Подтверждая его мысли, над головами солдат уже с востока на запад летели десятки бомбардировщиков с красными звездами на крыльях, не обращая внимания на суету, которую вызвало их появление. Значительно выше бомбардировщиков мелькали стремительные силуэты истребителей сопровождения. И нигде не было видно истребителей с крестами на крыльях, которые дали бы им отпор…

В двадцати километрах на северо-запад от Бреста, севернее польского села Богукалы, передовые части 17-й и 18-й танковых дивизий 2-й танковой группы войск под командованием генерал-полковника Хайнца Гудериана, после непродолжительного боестолкновения с пограничниками, переправились на восточный берег Буга. Саперы уже закончили монтаж понтонной переправы. Взвод разведки сводного батальона передового охранения, переправившись, уже разослал в различных направлениях разъезды кавалеристов 1-й кавалерийской дивизии и отделения мотоциклистов в сопровождении бронетранспортеров с пехотой. Им была поставлена задача: захватить мост через речку Лесная и найти пути обхода с севера готового к обороне опорного пункта созданного в селе Мотыкалы. С дальнейшим выходом дивизий на шоссе Брест-Мотыкалы-Видомля-Каменец, в дальнейшем, обойдя поселок Видомля с юга, на шоссе Видомля-Пружаны-Слоним. После захвата 31-й дивизией поселка Мотыкалы, часть подразделений 17-й дивизии должны были выйти на шоссе Брест-Кобрин-Минск, обойдя Брест с севера.

Генерал-полковник не собирался ввязываться в городские бои и штурмовать танками доты и дзоты, выстроенные русскими на окраинах ряда населенных пунктов. Это задача идущих сзади пехотных частей. Он понимал, что обход укрепленного города, в составе подразделений которого присутствуют артиллерийские и танковые части, это задача не простая. Но другого решения не было.

Ему было понятно, что артиллерия опорных пунктов бьет на дальность до двенадцати километров. Движение по бездорожью, по дуге такого радиуса было совершенно неприемлемым, но генерал-полковник считал, что, имея несравнимо более мощную артиллерию и поддержку авиации, он легко выиграет артиллерийскую дуэль, даже если артиллерия противника будет спрятана в бетонные капониры. Это даст возможность обойти укрепленный пункт на расстоянии трех-четырех километров от русских позиций и продолжать безостановочное движение вглубь территории противника.

Гудериан видел задачу танковых дивизий в том, чтоб, осуществив прорыв на стратегическую глубину с нерастраченным запасом боеприпасов, иметь возможность несколько суток подряд, не заботясь о снабжении, вести интенсивные бои с окруженным противником. Для этого его дивизии должны двигаться как вода, просачиваясь в местах минимального сопротивления и оставляя в стороне укрепленные пункты.

Генерал-полковник был одним из немногих высших офицеров вермахта, который считал, что начатая компания является ошибкой, поскольку Советский Союз не представлял для Германии никакой угрозы. А уверенность Гитлера и высшего командования в том, что войну с Россией можно закончить за восемь-десять недель, считал чересчур оптимистичными, исходящими из представлений об идеальном течении военной компании, согласно составленным планам, чего в реальной жизни не бывает.

В отличие от многих других офицеров он внимательно изучал не только всю доступную информацию о РККА, ее вооружении, организации, тактических и стратегических концепциях, на которых строится ее оборонительная доктрина, но и внимательно перечитал исторические материалы о походах Карла и Наполеона. Все прочитанное не добавило оптимизма генерал-полковнику, но он приложил все силы, чтоб лучшим образом подготовить вверенные ему подразделения к будущим трудностям и неожиданностям. А то, что эти неожиданности будут, в этом генерал-полковник Хайнц Гудериан не сомневался.

И действительно, в этот роковой день неожиданности начались с самого утра. В 2.30 по берлинскому времени он прибыл в штаб группы, расположившийся недалеко от польского села Богукалы на западном берегу Буга. Дав указания своим офицерам, он только собрался подняться на смотровую вышку, как со стороны Бреста раздалась отчетливо слышная артиллерийская канонада. Часы показывали 3.05, и до обусловленного командованием термина оставалось еще десять минут. Генерал-полковник приказал срочно связаться с генерал-лейтенантом Шлипером, но тот уже сам вышел на связь.

