— Я буду готов через минуту. — Антуан, как это было заведено в доме, отправился к раковине вымыть свою тарелку.

Фонтанен проводил Антуана взглядом, но не последовал его примеру, оставив свой прибор на столе.

— Придется его обучить, — прокомментировала Адель.

Сначала мужчины обошли дом вокруг, потом поднялись под крышу. Через четверть часа они вернулись, и Фонтанен обратился к Жерому:

— А теперь я хотел бы осмотреть грузовик Сары.

— Почему Жером должен показывать ему мою машину?

Шарлотта нахмурилась.

— Он пускает нам пыль в глаза, — сказала Адель.

Разговаривали они вполголоса, чтобы не услышала Альбертина, но Мадлен не упустила ни слова из этого обмена репликами.

Жуанне принес из машины чемоданы. Одну из комнат на первом этаже проветрили, тщательно убрали, перенесли туда из других помещений стол, стул и кресло, превратив во временную гостевую спальню. Госпожа ла Дигьер проводила туда Фонтанена, ничуть не смущаясь тем обстоятельством, что жених будет жить по-спартански. Фонтанен выдержал экзамен, спросив только, достаточно ли жесткий матрас: у него была больная спина. Он знал, что за неимением лишней кровати его шоферу Жуанне придется ночевать в М***.

— С вашего разрешения, в понедельник мы отправимся в Л*** и кое-что купим, — сказал он Альбертине.

— Покупайте все, что вам необходимо. Дом полупустой, свободного места хватает.

Альбертина оставила его устраиваться и вернулась в свою комнату, где ее ждали девочки. Она начала разбирать чемодан, чтобы вернуть Саре и Шарлотте вещи, которые брала «напрокат». Адель увидела лежавший на дне пакет, не спрашивая разрешения, открыла и продемонстрировала остальным очаровательный пеньюар.

— Ого! — присвистнула Сара. — Это для первой брачной ночи?

— Фи, Сара! — возмутилась Шарлотта.

Альбертина вздохнула:

— С ума сойти, до чего твоя сестра и ее дочь похожи друг на друга. Любопытные, как сороки, и до ужаса бестактные!

— И поскольку, — продолжила неуемная Адель, — сей предмет туалета не был распакован, я делаю вывод, что…

Хор протестующих голосов заставил ее замолчать, и Альбертина прогнала их из своей комнаты. Весело хихикая, они вернулись к Мадлен.

— Мы наказаны.

— По правде говоря, я упустила из виду, что она уже тридцать лет не занималась любовью, — сказала немного растерянная Сара.

Шарлотта вздернула брови:

— Интересно…

— Она ничего не скажет.

Мадлен рассмеялась им в лицо.

— Это умение очень быстро возвращается.

— Но ему, как-никак, шестьдесят семь, — вступила в разговор Клеманс. — У него могут возникнуть трудности.

— Мама, ветеринар может прописать «виагру»? — спросила Адель. Мать и тетка хором ее одернули.

Вечером у Мадлен состоялся серьезный разговор с Альбертиной. Та была слегка раздражена любопытством девочек.

— Я посвятила им всю себя, а теперь хочу, чтобы они признали за мной право на капельку личной жизни.

— Следует признать, что ты их к этому не приучила.

— Замолчи!

Они рассмеялись.

— Ты тоже хочешь знать?

— Нет. Я знаю. Ты этого не делала.

— Почему ты так уверена?

— Это противоречило бы образу, который ты для себя выбрала и который ему нравится.

— Какой образ? — искренне удивилась Альбертина.

— Женщины прямой, абсолютно честной, бескорыстной. «Постившейся» целых тридцать лет, чтобы его соблазнить.

— Но все так и есть!

— И ты этим воспользовалась. Сама знаешь. Ты показала ему себя такой, какая ты есть, но у тебя не было выбора. Обмана не было — ты действительно вела жизнь добропорядочной женщины, правда вынужденно. Но такова ли ты на самом деле?

— Не знаю. Я почти ничего не знаю о себе, Мадлен, моей жизнью всегда управляли обстоятельства.

В этом Альбертина была права. Они молча переглянулись, ощутив мгновенный прилив взаимного сочувствия.

— Думаешь, вы будете счастливы вместе?

— Как буду жить я, не знаю. Но с «Ла Дигьер» точно все будет хорошо.

