Они пошли пешком по направлению к Ист-Ривер; Луиза сказала (Ян пытался привыкнуть думать о ней как о Луизе), что знает ресторанчик в небольшой гостинице, где они смогут спокойно поговорить.
Неужели она всегда могла пробудить в нем желание рассказать ей все? Ян не помнил, но по мере того, как один час превращался постепенно в полтора, он по обыкновению рассказывал ей о себе гораздо больше, чем она — о себе. Да ей и не нужно было ничего рассказывать. Ее внешний вид красноречиво свидетельствовал об удаче, той трудноуловимой удаче, которая влечет за собой опьяняющий и неотразимый запах большого богатства и власти.
Он попытался описать свою предыдущую встречу в легкомысленной, веселой манере, в какой он частенько рассказывал истории о мадам Рубинштейн, но у него ничего не вышло.
Сначала Людмила, перекрестившаяся в Луизу, ничего не сказала. Потом, когда он закончил повесть о своем унижении, она легко дотронулась до его руки.
— Можно мне понюхать духи? — попросила она, глядя ему прямо в глаза.
Она загипнотизировала его. Он и помыслить не мог, что когда-либо сделает нечто подобное, но он отдал ей заветный пузырек. На сей раз он не проронил ни слова, когда она сначала понюхала флакон, затем, немало его удивив, брызнула капельку духов на обратную сторону кисти чуть пониже ладони, туда, где прощупывается пульс, как это делают профессионалы, и подождала несколько минут прежде, чем поднести руку к носу и снова вдохнуть запах. Прошло не меньше трех или четырех минут. Потом она быстро заговорила:
— Ян, из того, что я тебе говорила и ты сам читал в газетах, ты знаешь, что я замужем за очень влиятельным человеком. Дело, которое начиналось как забава, уже принесло такой успех, масштабы которого мой муж едва ли осознает.
Она не заметила, как его передернуло, когда она сказала «муж», а возможно, внешне это никак не проявилось. Ее напряженный тон вполне соответствовал сосредоточенному выражению лица.
— Однажды ты сказал мне, что веришь, будто когда-нибудь американская парфюмерия сможет соперничать с французской, и американские женщины станут покупать ее сами, не дожидаясь, когда им преподнесут духи в подарок ко дню рождения или на Рождество. Я думаю, ты был прав. Я начинаю многое узнавать о женщинах, американских женщинах, которые на целые десятилетия отстают от европейских в области знаний о красоте. Они даже не понимают, насколько лучше будет выглядеть их макияж, если они будут внимательнее следить за своей кожей. Они понимают лишь одно — макияж помогает скрыть множество изъянов. Грим — это, по сути, все, что они знают, но положение меняется. Я пытаюсь изменить существующую ситуацию по мере своих скромных сил, и я собираюсь достичь большего результата, гораздо большего!
Ее щеки раскраснелись; завиток шелковистых черных волос выбился из прически и подрагивал у виска, Ян почувствовал себя несчастным более, чем когда-либо, осознав, какая глубокая пропасть пролегла теперь между ними. Но, Господи, она была великолепна.
Луиза поняла, что он не уделяет должного внимания ее словам, а ей было нужно, чтобы он серьезно выслушал ее. Она стиснула его руку.
— Ян, я хочу купить права на твои духи. Они неотразимы, и ты уже назвал их в мою честь и в честь всех женщин Америки…
— Назвал их? — Он был ошеломлен тем, что она говорила. Она понятия не имела, что эти духи вскоре произведут революционный переворот в области парфюмерии и что они непременно будут проданы покупателю, предложившему наибольшую цену.
— Да, помнишь, ты недавно сказал, что сделал открытие. «Открытие» — идеальное название. Оно точно передает суть. Отныне я буду пользоваться только ими. Я заставлю каждую светскую женщину в Америке душиться ими. Они вызовут сенсацию, и я начну продавать их в своем институте, а также в других институтах, которые собираюсь открыть по всей стране.
— По всей стране? — эхом повторил он, потрясенный до глубины души.
— Да. — Луиза — с этого момента она никогда больше не будет для него Людмилой — говорила таким тоном, словно все уже давно было решено. — На прошлой неделе Бенедикт взял меня с собой посмотреть «Нортленд». Знаешь, что это такое?
