Майор Семахин, командовавший в этом бою тремя эскадрильями штурмовиков и шестью самолетами-бомбами 112/2, прекрасно понимал, что до атаки Алексея надо было дать штурмовикам несколько минут для обработки позиций финской пехоты. Дождаться, пока финны, не видя угрозы десанта, залягут на дно, спрячутся в блиндажи, а лишь затем выпускать его в атаку…
Но пристрелявшееся финское орудие, за каждые две минуты огня повреждало осколками очередной тральщик так, что он был вынужден срочно уходить, если мог, а его экипаж боролся с многочисленными пробоинами и повреждениями. Выбирая, чьими жизнями рискнуть, моряков или летчиков, майор Семахин выбрал своих. Еще не раз он будет вспоминать и этот день, и это решение, мучительно размышляя, правильно ли он поступил, ибо тяжела ноша командира (если он человек, а не сволочь) отдающего приказ и посылающего бойцов на смерть…
Минут двадцать, после того как смолкло последнее крупнокалиберное орудие острова Ранкки, флот никто не беспокоил. Тральщики приближались к шестикилометровой протоке между островами, основной калибр линкоров перенес огонь на континент, поддерживая воздушный десант. Когда расстояние от тральщиков до островов сократилось до трех километров, по ним открыли ожесточенный, согласованный огонь все выжившие калибры, начиная от 76-мм и заканчивая 20-мм зенитками.
Но, проявив себя, они тут же попадали под обстрел значительно большего количества огневых средств, как с моря, так и с воздуха, имеющих значительно более серьезный калибр. Тем не менее, из сорока двух задействованных тральщиков, способных к тралению до порта Котка добралось меньше половины, а без отметин — не более десяти. Потери в тральщиках были значительно выше запланированных, но главное свое задание они выполнили — флот вовремя пришел на помощь воздушному десанту. В 6-15 по московскому времени морская пехота начала высаживаться на острове Тейкаринсаари и в порту города Котка.
* * *
Из мемуаров председателя совета обороны Финляндии, барона Маннергейма:
«Многие видные политические деятели Финляндии стоявшие в те годы у власти, в своих воспоминаниях пишут, что дальнейшая судьба нашей страны была предопределена в 1939 году, навсегда поменявшем историю всей Земли. Я бы посоветовал им внимательно изучить случившееся годом раньше, когда Великобритания рассекла последнюю нить, связывающую договорными отношениями Россию с Антантой. Именно в 1938 и в начале 1939 года, политики Великобритании, в открытую, даже не пытаясь скрыть свои намерения, создавали антироссийский альянс из Германии, Польши, Финляндии и трех новообразованных прибалтийских стран, не замечая, либо не желая замечать несовместимость интересов и претензий основных членов этого союза.
Напрасно я убеждал наших политиков требовать заключения полноценных договоров, они верили словесным обещаниям щедро раздаваемых дипломатами Великобритании и Франции. Получив в подарок полсотни устаревших английских истребителей, наши народные избранники потратили в десятки раз больше, чтоб построить двадцать никому не нужных аэродромов, на которые якобы должны были садиться самолеты наших союзников…
Нам всем хотелось верить, что Великобритании удастся объединить всех и осуществить мечту каждого крупного европейского политика начиная от Карла Великого и заканчивая Наполеоном — завоевание России и ликвидацию угрозы с Востока которая постоянно висит над Европой. Но неожиданный союз России с Германией разрушил эти планы и вверг европейские страны в очередную братоубийственную войну. Участь Финляндии и прибалтийских стран, оставшихся один на один с медведем вырвавшимся из клетки, где его могла сдержать лишь коллективная воля всей Европы, была предрешена…
Я приложил все усилия, чтоб неизбежная война Финляндии с Советским Союзом началась как можно раньше, пока еще был шанс на примирение между большими странами, пока еще были свежи в памяти пусть устные, но твердые обещания дипломатов Великобритании и Франции помочь моей стране и не допустить ее новой оккупации. Но Сталин нас перехитрил.
Русские использовали в войне против моей страны тактику уже отработанную ими на Дальнем Востоке. Там у них уже были столкновения с Японией, в которых участвовали сотни тысяч бойцов, а пограничные стычки случались каждый день, но при этом война не объявлялась, хотя фактически велась. То же самое случилось с Финляндией. Ежедневные перестрелки, снайперская война, нападения на приграничные хутора, села, пограничные и воинские части, тысячи беженцев…
Наши союзники нас „утешали“, что благодаря их политическим усилиям Советский Союз не применяет, ни артиллерию, ни авиацию, ни танки, а пограничные столкновения, мол, скоро прекратятся сами собой. А если, вдруг, СССР все-таки решится на агрессию, то они тут же придут на помощь, помогут свободной Финляндии и войсками, и техникой, но не допустят ее повторной оккупации.
