– Нет, никогда. – Эви покачала головой. – Зачем? – Она вздрогнула. – Все равно, держись от него подальше, Тарн. Это небезопасно. Он… У него могущественные друзья.

– Я не собираюсь идти на ненужный риск. То, что он не знает, кто я, дает мне преимущество. – Тарн старалась ободрить сестру, хотя в душе была потрясена предупреждением. Ведь Каз Брэндон и сам по себе могуществен. – Но если я хочу причинить ему такую боль, какую он причинил тебе, я должна сблизиться с ним. Понять, куда надо ударить, чтобы ранить глубже.

– Ты сможешь это сделать? – тихо спросила Эви. – Тогда, наверное, безумна ты, а не я.

– Я могу, по крайней мере, попытаться. – Тарн поколебалась. – Я не собираюсь ничего рассказывать твоей маме. Это наш с тобой секрет. И я не останусь на Вилмонт-Роуд. Перееду к подруге.

– Ты в самом деле собираешься это сделать? – Эви беспокойно заерзала, ее лицо побледнело. – Лучше бы я вообще не упоминала о нем, – добавила она жалобно. – Ну вот, у меня начинает болеть голова. Тебе лучше уйти.

– Да, конечно. – Тарн встала, с тревогой посмотрела на сестру и ласково произнесла: – Эви, этому человеку надо объяснить, что нельзя шагать по головам людей. То, что он с тобой сделал, привело к ужасным последствиям, и я не могу это простить. Ты сейчас не можешь нанести ответный удар, а я могу. – Она постаралась изобразить веселую улыбку. – И тебе не о чем волноваться.

– Ты думаешь? – Эви пожала плечами и отвернулась к окну. – Это потому, что ты его не знаешь.

И она опять вздрогнула.

Каз узнал ее волосы. Правда, сейчас они не падали свободно на плечи, а были заплетены в толстую косу, завязанную голубым бантом, под цвет брючного костюма. Но все равно нельзя было не узнать этот золотисто-каштановый оттенок.

Он никак не ожидал опять увидеть ее, но вот она тут, входит в лифт, сосредоточенно нахмурившись, не замечая, кажется, ничего вокруг.

– Мисс Десмонд, не так ли?

Девушка удивленно подняла глаза:

– О! – Она прикусила губу. – Это вы. Извините, я в тот вечер не поняла, кто вы такой, мистер Брэндон. Мне очень неловко.

– Забудьте об этом. – Каз лукаво улыбнулся. – Я не хочу причинять вам беспокойство, но это личный директорский лифт, и если вас в нем заметят, то могут сделать выговор.

– О боже. – Тарн покраснела. – Кажется, меня предупреждали об этом, но я забыла и села в лифт, который пришел первым. Еще раз извините.

– Как я понимаю, вы теперь тут работаете.

Она кивнула:

– С понедельника. – Ее взгляд был одновременно робким и веселым. – Я последовала вашему совету и подала заявление обычным образом. Мистер Веллингтон был так любезен, что взял меня на работу. Временно. – Она замялась. – Мне лучше сойти на втором этаже, чтобы обойтись без выговора.

– Оставайтесь, – предложил он. – Если кто-нибудь заметит, отправьте его ко мне, а я объясню, что мы возобновили старое знакомство.

– А… – Она нажала какую-то кнопку на пульте лифта. – Думаю, лестница удобнее. – И добавила: – Сэр.

Двери лифта открылись, Тарн коротко улыбнулась и исчезла.

Каз подумал, что следовало бы издать закон, запрещающий девушкам с такими ногами приходить на работу в брюках. Еще он подумал, что наверняка существует закон, приравнивающий такие мысли к пассивному сексуальному домогательству, и скривил губы.

«Тише, мальчик, – приказал себе Каз. – Иначе ты нарушишь твое собственное золотое правило о служебных романах. Если тебе требуется женское общество, позвони Джинни Фрезер и спроси, может ли она с тобой пообедать».

Он позвонил, и Джинни могла, и на этом все должно было бы кончиться.

И все-таки за ланчем в директорской столовой Каз неожиданно для себя самого заметил, как бы невзначай:

– Я сегодня столкнулся с вашей новенькой, Роб.

– Вряд ли это мое приобретение, – сухо заметил управляющий персоналом. – Вы сообщили, что от нее может поступить заявление, и я уловил намек.

Каз с удивлением уставился на него:

– Я не говорил ничего такого.

