– В общем-то можно, притянув лучом транспортатора в транспортный отсек и направив в другое место. Но для этого необходимо предварительно материализоваться на транспортаторной платформе. Подобная затея приведет к большой затрате энергии при ничтожной экономии времени.

– Но в принципе это возможно?

– В принципе – да.

– Мистер Скотт, а если предположить, что кто то переправил доктора Мордро из его камеры в транспортный отсек.

Главный инженер не моргнул глазом, но лицо его побледнело.

– Такая возможность существует?

– Да, – хрипло ответил Скотт.

– Какие у вас есть возражения?

– Камера надежно ограждена целым блоком щитов, кроме того – самостоятельной системой сигнализации. Можете представить себе, какой переполох поднялся бы, попытайся кто-то… Да и вряд ли лучом транспортатора можно пробиться сквозь защитное энергетическое поле.

– А если предположить, что сигнализация была отключена, энергетическое поле в щитах ослаблено, а луч транспортатора был повышенной мощности?

– Все это слишком сложно, – пренебрежительно поморщился Скотт.

– Но возможно?

– Если вам так хочется, – да. Но на всем корабле есть лишь несколько человек, способных справиться с такой задачей. Иан терпеливо ждал продолжения, и Скотт произнес:

– Я мог бы проделать это.

– Только вы?

– Мистер Спок, еще…

Брайтвайт попытался что-то сказать, но Скотт замахал руками, Замотал головой:

– Да чепуха все это, все не правда, все невозможно!

Брайтвайт от волнения захрустел пальцами; все, оказывается, не так уж и сложно. Поднять доктора из камеры, материализовать и направить в лифт, откуда он выйдет сам и застрелит капитана, как это и было на самом деле. Затем скрыться в лифте, как и на самом деле скрылся Мордро. Сообщнику или сообщникам надо было лишь иметь навык работы с транспортатором, чтобы переправить доктора в его камеру. Иан отдавал себе отчет, что его версия слишком соблазнительна, чтобы целиком доверять ей, и все же…

– Нет, – прервал его размышления Скотт. – Все происходило как-то иначе, – он помедлил и начал рассуждать как бы сам с собой:

– Щиты ограждения способны отразить луч, в несколько раз превышающий по силе луч транспортатора, – он посмотрел на Иана вроде бы спокойно, но с недоверием. – Тот, кто хорошо знает устройство всех систем безопасности корабля и их взаимодействие, конечно, может отключить и сигнализацию, и защитные устройства, но на очень короткое время – буквально на несколько секунд, и в эти секунды можно послать луч. В принципе это можно проделать неоднократно и незаметно для других.

– Кому доступна такая возможность?

– Капитану, командиру службы безопасности и мне.

– Командиру службы безопасности это уже интересно, – Иану было известно, что Флин отличалась повышенной амбициозностью, но не имела надлежащего образования и практически у нее не было шансов на продвижение по службе. Круг подозреваемых расширялся. – А еще кому? Может быть, вы не всех перечислили?

– Ну, мистер Спок, – с неохотой выдавил из себя Скотт, не желая упоминать вулканца после вчерашней, не очень приятной для него, сцены. – Но не исключена возможность, что кто-то и помимо нас имел эту возможность.

– И вы видели мистера Спока в транспортном отсеке всего за несколько секунд до убийства?

– Да, – с неохотой признал Скотт. – Но я не могу поверить в это, хоть и видел его собственными глазами и говорил с ним, – как всегда в минуты возбуждения, акцент его резко усилился. – Я не верю собственным глазам, и этому должно быть какое-то объяснение. Должно быть!

«Да, – подумал Брайтвайт. – Он не верит собственным глазам, как же он поверит косвенным уликам? Нужны доказательства, нужны неопровержимые свидетельства – и как можно больше». А вслух сказал:

– Вы правы, мистер Скотт этому должно быть объяснение. Поэтому мне надо еще разговаривать и разговаривать с разными свидетелями, собирая неопровержимые улики, – произошло что-то сверхневероятное.

– Вы верите этому?