Напрасно мы убеждали, что война уже началась, что кроме двадцати тысяч пограничников против нас действуют не менее ста пятидесяти тысяч русских егерей. Что Финляндия вынуждена, отражая их ежедневные атаки, содержать отмобилизованную трехсоттысячную армию. Нам обещали оружие, добровольцев, но кроме еще полусотни устаревших истребителей и английских инструкторов мы ничего не получили. Во Франции и Великобритании не нашлось желающих воевать за свободу моей страны. Единственная страна, от которой мы получали реальную помощь, это Швеция.
Пушки, минометы, зенитная артиллерия, больше десяти тысяч добровольцев сражающихся плечом к плечу с нашими бойцами, помощь соседей мы чувствовали как до конфликта, так и на всем его протяжении. К сожалению, наших усилий было явно недостаточно. В егерской войне, развязанной русскими, потери сторон сравнимы. В ней не было ни громких побед, ни громких поражений. Микроскопические ранки, капельки крови, ежедневно выступающие на теле моей многострадальной родины. Но если для медведя потеря стакана крови — малозаметный пустяк, то для маленькой ласки — смерть.
За четыре месяца столкновений мы потеряли убитыми — двадцать две тысячи человек, семь тысяч — тяжелоранеными. Еще пять тысяч мужчин, мирных жителей сел и хуторов были взяты русскими в плен и содержались в заключении, а их семьи, как и много тысяч других беженцев, вынуждены были покинуть свои дома и спасаться бегством из района боевых действий. В конце апреля, после поражения английских войск в Норвегии, всем стало понятно, что помощи мы не дождемся… нужно было принимать тяжелое, но единственно возможное в этой ситуации решение — соглашаться на выдвинутые условия…»
* * *
Третьего мая, в шесть часов утра, состоялось совещание премьер-министра Финляндии с командованием армии и флота.
— Господа, как вы уже знаете, сегодня, в 4 часа 30 минут, посол Советского Союза передал министру иностранных дел официальное уведомление о начале войны между нашими странами. Вместе с этим, он передал условия Советского Союза, согласившись с которыми, мы в любое время можем эту войну прекратить. Отдельно было подчеркнуто, что предъявленные условия действуют в течение последующих четырнадцати дней. Устно послом было заявлено следующее: в случае, если они не получат нашего согласия за эти две недели, Финляндию ждет оккупация, новые выборы и плебисцит, после которого она присоединится к Советскому Союзу, как это уже сделали Эстония, Латвия и Литва. Прошу всех присутствующих ознакомиться с полученными документами. Хотелось бы услышать ваше мнение, не только по выдвинутым условиям, но и по длительности, эффективности нашего сопротивления агрессору и возможности заключения мира на более выгодных условиях. Слово просит командующий флотом побережья, капитан 1-го ранга Рахола. Слушаем вас.
— Что касается требований, то они были выдвинуты русскими еще в феврале, я отличий не нашел, поэтому они для меня как были, так и остаются неприемлемыми. Что касается эффективности нашего сопротивления, то все зависит от того, сумеем ли мы достаточно быстро залатать прореху, образовавшуюся в нашей береговой обороне возле порта Котка, и уничтожить высадившийся десант. Иначе через две недели нам придется подписывать капитуляцию. Ситуация очень серьезная и я настаиваю на немедленном введении в бой сил флота побережья. Предлагаю отдать приказ броненосцу «Вяйнамуйнен» скрытно пройти в сопровождении двух канонерских лодок и трех катеров в район островов Ристисаари и Кауниссаари. Эти и близлежащие к ним острова остаются под нашим контролем и с ними есть связь. Маневрируя западнее этих островов и корректируя свой огонь с помощью пунктов наблюдения на островах, наш броненосец легко накроет огнем своей артиллерии расчищенный русскими фарватер западнее острова Киркконмансаари и сам порт. Сам он, при этом, останется невидимым и недоступным артиллерии русских линейных кораблей вынужденных оставаться восточнее, в единственном широком проливе свободном от скал и островов. Русские эсминцы и торпедные катера не рискнут лезть в мешанину островов находящихся в наших руках и под пушки броненосца, от подводных лодок наш флагман прикроют канонерки и катера, а от воздушных атак он надежно защищен, как универсальной 105-мм артиллерией, так и многочисленными 40-мм и 20-мм зенитными автоматами.
