; склонность доводить осуществление планов до конца – оказывались очень ценными в колледже, на рабочем месте и в жизни вообще.

Как Хекман объяснял в одной своей работе, «совершенно непреднамеренно GED стал тестом, который отделяет умных, но не отличающихся настойчивостью и дисциплиной молодых людей, не окончивших среднюю школу, от других молодых людей, не окончивших среднюю школу». Обладатели дипломов GED, пишет он, «это умненькие ребята, которым не хватает способности думать вперед, упорствовать в выполнении задач или адаптироваться к окружающей среде».

Но изучение GED не дало Хекману ни малейшего намека, возможно ли помочь детям развить эти так называемые «дополнительные» навыки. Поиски ответа на этот вопрос привели его назад в Ипсиланти, штат Мичиган – старый индустриальный город к западу от Детройта.

Там в середине 1960-х годов, на заре провозглашенной президентом Джонсоном «войны с бедностью», группа детских психологов и исследователей образования предприняла эксперимент, уговаривая родителей с низким доходом и низким IQ из «черных пригородов» записывать своих 3–4-летних детей в детский сад Perry Preschool.

Эти дети методом случайной выборки были распределены в экспериментальную группу и контрольную группу. Малыши в экспериментальной группе занимались по высококачественной двухгодичной дошкольной программе Perry, а дети в контрольной группе были предоставлены самим себе. Затем путь всех детей прослеживался – и не в течение года или двух, а в течение десятилетий – в ходе пролонгированного исследования, целью которого было не терять этих людей из виду до конца их жизни. Теперь бывшим юным участникам этого эксперимента уже за сорок, и это означает, что исследователи смогли отследить воздействие программы Perry на их взрослую жизнь.

«Проект дошкольного образования Perry» (Perry Preschool Project) пользуется в кругах социологов определенной известностью, и Хекман несколько раз сталкивался с ним в ходе своей карьеры. В том, что касается педагогического вмешательства в раннем детстве, этот эксперимент всегда считался своего рода неудачей. Да, дети из экспериментальной группы значительно лучше справлялись с когнитивными тестами, посещая детский сад и еще в течение года-двух учебы в школе, но этот успех не задерживался надолго, и к тому времени, как они шли в третий класс, их уровень IQ не превышал уровня IQ детей из контрольной группы.

Но когда Хекман и другие исследователи стали изучать долгосрочные результаты программы Perry, данные выглядели более многообещающими.