– Я очень хотел бы не верить, – Иан похлопал Скотта по плечу и отвернулся.

– Мистер Брайтвайт, – повысил голос Скотт. Брайтвайт повернулся к нему.

– Вы же прекрасно знаете, что есть другое объяснение.

– Какое? Подскажите его мне?

– Я не видел Спока в транспортном отсеке, а выдумал это для того, чтобы отвести от себя подозрения.

Брайтвайт задумчиво посмотрел на него, усмехнулся и сказал:

– Мистер Скотт, я был бы очень рад, если бы попав в трудное положение, я увидел рядом с собой друга, преданного мне хотя бы наполовину того, как вы преданны Споку.

Доктор Маккой затребовал в отделе документации завещания капитана Кирка и Мандэлы Флин. Завещание Флин было сухим безликим документом, написанным от руки, а не на аудиопленке, и хранилось в виде факсимиле. Прежде всего в нем сообщалось о допустимых расходах на похороны, и доктор не мог сдержаться от улыбки: в своем собственном завещании он на эту цель оставлял еще большую часть своего состояния.

Далее в завещании говорилось о том, что умершую следует похоронить на любой населенней планете и все. Предсмертная воля командира Флин была краткой и необычной.

В большинстве случаев члены экипажа просили, чтобы после их смерти какая-то часть их состояния, личные вещи, сувениры из дальних мест были переданы их родственникам или друзьям. Командиру Флин нечего было передавать по наследству и некому. В ее личных файлах не упоминалось о каких-либо родственниках, более того – у нее не было постоянного дома.

Она родилась в глубинах космоса, на пути между двумя, лежащими вдалеке от, обычных маршрутов, звездными системами. Ее родители не были даже уроженцами Федерации, они были членами экипажа торгового судна «Митра», которое ходило под тем флагом, который лучше всего защищал его интересы в данный момент и в данном месте.

Мать Флин была эвакуирована еще ребенком с планеты, заброшенной на границе зоны Федерации и ромуланской территории. Ее отец родился в колонии, которая обанкротилась и была расформирована. Спустя несколько лет после того, как Флин поступила на службу в Звездный Флот, торговый корабль вместе с ее родителями пропал, став жертвой несчастного случая или вероломного нападения, – об их дальнейшей судьбе не поступало никаких известий.

Очевидно, и сама Флин не знала, к какому миру она принадлежит. Требовались, по крайней мере, свидетельства двух поколений ближайших родственников, чтобы установить это. Но в любом случае ее классификация звучала бы как «субъект неопределенного гражданства и места проживания». А подобной формулировке неизбежно сопутствуют предвзятость, подозрительность и откровенное недоверие.

Большинство астронавтов предпочитает кремацию или похороны в космосе, но Маккой понимал последнюю волю Флин: борясь в самых неблагоприятных условиях за космос, Флин хотела найти покой в какой-нибудь твердой почве.

Сняв с экрана факсимиле Флин, Маккой заставил себя просмотреть завещание Джима. Как большинство людей, Джеймс Кирк доверил свою последнюю волю ячейке блока памяти: в завещание можно было вносить последующие дополнения, но основной текст уже нельзя было изменить.

Джим появился на экране, и слезы выступили на глазах Маккоя. Казалось, что его друг был совсем рядом, может, в соседней комнате, а не лежал мертвый в стационаре.

Читая с листа, Кирк произносил стандартные, обычные для таких случаев, неудобоваримые слова, перечисляя части своего достояния, которые должны перейти его родным и близким. Все свое имущество он оставлял Питеру – сироте, сыну своего брата, родному племяннику.

Прервав чтение, Джим оторвал свой взгляд от листа и, усмехнувшись, посмотрел прямо в глаза Маккоя.

– Привет, старина! Если ты видишь это – значит, я уже мертв или близок к смерти. Как ты знаешь, я не сторонник героизма любой ценой и жизни в любых условиях, поэтому не стоит тянуть время, если мозг уже не работает. Объявляю, что даю свое согласие на достойную смерть.