Мадлен на мгновение замолчала и посмотрела на меня.

— Этим все было сказано, мсье.

Она во второй раз назвала меня мсье, и я очень огорчился.

— Почему вы не обращаетесь ко мне по имени? Я ведь внял вашей просьбе и называю вас Мадлен. Когда вы говорите мне «мсье», я начинаю чувствовать себя посторонним, хотя надеялся, что здесь меня считают другом.

Мадлен добродушно рассмеялась.

— Я просто еще не привыкла к своему новому статусу. Обещаю постараться.

В доказательство она закончила фразу, назвав меня по имени.

Полагаю, вы уже поняли, сколь важную роль играл при Фонтанене Жуанне. Они жили бок о бок пятнадцать лет. Жуанне наняла госпожа Фонтанен — она терпеть не могла водить машину, особенно в Париже с его вечными пробками. Фонтанен время от времени прибегал к услугам шофера жены и открыл для себя, как это удобно: сидишь себе на заднем сиденье, изучаешь бумаги, делаешь нужные звонки по сотовому. Он все чаще ездил с Жуанне, вызывая притворно возмущенные протесты жены. Супруги договорились, составили устраивающее их расписание, и Жуанне стал возить обоих. Он первым узнал о смертельной болезни госпожи Фонтанен, потому что она страшилась реакции мужа на трагическую новость и все оттягивала и оттягивала объяснение с ним. Жуанне переубедил хозяйку, объяснив, как это ужасно для мужчины — узнать, что он пребывал в счастливом неведении, когда все было уже потеряно. Он помогал ей, как мог, был даже сиделкой, а после смерти госпожи Фонтанен стал опорой вдовцу.

Именно Жуанне помог нам понять характер и натуру Фонтанена: этот в высшей степени успешный и деловой человек, весьма рассудительный профессионал, в личной жизни был порывистым, вечно строил планы и не терпел, если их осуществление откладывалось. Он насел на Антуана и, горя желанием немедленно начать ремонт крыши, послал его в Анже и Португалию на поиски черепицы. Узнав о проблемах с грузовичком Сары, Фонтанен поинтересовался у Жерома, что ей хотелось бы получить взамен, и немедленно сделал заказ. Знай об этом Жуанне, он наверняка посоветовал бы хозяину не пережимать, не наседать на людей, подавляя их своими благодеяниями, хотя не факт, что Фонтанен прислушался бы к его мнению. Вот так, едва успев появиться в доме, Фонтанен решил две серьезные проблемы, ошарашив Сару и смутив Альбертину.

— Друг мой, мы пока даже не женаты!

— Но поженимся через две недели, а крыша ждать не может. Погода стоит хорошая, но Антуан сказал мне, что опасается сентябрьских дождей.

Почувствовав, что госпожа ла Дигьер испытывает неловкость, он добавил:

— В любом случае, когда придут счета, мы уже станем супругами!

Фонтанен точно знал, какой именно брачный контракт они подпишут: Альбертина останется единственной владелицей собственного имущества, а его состоянием они будут владеть на паритетной основе, кроме того, в завещании он объявит ее единственной наследницей.

— Так что в конечном итоге вы заплатите за все собственными деньгами.

Она все еще колебалась.

— Адель сказала бы, что вы «заморачиваетесь» ненужными предрассудками, — продолжил он.

— Адель простодушна, как любой, кто ни разу не сталкивался с грубой реальностью. Девочка считает себя циничной, но она просто наивна, — ответила Альбертина. Разговор становился для нее мучительным.

— Помнится, вы обещали, что поможете мне получать удовольствие от денег, которые я, неизвестно для чего, накопил. Я влюбился в ваш дом с первого взгляда: не познакомься мы раньше, я стал бы ухаживать за вами, чтобы заполучить его.

Столь веские доводы сломили остатки сопротивления.

Фонтанен мерил шагами коридор, осматривал пустующие комнаты, заглядывал — якобы случайно — в жилые.

— Всего я насчитал двенадцать комнат, — сообщил он Альбертине.

Она весело рассмеялась:

— Когда все ла Дигьеры собирались здесь, места не хватало, и слуг приходилось селить на чердаке, разгораживая помещение шторами, чтобы создать хотя бы подобие уединенности.