Ее глаза, зубы, кожа источали сияние. Она походила на существо с другой планеты. Ян печально покачал головой.
— Он открылся недавно, в марте. Это самый большой в мире торговый центр, объединяющий больше ста магазинов, спроектированный гением по имени Виктор Груен, с которым Бенедикт хорошо знаком. И все под одной крышей. Ты идешь и покупаешь, пока держат ноги. Бенедикт говорит, что появление такого центра перевернет систему торговли в Америке и во всем мире. Он уже инвестирует капитал в тех областях, где будут построены другие «Нортленды», и в каждом торговом центре появится «Институт Луизы Тауэрс».
Она не могла остановиться. Она говорила и говорила о будущем своей компании.
— И Бенедикт… твой муж… действительно хочет именно этого? — спросил Ян, изумляясь про себя, как может мужчина, находясь в здравом уме, желать, чтобы такая красивая жена посвятила себя чему-либо еще, помимо их брака.
— О, да, — солгала Луиза. — Укрепление моего бизнеса искренне волнует его не меньше, чем меня. Мы партнеры, — гордо добавила она.
Месяц спустя, когда новый аромат был отвергнут фирмами «Элизабет Арден» и «Коти», Ян получил решительное предложение от Леонарда Тауэрса, брата-холостяка, которому Бенедикт поручил контролировать абсолютно все дела, связанные с институтом, от найма служащих до обеспечения гарантий инвестирования доходов от того, что на поверку оказалось симпатичной маленькой золотой жилой.
Луиза почти не отходила от телефона, каждый день спрашивая Яна об «Открытии», но она считала неразумным при существующих обстоятельствах докладывать Бенедикту, что следующий шаг, который она намерена предпринять, представив изысканные духи, принадлежащие исключительно Луизе Тауэрс, имеет какое-то отношение к Яну Фейнеру, ее верному лондонскому другу. Она не думала, что в этом вообще возникнет необходимость. Она позаботится, чтобы их пути в обществе никогда не пересеклись, а Бенедикт слишком занят решением глобальных проблем фармацевтической фирмы, чтобы обратить внимание на ее экспансионистские планы на таком низком уровне.
С другой стороны, Яна наконец убедили предоставить права на «Открытие» в Америке «Луизе Тауэрс» не только потому, что компания росла невероятно быстрыми темпами, как утверждала Луиза, и не только потому, что Леонард Тауэрс предложил в высшей степени выгодные условия авторского гонорара. Если духи будут иметь такой успех, на какой рассчитывал Ян, его гонорар, составляющий определенный процент от продажи, будет расти намного быстрее, чем он в состоянии обеспечить большинство контрактов с фирмами, торгующими эфирными маслами, и производителями косметической продукции.
Нет, про себя Ян рассматривал проблему следующим образом: подписав деловое соглашение с компанией «Луиза Тауэрс, Инкорпорейтед» на заре ее существования, в дальнейшем он имеет право надеяться на долгое и успешное сотрудничество как с самой фирмой, так и с ее основательницей. Он смирился с тем, что Людмила ни при каких обстоятельствах не станет подругой его жизни, поэтому он выбрал иное оптимальное решение: Луиза будет его деловым партнером и, конечно, всегда останется его близким и дорогим другом, которому он сможет довериться в трудную минуту.
Луиза не учла одного. Леонард, часто служивший Бенедикту мальчиком для битья — особенно теперь, когда Чарльз благополучно улизнул за океан и находился в Лондоне, за пределами видимости и слышимости, — постоянно стремился заслужить одобрение. Для этого он составлял длинные и утомительные отчеты о компаниях, с которыми имел дело от лица своего брата или, как в данном случае, от лица необычной и удивительной молодой жены брата.
Изучая дела фирмы «Врейнсдроф», Леонард с восторгом обнаружил, что это была крепкая компания, заслуженно пользовавшаяся отличной репутацией в Голландии и Германии и явно недооцененная. В течение нескольких недель он пытался привлечь к этому факту внимание Бенедикта, но тот улетел в Лондон, чтобы похвастаться своей женой на балу в честь королевы Англии, и потому Леонарду пришлось довольствоваться Норрисом, чья голова тоже была занята совершенно другими вещами, вроде выплаты алиментов и встреч «здравствуй — до свидания» со своими детьми.