Роб Веллингтон усмехнулся:

– Не беспокойтесь. Лори первой пообщалась с девушкой и доложила, что ее квалификация гораздо выше той, которая требуется для имеющихся у нас вакансий. Надо быть сумасшедшим, чтобы ее упустить. Теперь она работает помощником редактора в журнале «Все ваше» вместо Сьюзан Элис, ушедшей в декретный отпуск. – Он налил себе еще кофе. – Судя по отзывам из Нью-Йорка, мисс Десмонд могла бы одна вести весь журнал.

Каз удивленно поднял брови:

– Если она добилась таких успехов на Манхэттене, почему оказалась в Лондоне, на низшей ступеньке, и работает за сравнительно небольшие деньги?

– Я задал ей этот вопрос, – заметил Роб. – Она объяснила, что вернулась домой, потому что кто-то из родных тяжело заболел, и решила немного задержаться тут. – Он помолчал. – Она очень хотела работать у нас. У нее какие-то особые мотивы?

– Возможно, мы должны быть просто польщены. – Каз задумался. – Вам знаком некий Филипп Хансон? Он никогда не работал у нас?

Роб нахмурился:

– Кажется, нет, но я должен просмотреть документы.

Каз отодвинул стул и встал:

– Забудьте об этом. У вас много других дел.

И ему тоже следует забыть об этом. В качестве шага в этом направлении он попросил своего личного секретаря послать Дженни Фрезер букет цветов.

Тарн выключила компьютер, откинулась на спинку кресла и расправила плечи. У нее было несколько напряженных часов, но она хорошо справилась с порученной работой, и это не замедлят признать.

«Странно, что мне это небезразлично», – подумала она.

В других обстоятельствах Тарн была бы в восторге от работы во «Все ваше». Ее коллеги были дружелюбными, знающими людьми, ей нравилась Лайза Гастингс, выпускающий редактор.

Лайза, пролистав какую-то рукопись, с тоской воскликнула:

– О боже, кто-нибудь, скажите мне, что это шутка!

– Что случилось? – спросила Тарн у Кейт, которая трудилась над макетом журнала.

Кейт подняла глаза к небу:

– Вы слышали об Аннетте Кармайкл, звезде мыльных опер? После того как ее рейтинг на телевидении упал, она решила взяться за перо. Ей обещали бешеные деньги за первый роман, непредвзятое описание секретов телевизионной кухни. – Кейт усмехнулась. – Так вот, Бриджит, которая работала тут до Лайзы, решила, что будет здорово, если Аннетта напишет для нас небольшой рассказ за щедрое вознаграждение. Рассказ был сдан гораздо позже срока и оказался куда короче, чем принято.

– Я бы с удовольствием бросила эти бумажки ей в лицо и предложила все переделать, – с отчаянием заявила Лайза. – Но она уехала куда-то и, как говорит ее агент, «некоммуникабельна». А рассказ нам нужен. Мы уже объявили, что для нас пишет «Аннетта, новейшее открытие в мире художественной литературы». – Она хмыкнула.

– А что вас не устраивает? – спросила Тарн.

– Кроме бледного начала, скучной середины и непонятного конца? – простонала Лайза. – Это надо переписать целиком, а сегодня день рождения моего сынишки, и я поклялась мужу, что вернусь домой пораньше.

– Можно я попробую? – нерешительно предложила Тарн. – Мне уже приходилось выполнять такую работу.

Лайза вперила в нее удивленный взгляд:

– Вы серьезно? Даже если вы просто исправите грамматику и орфографию, это уже огромное дело.

Тарн вернулась за свой стол, просмотрела рукопись и застонала. Точь-в-точь как говорила Лайза. Сплошной кошмар.

Но она вспомнила пространные корявые автобиографии и бессвязно написанные мемуары, которые она превращала в нечто читаемое и продаваемое.

Рассказ, по крайней мере, был коротким. И за нагромождением вычурных фраз просматривалась его суть.

«Я никогда не работала с художественной литературой, – размышляла Тарн. – Это нечто новое. Но завтра Лайза получит готовый рассказ».

Сотрудники расходились, когда она начала работать, а когда закончила, в здании было темно и пустынно.

Тарн распечатала последний вариант, скрепила листы и отнесла Лайзе на стол. Потом вернулась к себе, на ходу заправляя белую кофточку в серую юбку, и села за стол допивать кофе.