Хитрость русского генерала, проигнорировавшего приказ самого Сталина, одним неожиданным ходом разрушившего тщательно подготовленный план завизированный, в том числе, и им самим, неприятно поразила Гудериана. Ведь даже ему, неоднократно плевавшему на дурацкие приказы своего начальства, не пришла в голову мысль, что противник посмеет нарушить приказ своего главнокомандующего. Он, как и все, воспринимал право своих войск на первый выстрел, как некую священную корову, к которой никто не смеет коснуться.

Естественно, он не стал ждать 3.15-ти, а велел немедленно начать штурм восточного берега, но настроение было испорчено с самого утра. Прошло ровно полчаса после первой неожиданности, как за ней последовала вторая. Все они стали зрителями грандиозного воздушного боя, начавшегося в стороне Бреста и быстро сместившегося на запад мимо их позиций, вследствие разгрома и бегства немецких самолетов.

Увидев первые самолеты русских, Гудериан сразу же связался с генералом Фибигом, командующим отдельной авиагруппой бомбардировщиков ближнего действия, входящей в состав 2-й танковой группы. По плану, в 3.40, его самолеты должны были оказать поддержку штурмующим крепость и нанести бомбовые удары по целеуказаниям с земли. Естественно, генерал-полковника интересовало присутствие самолетов его группы в разгромленном немецком ордере.

Он успел вовремя. Его самолеты, четыре тройки «Юнкерсов», без прикрытия истребителей, были еще в тридцати километрах от Бреста и их вовремя развернули обратно. Генералу Фибигу было поручено связаться со штабом 3-й эскадры бомбардировщиков, чьи самолеты второй волной летели наносить удары по русским аэродромам, и доложить обстановку. Лишь после этого Гудериан собирался принимать решение о бомбовых ударах.

Генерал-полковник никогда не интересовался тактикой и стратегией воздушной войны, но здравый смысл громко подсказывал — просто так истребители полусотнями не летают. Нужна стопроцентная информация. А генералу было известно только одно устройство способное заранее предупредить о летящих самолетах, их количестве и направлении движения. Именно благодаря этому устройству английские летчики, проигрывающие в Африке четыре из пяти боев в воздухе, над своим островом, благодаря своевременной информации, всегда имели как количественное, так и тактическое преимущество, заранее занимая нужную высоту и направление атаки. Именно это и увидел Гудериан сегодня в небе, пусть и далеко от Британских островов, но совпадений было слишком много. А в случайные совпадения генерал-полковник не верил уже давно.

Чего не знал и не мог знать генерал-полковник Хайнц Гудериан так это того, что навстречу пятидесяти четырем бомбардировщикам и двадцати истребителям сопровождения противника, с аэродрома Жабинки вылетели все шестьдесят четыре готовых к бою истребителя. На аэродроме осталось заправляться, пополнять боезапас и готовиться ко второму вылету только двенадцать машин вернувшихся после своего первого воздушного боя.

Что вернутся с этого боя на свои аэродромы десять истребителей и шестнадцать немецких бамберов, а двадцать семь машин с красными звездами на крыльях, приземлятся в Жабинке. Что разойдутся противники лишь тогда, когда и у тех, и у других закончатся боеприпасы, а топлива останется лишь дотянуть обратно.

Что в конце боя, первый воздушный таран на этой войне совершит лейтенант Приходько, подрезав винтом своего И-16-го хвост «Юнкерсу», когда закончатся у него пули и снаряды. Повредив винт и мотор своей машины этим маневром, будет вынужден садиться на вражеской территории. Его ведомый, сержант Коробейников, посадит свою машину рядом, на тот же скошенный луг, и взлетит, усадив лейтенанта себе на плечи (в буквальном смысле этого слова). Так они и прилетят на аэродром, сержант и сидящий у него на шее лейтенант, согнувшийся в три погибели и вцепившийся перчатками в дуги и стекло переднего обтекателя.